– Ерунда. Все любят герцогов. Нас не так уж и много, а дарёному коню в зубы не смотрят. – Он ухмыльнулся и протянул ей руку. – Не хотите ли потанцевать, леди Джорджиана?

Она застыла.

– Ты, должно быть, шутишь.

Ухмылка превратилась в широкую улыбку, его чёрные глаза заискрились юмором.

– Мне бы и в голову не пришло шутить насчёт твоего искупления грехов.

Она посмотрела на него, сощурив глаза.

– Я ведь могу и отомстить.

Он наклонился к ней.

– Такие женщины, как ты, не отказывают герцогам, Анна.

– Не называй меня так.

– Женщиной?

Она раздражённо приняла его руку.

– Надо было позволить тебе умереть на ринге.

В течение многих лет Темпл почти каждую ночь устраивал бои с посетителями "Падшего ангела". У должников перед клубом был один способ отыграться – победить непобедимого Темпла на ринге. Травма и женитьба заставили его бросить бокс.

– Ты говоришь это не всерьёз. – Темпл вытащил её из укромного уголка. – Улыбайся.

Она подчинилась, чувствуя себя полной идиоткой.

– Очень даже всерьёз.

Он занял танцевальную позицию.

– Нет, но поскольку ты боишься этого мира и того, что собираешься сделать, я не буду дальше развивать тему.

Она напряглась.

– И вовсе я не боюсь.

Он бросил на неё быстрый взгляд.

– Конечно, боишься. Думаешь, я этого не понимаю? И Борн тоже? И Кросс? – добавил Темпл, имея в виду двух других владельцев игорного клуба. – Нам всем пришлось выползать из грязи и выходить на свет. Нам всем пришлось требовать признания у этого мира.

– Мужчинам проще. – Слова сорвались с её губ прежде, чем она смогла их остановить. На его лице отразилось удивление, и Джорджиана поняла, что ненароком с ним согласилась. – Чёрт.

– Тебе придётся придержать язычок, если хочешь заставить людей поверить, что случившийся с тобой скандал - результат трагического стечения обстоятельств, – понизив голос, проговорил он.

– Я прекрасно справлялась со своей задачей до твоего появления.

– Ты пряталась в углу.

– Я не пряталась.

– Тогда что ты делала?

– Выжидала.

– Когда собравшаяся знать принесёт тебе официальное извинение?

– Скорее, когда они скончаются от чумы, – проворчала она.

Он усмехнулся.

– Если бы всё зависело от наших желаний. – Темпл закружил её в танце, и от зажжённых свечей по всему периметру бального зала у Джорджианы зарябило в глазах. – Прибыл Лэнгли.

Виконт вошёл в зал минут пять назад. Она сразу его заметила.

– Я видела.

– Ты же не стремишься к настоящему браку, – сказал Темпл.

– Нет.

– Тогда почему бы тебе не заняться тем, что у тебя получается лучше всего?

Её взгляд метнулся к красивому мужчине в другом конце зала, которого она выбрала себе в мужья.

– Думаешь, шантаж - лучший способ заполучить супруга?

Темпл улыбнулся.

– Меня шантажировали в преддверии того, как я нашёл себе жену.

– Да, но я полагаю, не все мужчины мазохисты, Темпл. Ты сам говорил, что я должна выйти замуж. Ты, Борн и Кросс, – добавила она, перечисляя своих деловых партнёров. – Не говоря уже о моём брате.

– Ах да, я слышал, что герцог Лейтон обеспечил тебя огромным приданым. Но что насчёт любви?

– Любви?

Ей с трудом удалось произнести это слово без презрения.

– Ты, наверняка, о ней слышала. И о сонетах, стихах и вечном счастье?

– Слышала, – сказала она. – Но поскольку мы обсуждаем брак в лучшем случае ради удобства, а в худшем ради облегчения долгового бремени, я не думаю, что отсутствие любви имеет значение. И кроме того, это дурацкая затея.

Он долгое время не сводил с неё глаз.

– Тогда вокруг тебя одни дураки.

Она бросила на него резкий взгляд.

– Вам всем любовь вскружила голову. И посмотри, что из-за этого вышло.

Темпл приподнял тёмные брови.

– Что? Мы женились? Родили детей? Обрели счастье?

Джорджиана вздохнула. Они поднимали эту тему сотни раз. Тысячу. Её партнёры настолько удачно женились, что навязывали свои взгляды всем окружающим. Но они не знали, что идиллия семейной жизни Джорджиану не интересовала. Она отогнала эту мысль и солгала:

– Я счастлива.

– Нет. Ты богата. Влиятельна. Но не счастлива.

– Счастье переоценивают, – сказала она, пожав плечами, когда они сделали очередной поворот. – Оно ничего не стоит.

– Оно бесценно. – Они продолжили танцевать молча. – И ты сама это понимаешь, иначе не стала бы ничего затевать.

– Я делаю это не ради себя. А ради Кэролайн.

Её дочери. С каждой секундой она становилась старше. Сейчас ей девять, скоро десять, потом двадцать. Дочь была той самой причиной, по которой Джорджиана сегодня находилась здесь. Она посмотрела на своего громадного партнёра, человека, который не раз её спасал, как и она его, и сказала ему правду.

– Я думала, что смогу уберечь её, – тихо проговорила Джорджиана. – Я держалась от неё подальше.

Годами. В ущерб им обоим.

– Я знаю, – тихо ответил он. К счастью, танец избавил её от необходимости слишком часто встречаться с ним взглядом. Она и сама не знала, сможет ли это сделать.

– Я пыталась её защитить, – повторила Джорджиана. Но мать не может вечно оберегать ребёнка. – Хотя этого недостаточно. Понадобится приложить больше усилий, если она хочет выбраться из нашей клоаки.

Джорджиана старалась изо всех сил, отправила Кэролайн жить в дом брата, чтобы обстоятельства рождения девочки не запятнали её репутацию.

И до поры до времени всё шло хорошо.

До прошлого месяца.

– Ты ведь не карикатуру имеешь в виду, – сказал он.

– Конечно, я говорю о карикатуре.

– Никому нет дела до какой-то жёлтой газетёнки.

Она посмотрела на Темпла.

– Неправда, и уж кому, как не тебе, об этом знать.

Ходили слухи, будто брат не хотел позволять ей принимать участие в сезоне, будто она его умоляла. Он утверждал, что, как незамужняя мать, она и носа из дому не должна показывать. Она продолжала его упрашивать. Якобы соседи слышали крики. Стенания. Ругательства. Будто герцог её прогнал, а она вернулась без его разрешения.

Жёлтая пресса как с цепи сорвалась, и каждый репортёр старался превзойти другого рассказами о возвращении Джорджианы Пирсон, леди с дурной репутацией.

В самой известной газете под названием "Скандальная хроника", появилась, скандальная и несколько кощунственная, легендарная карикатура. На ней Джорджиана восседала на лошади, прикрываясь лишь волосами, на руках она держала младенца в пелёнках с лицом девочки. Наполовину Леди Годива, наполовину Дева Мария. Рядом стоял надменный герцог Лейтон и в ужасе наблюдал за происходящим.

По обыкновению она не обращала внимания на карикатуру до тех пор, пока неделю назад необычайно тёплый день не заманил половину Лондона в Гайд-парк. Кэролайн попросила покататься с ней верхом, и Джорджиана неохотно прервала работу, чтобы к ней присоединиться. Они не в первый раз появлялись на публике, но впервые вышли на прогулку после карикатуры, и Кэролайн заметила, что все на них смотрят.

Они спешились на небольшой возвышенности, возле которой находилось озеро Серпентайн, на излёте зимы выглядевшее серым и мутным, и повели лошадей вниз к воде, где собралась группа девочек чуть старше Кэролайн. В свойственной для их возраста манере, они шушукались и отвешивали колкие замечания. Джорджиана не раз видела подобные стайки, чтобы понимать, ничего хорошего от них ждать не придётся.

Но на юном личике Кэролайн сияла надежда, и у Джорджианы не хватило духу её увести. Несмотря на отчаянное желание.

Кэролайн подошла поближе к девочкам, стараясь не подавать виду, что сделала это намеренно. Целенаправленно. Каким образом все девушки без исключения знали об этой уловке? Об этом робком движении, которое одновременно выглядело пугливым и жизнерадостным? О молчаливой просьбе обратить на себя внимание?

Удивительное мужество, свойственное молодым и безрассудным.

Первой девочки заметили Джорджиану, без сомнения, узнав её благодаря сплетням, которые без устали обсуждали их матери. Через несколько секунд догадавшись, кто такая Кэролайн, они подняли головы и вытянули шеи, продолжая громко перешёптываться. Джорджиана попятилась, подавив желание встать между хищницами и их жертвой. Возможно, она ошибалась. Возможно, девочки проявят доброту. Поприветствуют Кэролайн. И примут к себе в компанию.

Но тут лидер этой небольшой группки увидела Джорджиану.

Их с Кэролайн редко принимали за мать и дочь. Джорджиана выглядела молодо, их легко можно было счесть сёстрами, и, хотя она не пряталась от общества, в свет выходила крайне редко.

Но как только глаза хорошенькой белокурой девочки удивлённо расширились, Джорджиана поняла, Кэролайн ждёт разочарование. Будь прокляты все матери-сплетницы. Ей отчаянно захотелось остановить дочь. Пресечь инцидент на корню.

Она сделала шаг вперёд.

Но было поздно.

– Парк уже не тот, что прежде, – проговорила девочка со знанием дела и презрением, не свойственными её возрасту. – Здесь позволяют разгуливать всем без разбору. Независимо от их происхождения.

Кэролайн замерла, забыв, что держит в руках поводья любимой лошади, и притворилась, что не расслышала. Стараясь не слушать.

– Или родителей, – злорадно добавила другая девочка.

В воздухе повисло невысказанное оскорбление.

Незаконнорожденная.

Джорджиане захотелось залепить им оплеухи.

Девочки захихикали, их руки взлетели к губам, словно они пытались спрятать свои белоснежные улыбки. Кэролайн повернулась к Джорджиане, её зелёные глаза наполнились слезами.

"Не плачь, – молча молила Джорджиана. – Не позволяй им увидеть, что они тебя задели".

Она не знала, кому были адресованы эти слова, дочери или ей самой.

Кэролайн не заплакала, хотя её щёки пылали румянцем. Ей было стыдно за своё происхождение. За свою мать. И за дюжину других вещей, которые она не могла изменить.

Затем неспешной походкой, поглаживая шею лошади, она вернулась к Джорджиане. Благослови её Господь, Кэролайн двигалась так непринуждённо, будто желала доказать, что никто не смеет её прогонять.