Я повернулся к ней лицом, облокотившись о раковину и скрестив руки на груди. Мороженке придется подождать.

— Пыталась? Ты сдаешься так быстро, что это просто чудо, что ты смогла запустить «Неизбежное Спасение».

Она покачала головой так, как будто я был еще бóльшим разочарованием, чем она предполагала первоначально.

— Если это именно то, что ты чувствуешь, тогда я упрощу все для тебя и сниму с тебя всякую ответственность.

— О чем ты говоришь? — спросил я.

Хейзел пожала плечами.

— Считаю, что твоя волонтерская работа в «Неизбежном Спасении» окончена. Ты можешь уходить прямо сейчас, и с этого момента я буду говорить своему дяде, что ты приходишь и уходишь вовремя, и выполняешь свою работу беспрекословно.

— Значит, ты будешь лгать?

Она снова пожала плечами, как будто я не заслуживал ответа.

— Я много чего сделал такого, чем не горжусь, совершил достаточно ошибок, которые до сих пор исправляю, но каждая из них принадлежит мне, потому что, кем бы я ни был, я человек, который держит свое слово и выполняет свои обязанности. Поэтому, благодарю, но нет, спасибо. Я буду лучше выгребать лопатой собачье дерьмо.

Хейзел рассмеялась, но смех ее не был искренним.

— Если ты думаешь, что собачье дерьмо — это худшая работа, которую я могу тебе дать...

— Я не из тех, кто отступает перед брошенным вызовом, Хейзел.

— Ага, я посмотрю, как твое эго будет требовать от тебя выполнения тех задач, которые я могу придумать, — и поверь мне, это весьма заманчиво.

Я оттолкнулся от раковины и в три широких шага был около нее, пригвоздив своим взглядом.

— Давай, валяй.

— Тебе не нужно вынуждать меня бросать тебе вызов, тебе нужно бросить вызов себе самому, — сказала она, оставаясь на своем месте, ее грудь вздымалась и опадала от внезапно ставшего прерывистым дыхания.

— Что бы это значило? — спросил я, придвигаясь ближе так, что я мог видеть тонкую голубую полоску, которая обрамлялась зелень ее глаз.

Она отступила назад, почти с осторожностью, и сказала:

— Просто за все годы, что я работаю с собаками, мне стало совершенно ясно одно: те, кто лают громче всех, никогда не ведут всех за собой. Все они хвастуны, эгоисты, они слишком озабочены тем, чтобы показать размер своих яиц, чтобы заметить то, что стая их не уважает. Что-то напоминает?

Да, действительно, это звучало очень знакомо. Даже больше, чем бы мне хотелось признавать.

***

— Не позволяй, чтобы выделывания обороны снова сбили тебя с толку. Сосредоточься на эндовой зоне, — кричал я Бену из центра поля. Мое сердце стучало в бешеном ритме, и кровь отдавалась грохотом в ушах, все это в точности соответствовало реву, доносившемуся с трибун. — Для первого дауна нам надо всего шесть ярдов, но если заметишь бóльший просвет, то забирай его. Черт, бросай мяч прямо к Олсену, а я буду действовать как приманка. Это последнее, чего ожидают техасцы.

Координатор нападения, Эшли, без сомнения содрал бы с меня шкуру за то, что я поменял первоначальную игру на ходу, но он не «читал» Бена правильно и не выкрикивал команды своему квотербеку. Мы были на третьем дауне на линии в тридцать шесть ярдов на нашей стороне поля, когда до конца второй четверти оставалось сорок восемь секунд, и атака должна была все перевернуть в обратную сторону, мы могли только молить о нашем рекорде в 2-7. Один хороший прорыв и Бен поймет свою игру, организует нам тачдаун, чтобы сравнять счет в игре до 14:14, и обеспечит команде the Blizzards победу и даст возможность уйти на перерыв с ведущим счетом. С последствиями своего неподчинения я разберусь позже.

— Это похоже на рискованный шаг, который мы себе позволить не можем, — сказал Остин, у которого тяжело вздымалась грудь. Куски грязи и зеленые полосы от натурального дерна покрывали его серебристые эластичные штаны, а ткань его форменной рубашки была разорвана во многих местах от многочисленных столкновений на поле.

— Нам нужен результат, и план, который я предложил, позволит сделать это, — сказал я, пот стекал мне прямо в глаза, вызывая жжение. Черт побери, на улице было жарко.

Не важно сколько раз я бывал в Хьюстоне, я каким-то образом ухитрялся забыть про то, что термин «погода, чтобы надеть свитер», казалось, просто не существовал для этого города, температура очень редко опускалась ниже показателя «жарища» до самого января. Выдвигающаяся крыша стадиона NRG, ослепительные огни на поле заслоняли звезды на небе.

— Я согласен с Крисом, — сказал Тони, сжимая и разжимая кулаки, костяшки его пальцев были покрыты ссадинами и синяки укрывали всю кожу. — Что думаешь, Дастин?

Олсен кивнул, выражение его лица было столько же серьезным, сколь и решительным.

— У меня все под контролем. Что скажешь, Бен?

Бен пристально посмотрел на меня, и чтобы он там не увидел, однако это должно быть удовлетворило его, чтобы убедить себя довериться моим инстинктам, потому что он прокричал:

— Рамбл, кэш керри, кей восемьдесят семь, — тем самым подтверждая мою стратегию игры.

Бен хлопнул в ладоши, и толпа рассредоточилась, каждый из нас побежал занять свою позицию. Я встал на линию рядом с левым защитником, фиксируя свою стойку, в то время пока Бен нашел свое место в центре поля, чтобы быть готовым к рывку.

Нас окружала сила, которая поддерживала свою команду, в виде семидесяти тысячной толпы техасцев, одетых в темно-синий балахон, а еще в шлемы с рогами — болельщики Хьюстона считались одними из самых шумных в НФЛ — они размахивали плакатами с броскими лозунгами, которые оскорбляли команду the Blizzards. Я заглушил их крики для себя, сосредоточившись на положении мяча на траве, на том, как мои мышцы гудели от предвкушения, сосредоточился на своем дыхании.

Свист пронзил воздух, и все мое тело напряглось. Мяч соскочил с руки центрального игрока, и я сорвался с места, быстро метнувшись вперед по полю вдоль боковой линии, уклоняясь, увиливая и уворачиваясь от защитников, которые сновали вокруг меня. Мгновение спустя яркие белые звезды вспыхнули у меня перед глазами, и острая, жгучая боль прорезала мой бок, когда крайний защитник Хьюстона врезался в меня, подкидывая в воздух. Я приземлился с глухим стуком в нескольких ярдах, но меня это совершенно не волновало, потому что этот удар означал, что техасцы были сосредоточены на мне, а не на том свободном проходе, который я создал для Олсена, чтобы он мог проскочить.

Я перекатился на бок, отчаянно пытаясь понять, стоил этот удар того или нет. Я сморгнул прожигающую черную краску грима, которая попала мне прямо в глаз, сделав это как раз вовремя, чтобы увидеть пробег Дастина к эндовой зоне, совершенно забытый защитниками, с вытянутыми руками и абсолютно готовый к тому, чтобы принять идеально посланную по спиральной траектории подачу Бена. Со своего положения на поле я не мог видеть, как была принята подача, но гневные возгласы толпы сказали все, что мне нужно было знать.

Тачдаун.

Я это понял сразу, с глубокой уверенностью внутри, что ничто не могло остановить команду the Blizzards от доминирования на поле всю оставшуюся часть игры и нашего повышения до счета 3-7. И как только я ступил внутрь тоннеля, то меня поразило то, что как бы ни было здорово поставить галочку в графе «победа», однако настоящей победой ощущались те короткие, сдержанные кивки других старых игроков, которые я получил, то как Тони похлопал меня по спине в знак поддержки, и как Бен, Дастин и Остин отдали мне «пять» и крепко пожали руку, когда я вошел в раздевалку как раз в тот момент, когда тренер Уоллес произносил ободряющую речь.

***

Было пасмурно и холодно, от снега перехватывало дыхание, когда следующим утром заходил в дом своей матери. Но даже погода не могла испортить мое настроение. Я по-прежнему был в восторге от того, что the Blizzards одержали победу над Хьюстоном. Это было маленьким шагом в направлении налаживания отношений с моими товарищами по команде и к тому, чтобы снова повернуть этот сезон в нужное русло.

Я вошел чрез главный вход и незамедлительно был охвачен звуками пения при абсолютном отсутствии звука. Это значило, что Гвен была здесь, и она готовила — однако где же была ее машина? И судя по пряному запаху, который пропитал дом моей матери, то скорее всего это был ее любимый пряный сыр на гриле, который был сделан из ингредиентов, стоимость которых была выше, чем стейк на ужин в ресторане Stonestreet’s.

На мгновение я подумал, что встреча с моей сестрой была плохой идеей, учитывая то, как мы с Логаном распрощались на благотворительном вечере, но потом я вспомнил о том, что Логан не был из тех людей, кто болтает всякую херню и держит зло.

— Я вижу, ты в очередной раз используешь вонючие носки в жареном сыре, — сказал я, заходя на кухню.

Гвен стояла около ультрасовременной плиты, теперь уже напевая только себе под нос, в то время как переворачивала парочку поджаренных бутербродов на антипригарной сковороде, пока наша мама сидела за кухонным островом в центре, читая журнал и потягивая холодный чай.

— Божественный аромат, который ты вдыхаешь, это импортный сыр Грюйер, ты настоящая деревенщина, — сказала Гвен и оторвала кусочек хлебной корочки, бросая ее в меня. Я отбил ее точно на мраморный пол и обошел остров, чтобы поцеловать в щеку нашу мать.

— Привет, Кристофер, отлично выглядишь, — сказала она, смахивая пылинку с моего свитера и рассматривая меня так, как будто совсем не узнавала меня. — Сегодня выглядишь так, как будто что-то в тебе поменялось.

Ухмыльнувшись, я широко раскинул руки так, чтобы она могла ощутить всю мою славу, и сказал:

— Сияние победы снова вернулось ко мне, мам.

Гвен фыркнула.

— Больше похоже на то, что ты переусердствовал с автозагаром, — она выключила плиту и положила бутерброды на тарелки, передавая одну нашей маме.