Он начал подниматься по ступенькам, даже когда ближайший Кучер выругался. При этом его взгляд, обращенный назад, скрестился с взглядом женщины. Ее лицо терялось в темноте и отдалении, только бледное пятно с темными глазами, но он считал ее красивой, или бледность наводила на мысль о Великой красоте. Что-то сверкнуло в ее волосах, как будто у нее была аура-вспышка красно-золотого цвета—

“Какого хрена, приятель? Он думает, что мы довезем его до самого города? Человек остановился, уловив движение Арантура, и обернулся. “Тогда кто же ты?”

“Вы хотите, чтобы я взял ваших лошадей?”

Арантур был еще теплым, и стоять на лестнице, ведущей к местам кучеров, было приятно. Он держал ноги подальше от снега.

Тот, что был ближе, оглянулся.

“Что задумал герцог? Он включил двигатель.”

“Нам нужно сменить лошадей, - сказал дальний.

- Дюк ничего не говорил о смене лошадей, - сказал человек рядом.

“А разве эзактли больше не герцог?”

Позади головы человека открылось маленькое окошко-в повозке было столько же стекла, сколько и в гостинице.

- Возможно, вы пропустили мой стук по крыше, идиоты, - произнес чей-то голос. - Поехали дальше!”

- Ваша Светлость, нам нужно сменить лошадей.”

- Смените в Амкосе или Лонике, - сказал голос. “Теперь вперед.”

“Ты слышал этого человека, - сказал Дальний.

Арантур оглянулся на фургон. Женщина все еще стояла, расправив плечи, на пронизывающем ветру, наблюдая за ним. Следила за фургоном.

Должно быть, ей очень холодно.

“Я возьму ее дорожный чемодан, - сказал Арантур.

Рядом человек посмотрел на него. - Что?”

- Дама герцога, - ответил Арантур, мысленно связывая все воедино и немного удивляясь тому, что он говорит.

Рядом мужчина оглянулся, увидел женщину и вздрогнул.

- Славное Солнце на небесах!”

Дальний человек дернул поводья, и восемь лошадей навострили уши. Но это были лошади-они чувствовали запах сена, амбара, тепла и еды. Они переминались с ноги на ногу, но пока не двигались вперед.

“Где же мы во всем этом темном аду, мальчик?”

- Трактир Фосса” - сказал Арантур, надеясь, что его голос звучит так же самодовольно, как для него всегда звучали трактирщики и конюхи. - Он велел передать ей чемодан.”

Это был глупый риск, но его разум, казалось, работал сам по себе, быстро и точно.

Дальний человек снова дернул поводья и щелкнул кнутом в воздухе.

Лошади, потеряв надежду на пропитание, наклонились к своим следам, и огромные колеса тронулись с места, хрустя холодным сухим снегом.

Рядом человек с ворчанием вылез из мехов и вскочил на крышу. Огромный фургон закачался, когда одно колесо провалилось в особенно неприятную колею, а затем выпрямилось, и рядом с ним человек поскользнулся, выругался и потянул за что-то.

Фургон двигался теперь так быстро, как только мог идти человек.

Человек, стоявший рядом, перекинул ногу через спинку сиденья и бросил Арантуру в руки тяжелый кожаный чемодан.

- Вот ее чемодан.- Потом он бросил еще один. “И она будет скучать по этому, я полагаю, - сказал он с улыбкой. “Я знал, что герцог возьмет ее кишки за подвязки. Скажи ей, что Леп Колесо желает ей добра, а, мальчик?”

Арантур кивнул. - Я так и сделаю!- крикнул он.

Повозка производила довольно много шума - с полудюжиной лошадей, шестью колесами, двумя возницами и всем прочим, плюс колокольчики на упряжи, и ось, на которую нужно было смотреть человеку, чтобы она визжала, как Занаш, и все такое.

Своим весом он удерживал свое место на водительской лестнице, так как в каждой руке держал по кожаному футляру. Повозка начала двигаться еще быстрее, и снег был глубоким. На мгновение он испугался, что если бросит чемодан, тот исчезнет в снегу и пропадет до весны. Он хотел служить этой женщине-служить ей как можно лучше. …

Поэтому он повернулся и прыгнул в темноту.

Он приземлился в снег, такой глубокий, что он доходил ему прямо до паха, как будто снизу в его тело вонзился холодный шип.

Повозка проехала мимо него, удаляясь все быстрее и быстрее. Холод пронизывал его мозг даже тогда, когда кавалерийский отряд проходил мимо, их красные сюртуки были видны только в темноте, потому что на стене были зажжены фонари. Их капитан был одет в подбитую мехом мантию поверх пластинчатых доспехов. Он повернулся и посмотрел на молодого человека, лежащего на снегу, его тяжелая куртка сверкала безглазой угрозой в почти полной темноте. Рыцарь почему-то не был похож на человека, и волосы на затылке Арантура встали дыбом, хотя остальная его часть похолодела. Затем всадники исчезли, стуча подкованными сталью копытами и скрипя холодными гвоздями.

Зачем я это сделал? - Внезапно удивился Арантур.

Он все еще держал оба чемодана в руках и пошел назад в темноте, пробираясь сквозь сугробы. Трактир оказался на удивление далеко—стадия или даже больше, и если бы он не был хорошо освещен изнутри, он мог бы испугаться. Было темно. Почти самая темная ночь в году, если не считать двух-как раз в то время, когда зло может легко восторжествовать, по крайней мере, так думал его народ.

Позади него фонари на повозке исчезли за поворотом дороги, и он остался один, держа в руках два тяжелых кожаных чемодана. Он тащился по колеям повозки, где снег был менее глубоким, хотя в одной колее подо льдом была вода, и он шел неровно. Вся эта прогулка была трудной, холодной и утомительной. …

Выйдя из гостиницы, женщина стояла на снегу, как будто холод на нее не действовал. Она пристально смотрела на него, ее губы мягко шевелились.

Теперь Арантур догадывался о том, что только что произошло. Он подошел к женщине, ступая по более мелкому снегу во дворе гостиницы.

- Деспойна, - сказал она. Он был готов возразить ей.

Она закашлялась, и из уголка ее рта потекла кровь, прежде чем она обняла его и потеряла сознание.