Он плюхнулся в кресло, неуклюже задев жену, впрочем, та даже не шевельнулась, и принялся вспоминать Машу. Встречу в баре, её голос. Он представил её одну. Она ведь может лететь на отдых одна. Гордая, независимая женщина, женщина, знающая себе цену. Или она может лететь с любовником, непременно молодым, красивым. Такие женщины всегда находят молодых красавцев.

Нет, на их месте мог быть и он, Александр Павлович. Он еще не стар. Конечно, не сравниться с молодыми, но тоже ничего. Как старое вино в дубовой бочке — терпкое и ароматное.

И, конечно, она не зубной врач. Откуда? Разве такие женщины бывают зубными врачами? Она… Александр Павлович коротко задумывается. Она хваткая женщина, бизнесовая. У неё свое дело, дающее хороший доход благодаря её деловым талантам. Она может владеть сетью ювелирных магазинов или магазинов высокой моды. Конечно, она связана с модой, не иначе!

Его тянет на подвиги. Он порывается встать, пойти вдоль длинных рядов кресел и поискать Марию, предложить ей… Что? Он и сам не знает, но что-то хорошее для них обоих, захватывающее.

В салоне включили свет — они и в самом деле подлетают к Гонконгу.

— Пузик, ты что, не спал всю ночь? — раздаётся сбоку голос проснувшейся жены и этот голос приводит его в чувство. Он, Александр Павлович, солидный человек. У него жена, взрослые дети, у него жизнь, исключающая сумасбродство.

— Почему, спал! — притворяется он, потому что, если сказать, что не спал, это вызовет поток новых вопросов. Если не спал — чем занимался? Куда ходил? Кого видел? Нет, проще сказать, что спал.

Жена удовлетворенно отвернулась, начала готовится к завтраку, который уже принялись развозить услужливые стюардессы. Александр Павлович опустил столик, отстегнув его от переднего кресла, и откинувшись назад, расслабился в ожидании раскосых стюардесс. Его движения плавны и спокойны, движения проснувшегося человека. Но Инну Анатольевну что-то всё равно насторожило. Она тянет носом воздух, морщится.

— Ты пил?

Александр Павлович замирает. Если сказать «да», последует вопрос: «Где взял?» Вернее, два вопроса — этот и второй: «С кем пил?»

— Лапа, а что пахнет? Я вчера брал водку у стюардесс. Не помнишь?

— Нет. Ты вроде брал виски.

— Сначала виски, а потом водку. Ты уже дремала.

Инна Анатольевна опять успокаивается. В самом деле, она могла не заметить, как муж приложился к беленькой. Ладно, здесь в самолете можно! Порции небольшие, много не наливают.

Они поели принесенный завтрак. Александр Павлович все время представлял, что сейчас делает Маша. Как она ест, с кем. Как держит вилку. Пусть вилка пластиковая. Ему было интересно воображать каждую мелочь. Это ведь не шутка — провести почти всю ночь с молодой женщиной, особенно в его возрасте.

— Пузик, ты чего, не проснулся? Какой-то задумчивый с утра. Ласты взял с собой? Учти, я не ложила!

— Лап, я все собрал, и ласты и маску с трубкой. Будешь заниматься сноркингом за милую душу.

В это время капитан судна объявил о снижении. В окне иллюминатора показались высокие башни жилых и офисных домов китайского города, окруженные горным рельефом. Самолет заходил на посадку со стороны моря. Далекие волны внизу пенились мелкими гребешками, и беспокойный ветер срезал их верхушки, нивелируя под единый, только ему ведомый стандарт. «Меня тоже так, — вдруг приходит в его голову странная мысль, — жизнь выровняла под единый стандарт. Срезала макушку, чтобы не высовывался».

— Пузик, возьми меня за руку. Ты же знаешь, как я волнуюсь при посадке!

Александр Павлович подчиняется воле жены, берет её за руку, закрывает глаза.

Самолет медленно снижается, трясется, точно в лихорадке. Но вот звучит глухой стук, и за окном, с огромной скоростью понеслась бетонная полоса. Самолет затормозил.

В большом аэропорту Гонконга оказалось непривычно тихо и пустынно. Пассажиры их рейса нестройной толпой отправились в разные стороны — кто в город, кто на пересадку.

— Нам на трансфер! — жена тянет Александра Павловича за рукав в сторону входа для транзитных пассажиров.

«Ты опять потерял шапку! Ну что за дела!»

Александр Павлович услышал почти знакомый женский голос, только более высокий с визгливыми истерическими нотками. Он оглянулся.

Чуть позади них идет она, Мария. Её сопровождает высокий моложавый муж и двое детей. Раздраженная реплика женщины адресуется старшему ребенку — подвижному мальчику лет десяти. Следом за ним, стараясь не отставать, быстро идет девочка, с любопытством озирающаяся по сторонам. Мария увидела, что Александр Павлович обратил на не внимание, но ничто в её лице не дрогнуло. Она скользнула по нему безразличным взглядом как смотрят на незнакомых людей.

— Нет, Настя, шапка Андрея у меня! — произносит её муж.

Александр Павлович не удивиляется. «Опять соврала, — устало думает он, услышав настоящее имя своей ночной спутницы, — врала во всем. Мы на одной волне! Меня зовут просто Мария. Зубной врач. Всё ложь! А я дурак, уши развесил. Еще хотел идти, искать её по салону. Вот была бы картина!»

Он побрел медленно, едва волоча ноги, не успевая за женой. Ноги почти не шли — сказывалась то ли усталость от бессонной ночи, то ли глубокое разочарование. Вдоль всего аэропорта были проложены трэволаторы — движущиеся тротуары для удобства передвижения пассажиров, и Александр Павлович несколько раз порывался встать на них, передохнуть. Но жена, которая никогда не обращала внимания на его состояние, упорно шла впереди. Она не оглядывалась. И все же почувствовав, что его нет позади, рядом, повелительно бросила:

— Не отставай!

Черт её знает, как она это почувствовала — по дыханию ли мужа или по звуку колес катящегося чемодана. Палыч всегда удивлялся этой женской особенности, угадывать местоположение мужчины в пространстве. И он пошел быстрее, катя за собой огромный чемодан на колесиках. Между тем, голова его была занята мыслями о Марии.

«Всё ложь! Всё ложь! — твердит он сам себе. — Она меня обманула!»

Они подошли к стойке регистрации своего рейса, который связывал Гонконг с одним из филиппинских островов. Мария, или как теперь выяснилось, Настя, летела в другое место. Александру Павловичу не хотелось смотреть на неё. Зачем ему смотреть на замужнюю женщину, обремененную большим семейством, наверное, крикливую и вздорную бабу? Романтический ореол потускнел, жизнь вернулась в привычное русло.

Он услышал приближающиеся шаги семейства ночной незнакомки. Звучали голоса, крутились колесики чемоданов, издавая шаркающий звук, словно шло не четыре человека, а толпа старцев.

«Посмотреть или нет?» В последнее мгновение Александр Павлович решил повернуть голову к Насте, ведь если он посмотрит на неё ничего не случиться, её не убудет!

Он поворачивается.

Проходившая мимо женщина не обращает на него внимания, она занята семьей, перелетом в конечный аэропорт. Она ищет свою стойку регистрации. Александр Павлович уже хочет отвернуться, но Настя…

Она вдруг бросает на него мимолетный лукавый взгляд и в этом взгляде ему видятся светящиеся огоньки в её синих, зеленых или карих глазах, каких именно — он так и не понял, не разглядел. Еще мгновение, и она идет дальше. Уходит.

Его охватывает непривычный озноб, дерзкая жажда действий, он вновь чувствует себя на гребне волны, как тогда, в ночном самолете. Александр Павлович решительно идет вперед, обгоняя жену, других пассажиров. Вон она, Настя с мужем и детьми. Сейчас он их догонит и попытается разглядеть цвет ее глаз, покажет ей, что еще не потерянный для женского общества человек, и что меж ними может что-то и случиться…

Он прибавляет шаг, торопиться и, наконец, занимает место в очереди на регистрацию. Инна Анатольевна с удивлением смотрит на него.

— Какая муха тебя укусила? — недовольно хмурит она брови.

Он не отвечает, отворачивается от жены, улыбается. Он понял какой цвет глаз у Марии, оказавшейся Настей, хотя и не догнал ее. У незнакомой женщины, избавившей его от ночной скуки., бывшей с ним на одной волне, глаза могут быть только цвета морской воды, потому что море притягивает к себе как бездна.

Палыч смотрит вслед Насте — она уже далеко со своей семьей, в конце зала.

Одна ночная встреча, конечно, не может изменить его жизнь. Он взрослый человек с устоявшимися взглядами и привычками, но она, эта встреча, позволила взглянуть на себя со стороны. Это ведь очень важно — посмотреть на себя со стороны. И под воздействием минуты, этой женщины, он вдруг представляет, как изменит свою жизнь: наладит отношения с взрослыми детьми, возьмёт бразды семейного правления в свои руки, скажет веское слово Инне Анатольевне. Он будет на волне! Теперь в его жизни уже всё будет хорошо, просто замечательно.

— Ты чего застыл как монумент? — голос жены грубо отрывает его от захватывающих размышлений. — Видишь, очередь ушла? Давай, тащи чемодан!

Александр Павлович растерянно смотрит вперед. Очередь, действительно, ушла от них, а он задерживал тех, кто встал позади. Вот так всегда — он, точно тормоз, соображает туго. Палыч тяжело вздыхает и, проклиная всех на свете, себя, жену, беспокойных пассажиров, берется за ручку чемодана, чтобы покатить его к стойке регистрации.