— Но все ненавидят американцев, — практически хнычу я.

Гевин закатывает глаза.

— Мы — нет. Мы любим тебя и твои деньги, — ухмыляется он. — Серьёзно. Будь милой, и ты им понравишься. Всё действительно так просто.

Ну. Когда он описывает это таким образом, всё кажется простым. И я вдруг чувствую свою новую ответственность — нужно представить этим иностранцам Америку в лучшем свете. Не все мы толстые эгоистичные свиньи, какими нас считают другие. Я расправляю плечи, которые, к слову, совсем не толстые.

Гевин кивает охранникам, стоящим у дверей. Каждый мужчина одет в сине-белую униформу с кожаной лентой, перекрещивающейся на груди, и мечом в ножнах на боку. У каждого на мундире изображён крест древнего рода Гилиберти.

Ранее Мия рассказала мне, что с каждым премьер-министром Королевская гвардия меняет свой герб, чтобы соответствовать приходящему к власти премьер-министру. И их по-прежнему называют Королевской гвардией, хотя королевской семьи больше нет.

Кабрера такая странная.

Но, погружённая в местные традиции, я должна их уважать.

Охранники открывают двери, и я задыхаюсь, когда вижу, что комната представляет собой бальный зал.

Во-первых, бальный зал???

Во-вторых, как же тут много людей. Так. Много. Людей.

Все они блистательные и сияющие, разодетые в свои-чёртовы-бальные-платья. Данте не преувеличивал, когда сказал, что это будет официальный ужин.

Это так официально.

Каждый банкетный стол украшают серебряные бантики, а также букеты цветов и мерцающие свечи. Над головами висят люстры. Их так много, и каждая нитка-сверкающих-кристаллов на каждой ветви-сверкающих-кристаллов блестит, словно бриллианты. Насколько я могу предположить, это и есть бриллианты. Каждый человек одет с иголочки и стоит на блестящем полу, который начищен до блеска до такой степени, что я практически могу заглядывать под юбки женских платьев.

Я благодарна Данте за свои туфли-убийцы-на-высоких-каблуках и рада, что скрутила волосы в кичку. Я бы выглядела ужасно неуместно с распущенными волосами и в балетках.

Но кого я пытаюсь обмануть? Я всё равно здесь не на своём месте.

Я сглатываю и судорожно сжимаю руку Гевина. Он кажется таким спокойным и расслабленным, улыбаясь людям, которые поворачиваются, чтобы посмотреть на нас. Я вижу любопытство на их лицах, когда они смотрят на меня. И это заставляет меня краснеть. Я только молюсь, чтобы они не видели те глупые фотографии с дурацких сайтов сплетен. Мне кажется, я ненавижу Кабреру. Как бы я хотела оказаться дома, в целости и сохранности, в своей спальне.

Я игнорирую взгляды и ищу в комнате самого важного человека.

Нет, не премьер-министра.

Его сына.

Я нигде не вижу его, и моё сердце падает.

Где же Данте? Не может быть, чтобы он пригласил меня на этот ужин, а потом сам даже не пришёл. Он бы так не поступил, не так ли? Правда? Я могла бы прямо сейчас спокойно и счастливо устроиться в своей комнате в пижаме и есть пиццу прямо из коробки. Но нет. Вот она я, упакованная в бальное платье без бретелек и готовая спрятать голову в песок при любой небольшой оплошности.

Но его здесь нет.

Я определенно ненавижу Кабреру.

Я просмотрела каждый дюйм комнаты.

Его, действительно, нигде нет.

— Где он? — шепчу я себе под нос, адресуя вопрос Гевину.

Он искоса смотрит на меня.

— Он придёт, — уверяет меня Гевин. — Что? Тебе уже скучно со мной?

Я закатываю глаза, когда чувствую его присутствие.

Данте.

Чувствовать его — так же естественно, как жить, дышать или страдать из-за отсутствия бретелек у моего лифчика.

Я медленно поворачиваюсь, как будто случайно, стараясь не свернуть шею, спеша найти его.

И вот он, заполняет дверной проём своим особым золотым великолепием.

«Дыши, Риз», — говорю я себе.

Это напомнило мне ещё раз, как Данте невероятно красив. И чертовски сексуален, если честно. На нём смокинг с темно-фиолетовым галстуком, и от его улыбки я хочу растечься лужицей на этом отполированном полу.

Он проходит в бальный зал и пробирается сквозь толпу людей, кивая и улыбаясь всем, кто приветствует его.

А потом он стоит передо мной.

— Риз, — говорит он, его голос хриплый и сексуальный. — Ты выглядишь прекрасно.

Мой язык немеет, и я не могу сказать ни слова. Я пялюсь на него, как идиотка. Внезапно меня переполняют чувства неполноценности, возбуждения и очарования. Всё сразу.

— Риз? — спрашивает Данте со своим ох-каким-чарующим акцентом. И я качаю головой, вырываясь из мира грёз.

— Да. Прости. Спасибо. И спасибо за это платье. Оно чудесное.

Он смотрит на него, потом поднимает глаза к моим.

— Не так чудесно, как ты в нём, — серьёзно говорит он.

У меня дома ни один из парней не мог произнести эти слава, не звуча при этом смешно и неуместно. Но Данте делает это без особых усилий. У него есть очарование прошлого и современная внешность, и с каждым днём я всё больше и больше осознаю, что бесполезно сопротивляться этой комбинации.

И, честно говоря, зачем мне нужно сопротивляться? Он практически идеален.

Тогда я понимаю, что Гевин всё ещё держит меня за руку. Я замечаю это, потому что он издаёт звуки рвотных позывов и закатывает глаза.

Неосознанно я отстраняюсь от него. Когда Данте находится рядом со мной, я просто хочу быть как можно ближе к нему. И, невольно, я делаю шаг вперед.

— Почему ты меня не дождалась? — спрашивает Данте, его брови слегка нахмурены. — Я пришёл как раз вовремя.

Я могу слушать его акцент весь день.

Он такой высокий и элегантный. Да, элегантный.

У него всегда были такие длинные ресницы?

Минуточку. Что?

Его слова развеяли дымку моих мечтаний.

Почему я не дождалась его?

Я тупо смотрю на него, затем на Гевина, который сразу же выглядит виноватым.

— Разве ты не отправлял Гевина, чтобы он сопровождал меня? — спрашиваю я Данте, бросая взглядом молнии в сторону Гевина.

Данте закатывает глаза и добродушно бьёт Гевина по руке.

— Нет, — отвечает он. Он поворачивается к Гевину. — Снова? Серьёзно? На этом острове тысячи девушек, — говорит он. — Ты действительно хотел сорвать именно мою встречу? Иди, доставай кого-нибудь другого.

Он слегка толкает Гевина, определённо не так сильно, как ему хотела бы врезать я.

Гевин ухмыляется и кланяется мне.

— Похоже, меня поймали с поличным, — говорит он без единой капли огорчения. — Но было приятно сопровождать тебя. Надеюсь, ты замечательно проведёшь вечер.

И с этими словами он растворяется в толпе, а я в недоумении обращаюсь к Данте.

— Что только что случилось?

Он качает головой.

— Гевин случился. Не беспокойся об этом. Он был таким со времён детского сада. Он любит соревноваться со мной. Он не хотел ничего иного, кроме этого.

Данте приближается ко мне, и моё сердце ускоряется по собственной воле.

— Итак, где ты была?