— В твоих словах есть правда. Садитесь, — Азар взмахом руки указывает на стулья. — Мы должны это обсудить.

Я бросаю взгляд на Бэрронса, который кивает, затем отодвигаю стул и сажусь. Он остается стоять, слева и чуть позади от меня, оценивая фейри прищуренным напряжённым взглядом.

— Вы знали, — спрашиваю я, — что ради получения второй половины Песни, дабы пропеть её и исцелить планету, которую вы разодрали в клочья, мне пришлось согласиться передать силу королевы Круусу?

Руки Иксай сжимаются в кулаки, глаза прищуриваются от ярости, и она шипит:

— Ты сказала, что однажды вернёшь её нам!

— Я не собираюсь передавать силу ему. В нашем Соглашении есть лазейка.

Азар вяло пожимает плечами.

— Он всё равно мёртв. Песнь убила всех Невидимых.

— Круус не только не мёртв. Мы недавно узнали, что он создал новый Двор Теней, — мои сомнения относительно того, знали ли они, что он жив, мгновенно стираются. Оба несколько секунд таращатся с раскрытыми ртами, затем резко вскакивают со своих стульев и начинают орать друг на друга, на меня, обвинять меня в помощи Двору Теней, обвинять друг друга в знании и сотрудничестве с Круусом, обвинять меня в том, что я не сумела защитить Видимых. Я удивлена, что они не набрасываются друг на друга в своей ярости. Они искренне не имеют ни малейшего понятия, как справляться с эмоциями. Они прожили без них слишком долго. У этого вида, который когда-то был холодным, сдержанным и едва-едва выдавал легчайшие намёки на мотив, теперь всё на лбу написано.

Я откидываюсь на спинку стула, скрещиваю руки на груди, жду, когда они угомонятся, окидываю взглядом ассортимент аппетитных жареных блюд, фаршированные чесноком и сыром оливки, множество приправленных овощей и хрустящих хлебов, три вида рыбы под искусными соусами, самые сочные и спелые фрукты, что я видела в своей жизни, но прежде всего почти немыслимо соблазнительный торт, на котором написано моё имя. Он манит меня почти так же коварно, как зелье из «Алисы в Стране Чудес», которое сверкало словами СЪЕШЬ МЕНЯ.

Я вздыхаю, у меня выступают слюнки.

Это роскошный шоколадный торт из семи коржей, каждый из которых пропитан малиновым компотом, а сверху всё покрыто двухсантиметровым слоем пышной розовой глазури, украшено изящными завитками тёмного шоколада и слегка присыпано какао. Я мысленно хватаю себе торт на тарелку, начинаю пожирать его, уминая один блаженный шоколадный кусок за другим и смакуя.

Когда они наконец-то замолкают, я выдёргиваю себя из мысленных сластей и говорю:

— Двор Теней — наш общий враг, и как вы сами сказали, ответственен за миллиарды человеческих смертей. И хотя двор Крууса ещё не нападал, я уверена, что с ним в роли правителя пройдёт совсем немного времени, прежде чем он попытается захватить власть над нашим миром, — это то, к чему он всегда стремился. Абсолютная власть.

Они всматриваются в мои глаза, оценивая мою искренность.

— Она говорит серьёзно, Икс, — наконец произносит Азар.

Иксай вздыхает, грузно обмякает на своём стуле, роняет лицо в ладони, трёт его нетипично человеческим жестом, и я вновь задаюсь вопросом, не начинали ли фейри и люди своё существование весьма схожим образом. Наконец, она поднимает голову, и в зимних глазах сверкают ледяные кристаллы ярости и страха.

— Они уничтожат нас, как только мы станем смертными! Ты должна снова дать нам Эликсир. Моя королева, ты не можешь оставить нас беспомощными против них. Вот чего ты желаешь? Чтобы Двор Теней жил и процветал, пока Двор Светлых вымирает? Ты предпочитаешь их, а не нас? Если ты вернёшь нам бессмертие, мы отправимся на войну против них. С тобой.

Я бросаю взгляд на Бэрронса, который беззвучно рычит: «Если ты хоть тронешь этот чёртов торт, я и его размажу. Ты не будешь есть в Фейри».

Я едва не издаю фыркающий смешок, вспомнив фиаско той ночи, когда я попыталась преподнести ему шоколадный торт с розовой глазурью в честь дня рождения. «Я не собираюсь его есть. Я просто смотрела на него. Садись, Бэрронс. Они наконец-то готовы к разговору». Я тоскливо смотрю на торт, затем просеиваю его на дальний конец поляны. С глаз долой, из сердца вон.

Нам придётся пробыть здесь какое-то время.

Спустя несколько часов мы вчетвером обговорили наше соглашение. Оно далеко не доведено до совершенства. Нам по-прежнему нужно решить важные вопросы.

Но мы пришли к согласию в достаточном количестве пунктов, чтобы у меня появилась надежда на то, что в итоге мы найдём способ сосуществовать на Земле следующие пять-шесть сотен лет. Разговор с ними заставил меня осознать, что лучший вариант — это разобраться, как пропеть древнюю Песнь и восстановить стены между нашими мирами. Затем я смогу запечатать и Светлый, и Тёмный двор (и мне наверняка придётся снова дать Видимым Эликсир, потому что я не позволю Круусу убить их всех), а они там меж собой разберутся. Теперь я лучше понимаю, почему первая королева заточила Невидимых. Они бешеные, опасные. Я могу лишь надеяться, что Круус создал более рациональный и менее варварский двор.

Иксай и Азар внесли несколько разумных предложений. И я тоже. Хотя в отместку за то, что они сделали с моим отцом, я бы предпочла дать им вымереть, я не готова допустить, чтобы выжил лишь Двор Теней. Честно говоря, я понятия не имею, что готова сделать, чтобы это предотвратить. Мне нужно время, чтобы всё продумать.

— Чтобы скрепить условия, требуется обмен символическими дарами, — говорит Азар.

— Какой дар вы предлагаете? — холодно спрашиваю я.

Иксай говорит:

— Я верну твоего отца. Ты можешь забрать его в мир смертных. Заклинание, которое наложил на него зверь, держится. Ему не стало хуже.

— Однако он всё равно умирает.

— Эликсир это предотвратит.

— Это не вариант для моего отца, — бесстрастно отвечаю я.

Иксай замолкает на мгновение, затем говорит:

— Возможно, антидот существует. Мне нужно время, чтобы поискать.

— Чего ты хочешь взамен?

— Восстанови мой двор. Они страдают, разорванные на фрагменты, дрейфующие по моему королевству, осознающие всё и пребывающие в агонии, и они продолжат страдать до дня, когда их бессмертие не закончится. Столетия страдания.

Внутри я содрогаюсь, но ничего не показываю.

— Как насчёт статуй в твоём лабиринте, Иксай? Разве они не страдают вечно?

Она начинает рычать, спохватывается и говорит:

— Эти статуи — не твоё дело. Они заслуживают находиться там за то или иное прегрешение.

— Ты хотела сказать, за какой-то один выпад или оскорбление в твою сторону. Я согласна восстановить всех обитателей Зимнего Королевства. Это не обсуждается. И только если ты прямо сейчас принесёшь моего отца, чтобы я смогла забрать его домой.

— Сначала восстанови мой двор.

— Нет.

Не сказав ни слова, Иксай исчезает. Вернувшись, она приносит с собой моего отца и грубо бросает на землю. Я вновь отказываюсь выдавать эмоции, лишь осматриваю его, чтобы удостовериться, что она не навредила ему ещё больше, затем кидаю взгляд на Бэрронса, который едва заметно склоняет голову.«Он в таком же состоянии, что и прежде. Моё заклинание до сих пор держится».

Иксай наливает четыре бокала вина и подвигает два из них в нашу сторону.

— Мы ещё не закончили. Мы должны официально заключить наше перемирие. Иначе ему можно изменить.

— И как нам официально заключить его?

Она слегка улыбается, бросая плотоядный взгляд на Бэрронса.

— В былые дни мы требовали публичное совокупление для закрепления соглашения. Я готова принять такой вариант.

Я закатываю глаза.

— Не сомневаюсь.

— Ты же знаешь, что я могу тебя убить. И ты подпустишь меня так близко? — говорит Бэрронс. Его глаза сверкают кроваво-красными искрами, и он сам выглядит плотоядным, но не в сексуальной манере.

Иксай вскидывает голову, награждая его ледяным и самодовольным взглядом.

— Не в этом мире. В Священной Роще Созидания ни одно живое существо не может быть убито, — она сверлит меня выразительным взглядом. — Даже с помощью твоего копья. Именно поэтому мы выбрали это место для встречи.

Я говорю:

— Священная Роща Созидания? Поясни.

— Когда-то это был дом Той, Что Пропела Песнь. Той, что доверила древнюю мелодию нашей первой королеве. Давным-давно мы жили здесь с Богиней. Спирсидхи были зачаты в этой роще, — говорит Азар.

Изумительная часть истории фейри, которую я не знала, и которая объясняет очаровательных спирсидхов.

— Эта планета защищена. Ничто не может быть убито здесь, — продолжает Азар.

— Тогда Двор Света может жить здесь и никогда не умрёт, — замечаю я.

— Ничто не может быть убито, — с издёвкой повторяет Иксай. — Ты так же плоха, как Северина. Смерть от естественных причин не считается убийством. Мы умрём здесь так же быстро, как на Земле. Идёмте, нам надо скрепить наше хрупкое перемирие.

Я выгибаю бровь.

— Никто ни с кем не будет совокупляться, и я думаю, ты это знаешь.

— Тост — это приемлемая альтернатива, — предлагает Иксай и поднимает бокал. — При условии, что наша клятва официально произнесена. Мы все должны повторить одну и ту же клятву перед тем, как выпить. Это необязательно должно быть нечто подробное, просто что-то в духе: за новые начала; вместе мы найдём способ делить Землю и процветать.

Я поднимаю свой бокал, играя рубиновой жидкостью в гранёном хрустале и изучая её. Внезапно какой-то сон или скорее кошмар наяву, какие бывали у меня во время уединения в комнате вне времени, врезается в меня с неожиданностью и свирепостью прибойной волны, сокрушая меня ужасающими деталями.

Я встретилась с врагом, приняла бокал отравленного вина, веря, что перемирие возможно.

Они отравили меня каплей Эликсира Жизни. Я стала такой же холодной и бесстрастной, как фейри. Я разрушила человечество и заточила всю Девятку за исключением Бэрронса в адской преисподней, потому что Бэрронс каким-то образом оказался королём Невидимых и стоял передо мной с бесконечной печалью в тёмном взгляде.