— Ах да? Поэтому ты в первую же ночь своего приключения сделал всё, как я хотела, стоило только ножиком пригрозить? Ну-ка расскажи мне, что ты будешь делать, если на тебя нападут разбойники? Или если тебя похитят? Или если закончатся деньги? Что ты будешь делать, если на тебя нападёт кто-нибудь по-настоящему опасный? Драконы, говоришь? Ты для них, принц, не страшнее зубочистки. Возвращайся к себе в замок. Дворяне не могут жить без привычных удобств.

Сжимаю кулаки. Что-то пробегает у меня под ногами.

— Да что ты знаешь? Ты же… ты же просто… — теряюсь. — Всего лишь женщина.

Только посмотрите, сколько презрения в этом жестоком оскорблении. Прирождённый оратор просто. Артмаэль Грязный Язык.

— К этому аргументу прибегают все мужчины, когда им больше нечего возразить. «Ты же всего лишь женщина!» — Да потому что вы ничего не знаете о жизни, — наступаю на что-то странное. Молюсь, чтобы это был просто камешек, и иду дальше. — У вас нет никаких забот. Вам не нужно ничего решать, кроме как какое платье надеть сегодня. Тогда как мужчины управляют миром, если ты не заметила. Кто сидит на троне? Кто занимает все ключевые посты? Кто вас содержит? Кто даёт вам крышу над головой?

Резко врезаюсь в неё. Она, оказывается, остановилась без предупреждения. Отшагиваю назад, чтобы не упасть.

— Что такое? — спрашиваю её, немного взволнованно. Только бы не пауки. И не крысы. Вообще не хочу, чтобы это было что-то двигающееся, и особенно ползающее. Сдерживаю дрожь.

— Твоё лицо, — произносит она, и я чуть было не вскрикиваю, тут же поднося руки к лицу, уже ожидая, что там куча хищных муравьёв или ещё что похуже. У меня уходит секунда на осознание того, что она ничего не видит в темноте, как и я. Сразу же успокаиваюсь. Значит, она не могла заметить ничего страшного… — Где оно? Я задолжала тебе поцелуй.

Улыбаюсь. Ладно, раз дама желает поцелуй, то кто я такой, чтобы отказывать ей? Поднимаю руки, и наши пальцы соприкасаются. Похоже, ей нравится целоваться в тёмных местечках. Здесь, по крайней мере, нас никто не найдёт.

Это будет как с завязанными глазами, когда все чувства обостряются.

— Здесь.

Я тяну её ладонь к своей щеке. От её нежного прикосновения всё моё тело, с головы до пят, охватывает покалывание. Делаю глубокий вдох.

— Да. Вот так… — шепчет она, и в её голосе определённо слышится желание.

Желание врезать мне, потому что она тут же даёт мне пощёчину. Я даже не знаю, как реагировать. Прижимаю руку к горящей щеке. Сердце колотится в груди. Больно.

Откуда только взялась эта ненормальная?

— Мы, женщины, имеем такие же права, как и вы, дебила кусок. То, что некоторые сделали этот мир местом для мужчин, не значит, что мы не заслуживаем жить в нём, заниматься своей жизнью и делать с ней, что захотим, — её лицо так близко, что я чувствую её дыхание, но достаточно далеко, чтобы я сбросил наваждение и отшагнул назад. Что она несёт? — Мы свободны, умны и способны на всё то же самое, что и мужчины. То, что в Маравилье дела обстоят именно так, вовсе не означает, что так во всём мире. Далеко за пределами этого континента есть страны, где женщина сама распоряжается своей жизнью и может управлять государством. Цивилизации, где одни только женщины, — продолжает она, как будто мне это интересно. — В Сильфосе и остальных странах Маравильи до сих пор относятся к нам, как к… бесполезным вещам, только из-за таких, как ты: людей, способных многое изменить, но предпочитающих сохранять древние неписанные законы, столь удобные для вас, позволяющие думать только тем, что находится у вас между ног. А теперь прошу меня простить, ваше высочество, но дальше я пойду одна.

Её решительные шаги удаляются, и я позволяю ей уйти. Прислоняюсь щекой к каменной стене. Она холодная и успокаивает жжение, поэтому я остаюсь стоять так ещё несколько минут, необходимых для того, чтобы больше никогда не встречаться в этой психованной. Каждый из нас пойдёт своей дорогой.

— Сумасшедшие. Все, как одна, ненормальные, жестокие и непостоянные… — бормочу я.

Женщины: естественный враг мужчины, но, как ни парадоксально, единственная возможность для размножения.

ЛИНН Я, конечно, слышала, что принц Сильфоса — избалованный мальчишка с манией величия, обожающий празднества, выпивку и женщин, но никогда не думала, что он окажется конченным придурком. Теперь понятно, почему дела в королевстве обстоят именно так, почему существуют такие люди, как Кенан и прочие варвары, которых я встречала в борделе. А как иначе, если даже члены королевской семьи разделяют их идеи? Фыркаю. Бедный Сильфос. Если этот парень когда-нибудь взойдёт на трон, то мне уже страшно за страну: Бридон, по крайней мере, серьёзный человек, сильный правитель, защищающий свой народ; этот же мальчишка — просто ребёнок, решивший поиграть в героя. Да ещё и думает, что для этого нужно, конечно же, спасать девушек. Как будто мы сами не можем позаботиться о себе! Как будто он может помочь хоть кому-то! Если уж даже мне удалось легко и просто обезоружить его и заставить слушаться меня… В общем, хватит о нём. Я больше не слышу шагов позади: видимо, он всё-таки отцепился от меня (или, точнее сказать, от моей задницы, в которую он впился пальцами в том переулке, воспользовавшись моментом). Вот ни разу не сомневаюсь, что эта пародия на мужчину в слезах побежит обратно в свой замок, стоит только запачкать дорогую одежду или остаться без гроша в кармане после встречи с разбойниками. Если ему, конечно, хватило ума не покидать замок без денег.

Задумываюсь над этим. Может, мне стоит вернуться и самой забрать у него всё, что найду? Деньги лишними не бывают. Хотя я прихватила с собой все накопления, не могу сказать, что их много. И вообще я могла бы преподать ему урок: научить его скромности и доказать, на что способны женщины: раздела бы его до трусов и совсем не с той целью, какой бы ему хотелось. После этого у него не осталось бы иного выбора, кроме как вернуться к своему папочке, хныча, как младенец: «О, как жесток и несправедлив этот мир: такому распрекрасному мне не дали стать героем, хотя у меня есть всё, что надо… Все женщины — змеи подколодные!» Я всерьёз обдумываю вариант вернуться и воплотить эту фантазию в жизнь, как вдруг врезаюсь в стену передо мной. Выругавшись, морщусь от боли. Ощупываю в темноте пространство перед собой и обнаруживаю груду камней, заблокировавших проход. Похоже, я пришла в тупик.

Дрожь волнения пробегает по спине.

Вот оно, начало моей новой жизни.

Быстро начинаю разбирать камни. Каждый следующий приближает меня к свободе, дальше от этого королевства, дальше от всего остального. Вскоре я вижу свет луны, сияющий в ночи, и, раскидав ещё несколько камней, оказываюсь снаружи. Нетерпеливо выбираюсь из прохода, и понимаю, что нахожусь у пещеры, не очень глубокой, посреди тёмной рощи, и где-то рядом пролегает река. Над головой силуэты ветвей заслоняют звёздное небо, качаясь на ветру, будто приветствуя меня. Колыбельная быстрого течения и звуки леса кажутся мне самой чудесной музыкой, которую я когда-либо слышала. Где-то вдалеке ухает сова. В траве шуршит мелкий зверёк.

Чувствую непреодолимое желание улыбнуться. Всё осталось позади. Теперь я сама решаю, как жить.

Оглядываюсь на пещеру и последний раз думаю о городе, в который ведёт этот тайный проход. Это город, в котором я родилась и выросла. Город, в котором я потеряла всё, что у меня когда-либо было. Город, в который я не вернусь никогда. Особенно если Кенан действительно умер. Морщусь, вспомнив, как я ударила его кинжалом. Может, мне и удалось покинуть столицу Сильфоса, но я ещё должна успеть покинуть страну, прежде чем меня объявят в розыск по обвинению в убийстве.

Проституция — не лучшее занятие в мире, но моя голова хотя бы ещё у меня на плечах. И я бы предпочла, чтобы она там и оставалось.

Перехватываю сумку поудобнее и делаю первые быстрые шаги, уходя как можно дальше от этого места.

Но стоит мне пройти несколько метров, как я слышу голос: — Прошу прощения, госпожа, не подскажете, в каком королевстве мы находимся?

Вздрагиваю. Первым делом оборачиваюсь назад, к тайному проходу, но там никого нет. Одна лишь темнота, в которой ничего не разглядеть. Я хмурюсь и оглядываюсь вокруг. Пальцы рефлекторно сжимают рукоятку кинжала, пока глаза вглядываются в ночь, пытаясь найти источник звука… — Внизу. Прямо под вашими ногами.

Моргаю и опускаю глаза вниз. Вглядываюсь в тёмный силуэт прямо передо мной, освещаемый луной. Что-то очень маленькое… Мне приходится сесть на корточки, чтобы увидеть. Рот сам открывается от шока.

— Говорящая лягушка?

В ответ раздаётся кваканье, но вместе с тем я отчётливо различаю человеческие слова, когда лягушонок подпрыгивает на земле. Протираю глаза: кажется, я сплю.

— Я не лягушка, я маг.

Ох, ладно. Это многое объясняет… Нет, ничего это не объясняет.

— Почему ты тогда в облике лягушки, если ты маг? — спрашиваю, протягивая руку к маленькому земноводному… или человеку, или кто это вообще. Лягушка запрыгивает мне на ладонь, и я выпрямляюсь, чувствуя, какая склизкая у неё кожа.

— У меня… скажем так, возникли небольшие проблемы с заклинанием.

— Проблемы с заклинанием?.. Если ты маг, то ты можешь его отменить, разве нет?

— Нуууу, магия — капризная штука, а я… Мы сейчас, случайно, не в Верве?

Моргаю, растерявшись от столь резкой смены темы, но раз уж он потерялся… Или она? Как тут понять? Голос вроде мальчишеский, немного детский. Но это ведь лягушка, хоть и волшебник. Как называют лягушек мужского рода?

Что за бред лезет мне в голову?

— Нет, ты не в Верве, — объясняю я, хотя это самое странное, что со мной происходило в этой жизни. Да я разговариваю с лягушкой, ради всего святого! Ночь и так была довольно странной (одна только встреча с принцем чего стоит), но это уже выходит за пределы моего воображения. — Даже не близко. До Вервы отсюда несколько дней пути. Мы в Сильфосе, рядом с Дуаном.