— Вы бы хотели присоединиться к нам в Стране Снов?

Круус покачал головой. Ему нужно навестить другую дочь. Более проблемную.

Лирика.

Много тысячелетий назад, когда Круус был молодым принцем, а король был занят другими вещами, до того, как королеве Видимых стало известно о существовании Невидимых, Круус попытался породить свой двор в пределах её двора.

Он теоретически полагал, что в отличие от Видимых Невидимые могут зачать детей, поскольку их бессмертие происходило из других источников. Невидимые никогда не пили Эликсир Жизни. С чего бы им вдруг быть бесплодными? Горстка Видимых до сих пор оставалась фертильной, хотя с каждым минувшим столетием на свет появлялось всё меньше детей.

Чтобы проверить данную теорию и продвинуться в своей цели проникновения в Светлый Двор, используя заклинания и артефакты из библиотеки короля, Круус похитил принца Видимых, облёк себя в его внешность и соблазнил неопытную принцессу Лета.

В'Лэйн не был первым принцем Светлого Двора, которым он притворился, да и не последним.

Когда принцесса обнаружила, что носит в себе ребёнка, ей не терпелось получить аудиенцию с королевой, чтобы поделиться восторженными новостями. После тысячелетий бесплодия вот-вот родится королевский отпрыск!

Но Круус убедил принцессу скрыть свою беременность, настаивая, что другие члены двора могут попытаться навредить их нерождённому дитя из зависти или злости. Он предложил им ускользнуть прочь, родить в уединении, а потом предстать перед двором к ужасу и зависти всех остальных.

Он забрал принцессу на далёкий остров и оставался при ней до тех пор, пока их дочь не появилась на свет.

День рождения Лирики был не лучшим днём в его жизни.

Он полагал, что их ребёнок может быть темнокожим (поэтому он и выбрал смуглую принцессу Лета, а не бледную Зиму), возможно, с необычными глазами, способностями, доселе неслыханными среди Видимых, но все эти отличия объяснялись бы продолжающейся эволюцией фейри — якобы их силы становились разнообразнее, нарастали, а их облик адаптировался к новой, более величественной магии.

У Видимых не было оснований полагать, что существовал другой вид фейри, помимо них. Они не обнаружат Двор Теней ещё сорок две тысячи лет.

Потому что ребёнок будет явно фейри, королева придёт в восторг от нового принца или принцессы и примет любые вариации их отпрысков. Круус начал хорошо понимать Светлый Двор за всё то время, что он там провёл. Их разумы лишены воображения, их тела лишены страсти. Когда они сталкивались с чем-то необъяснимым, они с готовностью принимали первую попавшуюся ложь, подкреплявшую их версию реальности, в которой они правили, господствуя над всем.

Перевод: Видимые считали себя слишком господствующими и не думали, что их можно обхитрить. Эксплуатируя эту эгоистичную слабость, он скармливал им одну ложь за другой, закладывая фундамент для будущей лжи.

Он подумывал оплодотворить многих женщин-Видимых, увеличить разнообразие, удостовериться, что даже самые сомнительные из его отпрысков будут приняты, и однажды Светлый Двор окажется настолько разбавлен его семенем, что он будет править всеми четырьмя королевскими дворами.

Но его союз с фейри Светлого Двора оказался горьким разочарованием.

Словно сама вселенная осуждала их союз, она пометила ребёнка в такой манере, которая гарантировала, что он больше никогда не попытается вновь; в манере, которая обличала существование его самого и его двора.

В тот самый день Круус проверил другую свою теорию. Он подозревал, что если заточить Видимого в лёд тюрьмы Невидимых, то Видимый в конечном счёте умрёт, потому что противоположная натура Королевства Теней высосет саму его сущность.

Как будто он позволил бы принцессе жить после того, что она увидела.

Это испытание оказалось успешным, и в мире, где фейри можно убить лишь одним из трёх оружий (никто не знал о третьем, кроме него и короля), Круус с удовольствием обнаружил четвёртое оружие, о котором не знал даже король. На протяжении долгого времени он снова и снова использовал это оружие против своих врагов, и в последний раз похоронил там бывшую королеву Эобил/Зару.

Принцесса всё ещё визжала от ужаса при виде их ребёнка, негодовала из-за предательства Крууса, требовала ответов, угрожала пойти к королеве, когда он запечатал её в гробу, запер тот заклинаниями и погрузил глубоко в лёд. Она выжила там считанные месяцы; под конец она перестала бороться.

Заточив её мать, Круус уселся и некоторое время обдумывал проблемного ребёнка, а затем вскрыл во льду глубокую расселину, чтобы бросить её туда.

Убить её было милосердием.

И всё же, продолжая изучать её, чувствуя в ней собственную сущность, он решил, что возможно, эксперимент был не совсем напрасным, и ребёнок ему пригодится. Ему нужен преданный союзник, чтобы работать над его целями.

Он станет её миром. Она будет любить и подчиняться ему. В конце концов, он же её отец. Единственное существо, которое она когда-либо узнает. И однажды, в далёком будущем, он дарует ей ещё одну милость. Когда придёт время. Такой ребёнок может ждать от жизни совсем немногих милостей.

Даже будучи бессмертным, он имел бескрайние планы на будущее, и ему было ненавистно тратить впустую какую-то часть настоящего. Он долгие часы проводил в библиотеке короля, просматривая таинственные свитки, впитывая их историю, выискивая заклинания, решительно настроившись не уступать королю по знаниям и силе.

Вскоре ребёнок станет достаточно взрослым, чтобы каталогизировать разрозненную коллекцию, впитывать и отсеивать информацию, быстро находить её, и освободит его, чтобы он сам сумел сосредоточиться на чём-то другом. Она будет находить важные артефакты в обширной, сумбурной библиотеке, где всё разбросано хаотично; ничто не находилось там, где можно было ожидать, а многие вещи вообще являлись не тем, чем казались.

Она организует это место. У неё будет на это целая вечность, лишённая любых других занятий.

Он позволит ей жить, и она будет за это благодарна. А однажды, в далёком будущем, он в последний раз выпустит её из бутылки. Этот день наступил.

Пора забрать Лирику домой.

Глава 35

Она не в порядке? Она безумна?⁴⁶

Иксай

Иксай проявилась в слишком ярком замке королевства Лета, вздрогнув и сощурив глаза от жестоких, бритвенно-острых лучей солнечного света.

Как она презирала это место.

Она задыхалась от жары, солнце безжалостно атаковало её глаза. Её платье начало подтаивать и капать в ту же секунду, когда она просеялась, и это ещё сильнее разъярило её.

Она материализовалась в бальном зале Лета, увешанном безвкусными разноцветными полотнами шёлка, которые струились с узорчатых колонн и обрамляли целых семь огромных, ярко искрящих трёхуровневых фонтанов, добавляя ещё больше света и влажности в и без того подавляющий климат, полный сырого пара.

Её ноздри раздувались от отвращения, но она скорректировала свою внутреннюю температуру, стабилизировала своё платье. Бальный зал для танцев, пиров и прочей гульбы. Абсурд. Неудивительно, что Лето не сумела сохранить место в Верховном Совете. Неудивительно, что её двор слабый и простецкий. Она была такой же прожигательницей жизни, как и тот человеческий бог вакханок, Дионис!

Однако она испытала удовольствие, услышав узнаваемые звуки сражения за стенами замка. Хоть Северина и отгородилась от своего двора, она не освоила сложное искусство покорения звука.

Наклонившись вперёд в талии, Иксай завела руки за спину, призвала ледяные кристаллы и прошипела:

— Как ты смеешь призывать меня?

Северина бесстрастно посмотрела на неё с другого конца длинного бального зала.

— Азар сказал мне, что ты выказала эмоции перед королевой. Человеческая самозванка теперь знает, что мы становимся смертными.

— Она и так догадалась бы, — прорычала Иксай. — Это был лишь вопрос времени.

Северина удивила её своим ответом:

— Согласна. И нам нужно заняться более насущными проблемами.

Иксай застыла, почувствовав прибытие Азара за мгновение до его появления. Она ощущала себя так, словно все её нервные окончания обнажились и гиперчувствительно реагировали на каждую грань её существования. Проживать жизнь с эмоциями и воспоминаниями, смотреть в лицо будущему с обещанной смертью напоминало шквал пламенных клинков, обрушивающийся на прохладу её кожи.

Удерживая отравленного человека во фрагменте Фейри, куда никто не мог просеяться, она обнаружила, что зверь, который якшался с королевой-самозванкой, поколдовал над ним, заморозил во времени, не давая приблизиться к смерти ещё сильнее. Умный, полезный зверь. Она чуяла его запах на человеке.

Он использовал магию, с которой она не была знакома, и она потратила много часов на попытки разрушить его заклинание, и всё впустую, и всё это время её желание обладать хитроумным зверем росло. Какую бы магию он ни применил к человеку, она не давала Иксай даже прикоснуться к нему. Такое ощущение, будто он воздвиг невидимый резиновый барьер вокруг всего его тела, на несколько сантиметров выше его кожи. Яд на него не действовал, и она не могла нанести ему урон. При каждой попытке она встречала сопротивление и провал.

— Ты призвала? — потребовал Азар, глядя на Иксай.

— Я, — резко поправила Северина. — Не только у Зимы есть информация, которую можно предложить, и планы, которые можно отточить.

Взгляд Азара метнулся к принцессе Лета.

— Зачем ты привела нас сюда?

Её губы изогнулись в триумфальной улыбке.

— Потому что я одержала победу там, где провалились вы. Я нашла Эликсир Жизни.

Иксай прищурилась и выпрямилась, убирая кинжалы льда обратно в свои руки.

— Как ты посмела выпить его первой? — прошипела она. Какая-то простая принцесса Лета думала, что она может утаить от них эликсир? Она спровоцировала двух членов королевской элиты напасть на неё разом?