Дикий свет

Комната для переговоров есть не что иное, как блок содержания S167-00-1006, который представляет из себя череп мертворожденного Cryptomorpha gigantes.

Выдолбленное пространство внутри черепной коробки является прототипом комнаты типа «Вегас»[4] — места, за пределы которого не выходит ничего, что произошло внутри. Люди заходят, затем выходят, а их воспоминания отсеиваются из вселенной, и они ничего не помнят. Череп достался Фонду в 90-е, а эффект подавления информации является побочным действием природного антимеметического камуфляжа этого вида — явления, которое каким-то образом делало почти невозможным наблюдение очень высоких существ в дикой природе. Это — тот самый феномен, над которым доктор Бартоломью Хьюз и его команда бились годы, выясняя, как его воспроизвести. Теперь, наконец, они достигли успеха. Они могут синтезировать кости C. gigantes методом экструзии в пресс-формах из стальных балок. Они могут соединять пластины вместе, создавая герметичные контейнеры. Пассивная меметическая изоляция, никакой нужды в сложных машинах — у этого изобретения огромный потенциал.

В длину череп составляет сорок пять метров, в ширину — шестнадцать, и еще пятнадцать — в высоту. Он находится в самом центре специально построенного для него обширного блока содержания, окруженный остальными костями той же самой особи C. gigantes, тщательно выложенными в форме круговых узоров для более плотной компоновки. Склеп занимает около трети площади пола блока содержания. Остальное пространство — это огромные промышленные резервуары, содержащие в себе извлеченные органы существа. Некоторые из них — на самом деле суда, переоборудованные грузовые корабли, загруженные мозговым веществом и кожными тканями.

Схема складских этажей достаточно понятна, и, хотя место и выглядит мрачно, здесь несложно сориентироваться. Но человеку, стоящему на нижнем этаже, это место кажется головокружительным и пугающе мрачным, даже в свете постоянно горящих ламп дневного света. Хьюз, каждый шаг которого отдается эхом, идет вниз по каньону, между стометровой костью передней лапы по левую сторону и синим стальным контейнером, в котором содержится рубец существа — по правую. А впереди, в дали каньона, сверлит его взглядом огромный череп, далёкая, изжелта-белая громада, облепленная строительными лесами и выведенным из эксплуатации сканирующим оборудованием.

Хьюзу приходится постоянно напоминать себе, что все это — останки одного-единственного организма, одной из мельчайших особей своего вида.

Позади черепа, где раньше находился первый шейный позвонок существа, теперь расположен крупный составной механический шлюз, аппарель и несколько ступеней, а также перевалочная база. Этот плацдарм служит и миниатюрной таможней, отслеживая каждого человека или предмет, попадающий в S167-00-1006 или покидающий его. Несмотря на то, что воспоминания стирались на выходе, письменная и электронная документация, поступающая изнутри, должна была быть обработана вручную. Стандартная процедура заключается в том, чтобы первый человек, покидающий комнату, передал сотрудникам, отвечающим за фильтрацию, письменные инструкции о том, какую информацию внутри комнаты необходимо стереть, а какую безопасно сохранить. Обычно список информации для сохранения бывает очень коротким.

Там находятся сиденья, сканеры, кофемашина, тележка, наполненная уборочным инвентарем, и груда клеток для трутней. Недалеко за пределами плацдарма также припаркован пуленепробиваемый лимузин.

— Где все остальные? — спрашивает Хьюз у сотрудника Фонда по имени Бохнер, которая его встретила. — Я пришёл вовремя.

— Сюда, пожалуйста, — произносит она, ведя его в кресло рядом со сканером. Хьюз проходил эту процедуру уже раз десять, так что он знает, что нужно протянуть левую руку. Бохнер срывает обертку со стерильного сенсора, напоминающего браслет, и зажимает его вокруг левого запястья Хьюза, а затем переводит взгляд на экран, стоящий рядом. — Они вошли внутрь почти час назад, — говорит она.

Хьюз хмурится. Это необычно. Зачем им говорить ему другое время начала? Зачем им нужен целый час времени на подготовку перед тем, как он появится?

— Они сказали что-нибудь?

— Конечно же нет.

Хьюз не имеет ни малейшего понятия, ради чего созвали это собрание, ради чего созывались все предыдущие, и даже о том, общая ли у всех этих собраний тема.

На самом деле у него есть намётки. Первая из них — расписание встреч. Самая первая состоялась ранее в этом году, и когда они вышли, лишившись памяти, они сжимали в руках письменные инструкции для самих себя, напоминавшие им встречаться каждый месяц. В районе октября встречи стали еженедельными. На прошлой неделе их состоялось три, а после пятницы они создали новый график: теперь они встречаются в течение девяноста минут каждое утро, начиная с этого понедельника, то есть сегодня.

Гораздо более существенная подсказка — список участников. Кроме Хьюза присутствуют еще три исследователя высокого ранга из его собственной организации, а также руководители Зон 41, 45 и 167, последний из которых — Майкл Ли, глава Отдела Антимеметики Фонда и непосредственный начальник Хьюза.

Он украдкой бросает взгляд в сторону машины, припаркованной за ним. Ну да, ещё заявился вот он. Или она. Хьюз точно не знает, кому принадлежит лимузин, но список людей во всем мире, у которых есть полномочия приехать на дорожном автомобиле в учреждение содержания Фонда, максимально короткий. Если быть точным, то это всего лишь тринадцать человек. В комнате есть кто-то из О5. И О5 чрезвычайно заинтересован в их тайных обсуждениях. Такое развитие событий ему в новинку и не на шутку тревожит.

— А тут разве не должна кишмя кишеть охрана? — спрашивает он, кивая в сторону машины.

Бохнер пожимает плечами.

— Кто-нибудь входил в блок вместе с О5? Телохранитель? Кто-нибудь остался в машине?

— Нет.

Хьюз снова бросает взгляд на машину. Окна тонированы, хотя, конечно, там как минимум есть водитель за рулем. Но где же настоящая защита? Может быть, это все невидимое… Микроорганизмы. Оккультные защитные заклинания. Он чувствует, будто машина глядит на него в ответ.

— Откройте ваш рот, пожалуйста. — Бохнер кладет дискообразную крышку на голову Хьюза, прижимает излучатель к его верхнему нёбу и дважды пропускает импульс прямо через его мозг. — Есть какие-либо психические вторжения?

— Э-а, — только и получается выдавить у Хьюза, излучатель не даёт нормально говорить.

Она вытаскивает излучатель и откладывает его.

— Вы испытывали фазу быстрого сна за последние двенадцать часов?

— Да, — отвечает он, вытерев рот.

— Сколько у Вас пальцев?

— Десять.

— Посчитайте их для меня, пожалуйста.

— Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, — считает Хьюз, расставив пальцы. Большой палец правой руки — под номером «пять».

Бохнер вводит ему вещество, которое не даст его телу отторгнуть трутня, а затем открывает одну из клеток и достаёт особь. Трутень удивлённо растопыривает щупальца — он не очень рад тому, что его подобрали.

— Пожалуйста, откиньте голову назад и смотрите на потолок. Держите глаза широко открытыми. И, если возможно, снимите свои очки.

Хьюз повинуется и передаёт свои очки Бохнер для сканирования.

— Мне не нравится эта часть, — заявляет он.

Бохнер никак не комментирует это заявление. Она кладет трутня поверх его глаз, как маску для сна. Возникает холодное, склизкое ощущение, пока тот оборачивается вокруг его подбородка и волос, а затем щупальца сплетаются позади его шеи и начинают внедряться в позвоночник. В течение нескольких тревожных секунд Хьюз видит лишь тьму, а затем на шкуре трутня, поверх правого глаза Хьюза, образуется круглая выемка, возникает ощущение, будто часть мозга Хьюза куда-то смещается, на том месте, где должен быть настоящий глаз, открывается ложный. Ложный глаз примерно в четыре раза больше, чем его собственный. Несмотря на то что он один, его четыре зрачка дают ему порядочное восприятие глубины, и он немного может видеть в ультрафиолете.

Трутень играет роль внешнего модуля кратко-среднесрочной памяти, и выполняет роль посредника между находящимся в сознании Бартом Хьюзом и реальным миром. Когда встреча будет окончена, трутень будет удален и сожжен вместе со всеми воспоминаниями о ней.

Есть и другие подходы к амнезированию — газ, инъекционные препараты, хирургические методы, оккультные ритуалы. Это безопасные, проверенные технологии для массового использования как на широкой общественности, так и на персонале Фонда, но они все основаны на одном основном принципе: нежелательные знания уже проникли в разум, и уже после этого должны быть удалены или подавлены. Подобные процедуры неидеальны. Удаление памяти может оставить позади себя критические фрагменты, которых иногда бывает достаточно, чтобы люди смогли восстановить целую, и оттого опасную картину, а мнестические технологии, заставляющие подавленные воспоминания вновь заявить о себе, постоянно совершенствуются. Последние разработки семейства биохимических мнестиков новейшего поколения, класса Z, вероятно выработали вещество, которое делает все последующие попытки стирания памяти бесполезными, независимо от применяемого метода. Единственная амнестическая защита от класса Z — обезглавливание. Если нужно заблаговременно предупредить это, то лучше создать барьер для передачи информации; отдать память как таковую на откуп другому организму и никогда не дать им коснуться своего собственного разума. Нельзя заставить человека вспомнить что-то, чего он, по сути, никогда не испытывал.