Будь он проклят, если не заставлял задуматься, каково это - прикинуться другой женщиной и встретиться с ним в темноте в другое время и в другом месте. Поддаться искушению.

Впервые. С того самого раза.

С того единственного раза.

Джорджиана насторожилась. Он был очень опасным человеком, и сегодня она не в роли Чейза. Здесь не её клуб. Здесь у неё нет никакой власти.

В отличие от него.

Она посмотрела в сторону сверкающего бального зала.

– Я должна вернуться на бал. К моим компаньонкам.

– Коих, без сомнения, полчище.

– Моя невестка с её невестками. Ничто так не радует женскую компанию, как приукрашивать незамужнюю девушку.

Он улыбнулся её выбору слов.

– С этим у вас всё в порядке.

Его взгляд скользнул по перьям, торчащим из её причёски. Она с трудом подавила желание их вырвать. Джорджиана согласилась надеть эти чёртовы штуки в обмен на разрешение приехать и уехать с бала в собственном экипаже.

Она нахмурилась.

– Не смотрите на них. – Он встретился с ней взглядом, и она увидела, что его карие глаза искрятся юмором. – И не смейтесь. Попробуйте сами одеться на бал в окружении трёх дам и их заискивающих служанок.

Его губы дрогнули.

– Я так понимаю, вы не любительница моды.

Она отмахнулась от пера, которое упало на глаза, словно от своего язвительного высказывания.

– Что навело вас на такую мысль?

Он рассмеялся, Джорджиана так заслушалась его смехом, что почти забыла, где они находятся.

Он напомнил.

– Герцогиня и маркиза помогут вам изменить мнение.

– Не понимаю, о чём вы. – Он не был дураком. И прекрасно понимал её намерения.

Уэст покачнулся на каблуках.

– Давайте не будем притворяться. Вы надеетесь вернуться в общество. Вы вышли в свет с братом, его женой, её семьёй... – он кинул взгляд через плечо в сторону бального зала, – чёрт возьми, вы даже танцевали с герцогом Ламонтом.

– Для человека, который меня совсем не знает, вы слишком сосредоточены на том, как я провожу вечер.

– Я репортёр. И подмечаю необычные вещи.

– Я совершенно обычная, – сказала она.

Он рассмеялся.

– Да уж, конечно.

Она отвела взгляд, внезапно почувствовав себя неловко, не зная, как себя вести, не зная, кем притвориться перед этим человеком, который, казалось, видел всё.

– У меня ощущение, что поменять их мнение - невозможный подвиг, – в конце концов, ответила Джорджиана.

По его лицу пробежала тень, и тут же исчезла. Джорджиана разозлилась.

– Это не был призыв к жалости.

– Я вас и не жалею.

– Вот и хорошо, – проговорила она. И задумалась, что делать дальше.

– Вы же можете постоять за себя. – И не только. Его мысли двигались в том же направлении, что и её. – Как вы узнали, кто поклонники леди Мэри?

– Все о них знают.

Он не отступал.

– Все кто обращал пристальное внимание на события прошлого сезона.

Она пожала плечами.

– Я, может быть, не посещаю светских мероприятий, но это не означает, что я ничего не знаю о жизни общества.

– Я думаю, вы чересчур много знаете об обществе.

Ему и не снилось.

– Было бы глупо с моей стороны пытаться вернуться в общество, не проведя заранее разведки.

– Этот термин обычно используют на войне.

Она приподняла бровь.

– Лондонский сезон. Это ли не война?

Он улыбнулся и склонил голову, но не направил разговор в безопасное русло. Вместо этого Уэст превратился в репортёра.

– Вы знали, что девушки отвернутся от леди Мэри, если вы её спровоцируете.

Джорджиана отвела взгляд, задумавшись о девушке.

– Когда представится такая возможность, высшее общество с радостью сожрёт само себя.

Он с трудом сдержал смех.

Она прищурилась, глядя на него.

– Вы находите это забавным?

– Я нахожу удивительным, что кто-то, столь отчаянно желающий вернуться в ряды высшего общества, так ясно видит его суть.

– Кто сказал, что я отчаянно хочу вернуться в его ряды?

Теперь он уделял пристальное внимание их разговору.

– А это не так?

Джорджиану одолели подозрения.

– Вы очень хорошо справляетесь со своей работой.

– Я - лучший в своей профессии, – незамедлительно ответил Уэст.

Его самонадеянность должна была раздражать, но странным образом привлекала.

– Я чуть не выдала вам все свои тайны.

– Я и так уже их выяснил.

Она не придала значения его словам.

– И что же вы выяснили?

Он не ответил, внимательно наблюдая за ней.

– Мне показалось, что вам понравилось танцевать с герцогом Ламонтом.

Она не хотела, чтобы он обращал внимание на то, что она общалась с Темплом. Не хотела, чтобы он задумывался, откуда они с герцогом, владельцем игорного клуба, друг друга знают.

– Почему вы мной так интересуетесь?

Уэст прислонился спиной к каменной балюстраде.

– Блудная дочь высшего общества вернулась. Почему бы мне вами не интересоваться?

Она тихо прыснула со смеху.

– Хотите устроить радушный приём?

– Не то чтобы, согласитесь на канапе и стакан тёплого лимонада?

Настала её очередь улыбнуться.

– Я вернулась не ради радушного приёма в высшем обществе.

Уэст наклонился к ней, окутывая своим теплом. Он был потрясающе красив, и будь Джорджиана другим человеком с другой жизнью, если бы они встретились в другое время, возможно, она бы его поощрила. Возможно, сама бы пошла навстречу. Поддалась бы искушению.

Несправедливо, что Джорджиане никогда не выпадало подобного шанса. Или это чувство звалось желанием? Оскорбление леди Мэри отозвалось эхом у неё в голове. Шлюха. Она не могла о нём забыть, каким бы лживым оно ни было.

В то время Джорджиана считала это любовью.

Она считала того мужчину своим будущим.

Но быстро поняла, что любовь и предательство идут рука об руку.

И вот теперь она... шлюха.

Так странно, ощущать себя человеком, чью репутацию основательно разрушила вопиющая ложь. Скрываться за фальшивой личностью.

Почему-то от этого снова хотелось жить, просто чтобы почувствовать вкус истины.

Но тогда ей придётся опять начать доверять, а этого больше никогда не повторится.

– Я знаю, что вы вернулись не ради радушного приёма, – тихо проговорил он соблазнительным тоном. – Вы вернулись ради Кэролайн.

Она резко от него отстранилась.

– Не произносите её имени.

Между ними повисло холодное предупреждение, прозвучавшее в её словах. Он внимательно наблюдал за Джорджианой, пока она изо всех сил старалась выглядеть молодой. Невинной. Слабой. Наконец, Уэст сказал:

– Меня не интересует жизнь вашей дочери.

– Зато меня интересует.

Кэролайн значила для неё всё на свете.

– Знаю. Я видел, как вы чуть не повалили на землю бедную леди Мэри за то, что она о ней упомянула.

– Леди Мэри отнюдь не бедная.

– И ей не стоило оскорблять ребёнка.

– Как и вам? – Слова вырвались прежде, чем она успела их остановить.

Он склонил голову.

– Как и мне.

Она покачала головой.

– Ваши извинения запоздали, сэр.

– В высшее общество вы могли вернуться только ради дочери. Самой вам это не нужно.

Джорджиана насторожилась. Что ему известно?

– Я не понимаю.

– Я только хочу сказать, что после стольких лет, прошедших со времён скандала, попытка искупления грехов только возродит к вам непрошеное внимание.

Он понимал то, что другие упускали из виду. Когда она смирилась с мыслью, что той жизни, к которой её готовили, ей не видать, то расценила годы, проведённые вдали от высшего общества, настоящим глотком свободы. Джорджиану ограничивали не только корсет и юбки. А осознание того, что за ней повсюду следили сотни любопытных взглядов, которые судили и ждали, когда она совершит ошибку.

Сотни людей, без всякой на то причины, отчаянно хотели стать свидетелями её краха.

Но на этот раз она была могущественнее них.

– Без сомнения, именно ваша любовь к ней сделает вас героиней нашей пьесы, – снова заговорил он.

– Я не играю ни в какой пьесе.

Он улыбнулся знающей улыбкой.

– Вообще-то играете, миледи.

Сколько времени прошло с тех пор, как к ней так обращались "миледи"? Сколько времени прошло с тех пор, как это делали без намерения оскорбить, осудить или схитрить?

И были эти времена вообще?

– Даже если и существует какая-то пьеса, – допустила она, – она не наша с вами.

Он долго смотрел на неё, прежде чем заговорить:

– Возможно, она могла быть нашей. Видите ли, я нахожу вас весьма очаровательной.

Она проигнорировала жар, который охватил её после этих слов. Пошевелившись, Джорджиана расправила плечи.

– Не представляю, почему.

Уэст подошёл ближе. Его голос зазвучал ещё тише.

– Не представляете?

Её взгляд метнулся к его глазам, пока в голове эхом звучали слова. Он был ключом к решению её проблем. Человеком, который диктовал обществу, что думать, когда и о ком. Он мог уговорить Лэнгли. Он мог уговорить кого угодно.

Ей-богу, Уэст был очень убедительным человеком.

Джорджиана отогнала от себя непрошенную мысль. И вернулась к делу.

Дункан Уэст мог обеспечить ей титулованного мужа и вернуть имя.

Он мог обеспечить Кэролайн будущее. Джорджиана не один год наблюдала за этим человеком в их общей среде обитания. Но сейчас в темноте, находясь с ней лицом к лицу, он казался Джорджиане одновременно и злодеем, и спасителем.

– Никто никогда не делал того, что собираетесь сделать вы, – проговорил он.

– И что же это?

Уэст снова расслабился, прислонившись к мраморной балюстраде.

– Вернуться из мёртвых. Если вы преуспеете, то благодаря вам я продам много газет.

– Вы очень корыстный человек.

– Это не значит, что я не желаю вам успеха. – После долгой паузы он удивлённо добавил: – На самом деле я хочу, чтобы у вас всё сложилось.

– Правда? – спросила она, хотя и запретила себе это делать.

– Правда.

Он мог помочь ей победить.

Уэст так долго смотрел на неё, что она подавила желание переступить с ноги на ногу под его пристальным взглядом.

– Мы встречались раньше? – в конце концов, спросил он.

Чёрт.

Сегодня она ничем не напоминала Анну. Анна была всегда разодета и накрашена, грудь и ягодицы подбиты ватой, талию стягивал тугой корсет, бюст выпирал из корсажа, на лице бледная пудра, красная помада на губах, а светлые волосы выглядели практически платиновыми. Джорджиана являлось полной противоположностью куртизанки: высокая блондинка, с умеренными формами. Грудь не отличалась большим размером. Волосы - естественного оттенка. И кожа тоже. И губы.