Сара отошла в сторону, вытягивая шею, и сигнал внезапно стал чётче. Она боялась шелохнуться, надеясь, что сигнал не пропадёт.

- Однако я могу только передавать, поэтому я не знаю, слышит ли кто-нибудь это или нет. Если да, то привет! Как дела? Есть ли шанс, что вы могли бы послать вертолет или лодку, чтобы вытащить наши задницы отсюда?

- Только если они придут и спасут нас первыми, - ответила Сара мужчине.

- В любом случае, - сказал он, - я очень устал. Сплю мало из-за зуда. Думаю, у меня сыпь или что-то в этом роде. Может быть, из-за всей влаги в воздухе – вроде тропической язвы или типа того. Будет отбой на несколько часов, а потом я попробую ещё раз. Если кто-то слушает, оставайтесь в безопасности. Оставайтесь в сухости. Это Марк из Бостона, снова и снова.

Вернулась тишина, за которой последовал ещё один разряд статического шума. Сара стояла, прислушиваясь к нему какое-то время. Затем медленно выключила радио. Она подумала о том, чтобы пойти рассказать Кевину о трансляции, но потом вспомнила, что не может.

Она вернулась к книжным полкам и сканировала корешки, пока не нашла то, что искала – несколько книг по первой помощи и медицине. Она сняла их с полки, сдула пыль с обложек и села на койку. Она задула свечи одну за другой, пока не остались только фонарь и одна свеча. Затем вернулась на свою койку, погасила фонарь и стала читать при свечах.

Прошло много времени, прежде чем она могла уснуть.

Кевин застонал. Обезболивающие уже перестали действовать, что его удивило. Он проглотил больше рекомендованной дозы – недостаточно, чтобы навредить себе, но достаточно, чтобы заглушить боль на несколько часов. Казалось, что его тело борется с действием наркотиков, выводя ибупрофен из его организма. Его забинтованная рука была словно в огне. Марля была пропитана кровью. Большая часть её высохла в коричневую шелушащуюся корку, но боль не исчезла.

Стиснув зубы, он включил фонарик и осветил им внутреннюю часть сарая, отчасти чтобы отвлечься от раны, но также и для того, чтобы разогнать скуку. Смотреть было не на что – трактор, две газонокосилки, тачка, несколько канистр с бензином и керосином, штабеля разного пиломатериала, рулоны пластиковых и металлических ограждений, связка шпагата, удлинители, газовый двигатель, средство для удаления сорняков, бензопила, металлические столбы и различные инструменты, в том числе несколько топоров, лопаты, мотыги и кирки. В углу болталась паутина. В другом углу стояла пустая и пыльная мышеловка, ее приманка либо давно украдена, либо сгнила. Бетонный пол был относительно чистым, хотя и холодным. Кевин был благодарен за то, что это был не земляной пол, как во многих других хозяйственных сараях. Матрас, который он взял в башне, был тонким, комковатым и не очень удобным. Он снова выключил фонарик и вздохнул.

- Дом, милый дом.

По крайней мере, было сухо. Может быть, слишком сухо, теперь, когда он подумал об этом. С тех пор как пошёл дождь, Кевин привык никогда не высыхать полностью. В воздухе всегда была влага, пронизывающая всё вокруг. Казалось, сырость и плесень проникают во все помещения, независимо от того, насколько они изолированы или проветриваются. Так было в Балтиморе, когда он, Сара и другие укрылись на верхних этажах "Inner Harbour Marriott", и с тех пор так было во всех пунктах их назначения. Выбираясь из-под дождя, они не чувствовали облегчение, поскольку у них обычно не было сухой одежды. Даже раздевание догола не помогало. Во всяком случае, от этого влажность в воздухе становилась ещё сильнее.

Теперь, впервые за долгое время, он чувствовал себя сухим. Ощущение должно было быть приятным, но вместо этого ему стало не по себе. Воздух казался густым и пыльным. Когда он дышал, это раздражало его ноздри и горло. Его кожа казалась сморщенной и кожистой, а рот – пересохшим.

Когда он впервые вошел в сарай, он обнаружил там несколько неоткрытых бутылок с водой. Две из них уже опустели. Кевин снова включил фонарик и поискал третью. Он отвинтил крышку и осушил пластиковую бутылку двумя большими глотками.

- А-а-ах. Так-то лучше.

Причмокивая, он швырнул пустую бутылку в мышеловку, запустив давно бездействующий механизм. Ловушка щелкнула, взлетела в воздух и приземлилась лицом вниз на пол.

Хихикая, Кевин снова выключил фонарик и попытался устроиться поудобнее. Матрас ткнул его, и он поправил его. Дождь барабанил по крыше сарая ровно и ритмично. Звук не был неприятным. Он закрыл глаза...

А потом снова захотелось пить.

- Проклятье. Что за хрень?

Ему пришло в голову, что, несмотря на количество воды, которое он выпил за последний час, ему не хотелось помочиться. Это было странно. Обычно, когда он пил что-нибудь, особенно пиво или воду, это сразу просилось наружу. Когда он был ребенком, его отец во время длительных поездок на машине шутил, что Кевину нужно останавливаться каждые десять миль или около того.

Он порылся в темноте, больше не заботясь о фонарике, нашел четвёртую бутылку и глотнул из неё. Жидкость немного облегчила его жажду, но он заставил себя не выпивать ещё одну. Вместо этого он лежал и пытался заснуть. Его мысли обратились к Саре. Он задался вопросом, что она делает там, в башне, надеясь, что с ней всё в порядке.

Снаружи что-то врезалось в сарай с такой силой, что загрохотали стены. Кевин затаил дыхание. Он услышал отчетливый скользящий звук тяжёлого тела, ползущего по грязи. Он выжидал, не решаясь ни вздохнуть, ни пошевелиться. Ранее некоторые черви демонстрировали способность выслеживать добычу с помощью каких-то сенсорных способностей. Кевин до сих пор не был уверен, было ли это обоняние или зрение – он видел доказательства того и другого, несмотря на то, что у существ не было ни глаз, ни носа. Он подумал о том, чтобы схватить один из топоров со стены, но боялся, что червь услышит его движение.

В конце концов, он услышал, как существо уползло. Измученный, страдающий от боли и лихорадки, Кевин лежал и ждал, когда оно вернётся, пока звук дождя не убаюкал его.

Пока он спал, что-то, что не было кровью, просочилось через поры марлевой повязки на его руке и начало расти, распространяя маленькие исследовательские усики.

Генри вернулся в зернохранилище и снял обувь и одежду, чтобы избежать заражения. Он бросил их в грязную воду и забрался внутрь бункера. Дрожа, он встал в дверном проёме, с его тела капала вода, скапливаясь на полу. Он встряхнулся, разбрызгав капли повсюду.

Мокси растянулась на импровизированной кровати из мешковины, лёжа на спине и подняв лапы вверх. Её рот был приоткрыт, обнажив зубы и опущенные дёсны. Из-под шерсти торчали ребра. Она выглядела окоченевшей, и сначала Генри решил, что она умерла во время его отсутствия. Но потом её уши задергались, и Генри облегчённо вздохнул, глядя на неё. По-прежнему с закрытыми глазами, Мокси покачала лапами и пошевелила хвостом. Генри задумался о том, что ей снилось. Наверно, еда.

Кряхтя от напряжения, он изо всех сил пытался затащить плот внутрь. Оказавшись в безопасности, он прошел по полу к разложившейся картонной коробке, полной мокрых газет и журналов. От них пахло плесенью. Он выбросил их, а затем, неся коробку с собой, опустился на колени рядом с Мокси. Она открыла глаза, когда он нежно почесал её подбородок.

- Как дела, девочка?

Она ответила слабым мяуканьем.

- Я знаю. Я знаю. Мы выберемся отсюда завтра. Мы не можем здесь больше оставаться.

Мокси лизнула его пальцы своим шершавым языком.

- Но сначала мне нужно одолжить несколько мешков.

Он поднял её, и она протестующе заскулила. Генри положил на дно картонной коробки несколько мешков и уложил на них Мокси. Она повернулась по кругу, с сомнением глядя на него, вытягивая свои когти и впиваясь ими в ткань. Его мать называла это "замешиванием теста". Через мгновение Мокси легла и свернулась калачиком. Генри улыбнулся, когда она закрыла глаза и начала мурлыкать.

Используя свой карманный нож, Генри соорудил грубый килт и рубашку из остальных мешков. Рубашку было легко смастерить – он просто вырезал дырочки для головы и рук. С килтом пришлось повозиться. Он использовал полоски мешковины в качестве пояса, чтобы стянуть его вокруг талии. Закончив, он оделся. Мешки были теплыми, согретые кошачьим телом, но вскоре это тепло исчезло. Шероховатый материал царапал и раздражал его кожу.

Он зашагал к центру платформы. Деревянный пол под его босыми ногами был холодным. Генри выглянул из-за стены и убедился, что вода продолжает подниматься. Через несколько дней бункер затопит.

Он лег рядом с Мокси и обхватил рукой край коробки. Он почесал ей уши и закрыл глаза.

- Ага, - пообещал он перед тем, как заснуть. - Завтра первым делом мы направимся к дому мистера Гарнетта. Я не позволю тебе голодать, заразиться тем, что было у мистера Берка, или утонуть. Я обещаю. Я сделаю всё, что нужно, чтобы этого не случилось.

Его живот урчал, пока он храпел.

Сара крепко спала с раскрытой на груди книжкой об оказании первой помощи. Один раз ночью её разбудил особенно громкий раскат грома, но Сара заставила себя снова заснуть. Ей нужно было отдохнуть – сохранить силы для того, что она планировала сделать завтра, если это будет необходимо.

Она думала, что, вероятно, она сделает это.

Кевин спал, и ему снилось, что они с Лори сидят обнажёнными в огромной фарфоровой ванне, наполненной тёплой водой. Это было самое роскошное чувство, которое он когда-либо испытывал. Он осмотрел свои пальцы. Они были похожи на морщинистый белый чернослив.

Лори погладила его плечи.

- Ты такой мягкий.

- Мягкий – это хорошо, - согласился он. - Всё должно быть мягким.

Он наклонился вперёд, чтобы поцеловать её, и она превратилась в воду и залила его.

Даже дрожа в агонии от мощного оргазма, Кевин не проснулся.