— …Я не знаю где Адам сейчас, — ей пришлось это сказать Уилер. Это было правдой. Никто не знал. Оперативники ω-0 с некоторой торжественностью наблюдали за стиранием разума Адама Уилера. Но из уважения к решению Мэрион и для сохранения безопасности Адама, они намеренно не наблюдали за его транспортировкой, лишив себя информации. «Он может быть жив. Я не знаю». Она не знала, какая альтернатива была хуже.

— Дэйзи, — сказала Уилер, — смотри.

Она что-то держала в руках, жалкую светящуюся идеоформу. Мысль о ком-то.

Это был он. Нить памяти, которая вела прямо к нему. Должно быть, это было какое-то чудо, что Уилер выбрала его из серой, бесчувственной массы жертв, которые теперь составляли ядро SCP-3125. Он был почти неузнаваем. Он был захвачен SCP-3125. На первый взгляд казалось, что оно занимает все нервы в его теле. Но в глубине его сознания было мерцающее семя, последний остаток того, кем он когда-то был. Оно не росло. Было слишком много давления. Но оно пыталось. Он сопротивлялся.

Ульрих уставилась на Уиллер. Она знала, что в том, как устроен разум Адама Уилера, было что-то странное и крайне редкое, своего рода мощное сопротивление внешнему вмешательству. На самом деле она знала, что тысячи и тысячи людей в мире наделены такой же стойкостью — но из этого вытекало, что среди миллиардов людей встретить таких уникумов было почти невозможно, их было трудно найти. Попытки ω-0 найти их и завербовать их как союзников потерпели неудачу. Они не выглядели особенными и не вели себя иначе, чем другие. Не было сигнальной ракеты, которая взлетала бы вверх. Возможно, все они были мертвы. Вполне возможно, что Адам Уилер был единственным из них, оставшимся во всем мире.

Но он был. Он был жив.

— Я вижу его, — сказала Ульрих.

Уилер не ответила.

— Я вытащу его оттуда, — сказала Ульрих. Ее живот сводило от одной мысли о попытке это сделать:

— Я приведу его к тебе.

Уилер не ответила. Шесть оригинальных, связных слов выдавили из нее все соки. Она была безумно разочарована тем, насколько неспособной она стала. Она чувствовала, как будто она была зажата под огромным свинцовым блоком памяти. Больно думать. Больно существовать.

Способность Ульрих взаимодействовать с физической вселенной была чрезвычайно ограничена. Другие оперативники ω-0 могли создавать полтергейстскую деятельность, меняя температуру в комнатах и разбрасывая мебель, но она не была специалистом такого рода. Помимо способности звонить на телефоны и писать на стенах, она мало что могла. Эти способности вряд ли могли подтолкнуть Адама Уилера в нужном направлении. Простые слова никогда не дойдут до него. Об этом мужчине даже нельзя было сказать, что он в сознании.

Что могла делать Ульрих, так это то, что оперативная группа называла «Нарушением личности». Она могла вмешиваться во внутренние механизмы живых разумов, чтобы достичь цели. Обычно во врага; обычно — умственный эквивалент тупой травмы с летальным исходом. Но она могла действовать и с хирургической точностью, если это было необходимо.

Операция на Адаме Уилере была сложной и трудоемкой. Его разум был жестким, и он постоянно омывался радиоактивным присутствием SCP-3125. Ульрих резала, а затем ждала, пока разум Уилера самовосстановится, что занимало несколько дней, а затем она снова резала. Метафора с семенем очень хорошо подходила к ситуации. Операция напоминала ей уход за растением. Как минимум, вся процедура заняла недели в реальном времени. Терпение, необходимое для того, чтобы по несколько дней к нему не притрагиваться, было почти нечеловеческим.

Уилер ничего не говорила в то время. Она сохраняла энергию. Казалось, слова, что она может произнести, сочтены, и произнесение каждого из них приближало ее на дюйм ближе к концу. Она должна была ждать.

— Он будет здесь, — сказала Ульрих. — Скоро.

Теперь Ульрих наблюдает с большого абстрактного расстояния, пока Адам Уилер складывается.

Мэрион Уилер мертва, наконец, по-настоящему мертва, и разум Адама Уилера разрывается. Это ужасное и невероятное зрелище. Даже того, что он побывал в пасти 3125 и вернулся обратно было недостаточно, чтобы навсегда сломать его. И вот нашёлся верный способ. Способ нанести по Адаму Уилеру такой удар, чтобы он никогда не оправился. Показать ему жену — развалину, почти овоща — и подгадать это к моменту её смерти.

Ульрих пишет на доске — в стороне, чтобы не испортить образ Мэрион, другим почерком:

Мне жаль

Мне очень жаль

Адам, пожалуйста вернитесь к телефону

Мне нужна ваша помощь

Адам валится на пол и отключается от всего мира. Он не слышит того, как Ульрих пытается позвонить на другой офисный телефон, тот, что на другом столе.

Она тоже сейчас умирает. Она и Мэрион поддерживали друг друга как могли, но дальше обрыв. У нее остались, наверное, часы.

— Ладно, — говорит она, ни к кому не обращаясь. Больше не к кому обращаться.

Она закатывает образные рукава. Это не будет слишком сложным для нее. Ожившие воспоминания Адама Уилера о его жене сияют внутри него, и по краю она видит слабый шрам, где они были стерты в первый раз. У нее лучшая точка зрения; она может сделать чище, более долговременную работу.

Это будет больно. Так же, как и тогда.

— Она мне нужна, — говорит Адам. Он все еще лицом вниз. — Не забирай ее. Пожалуйста.

Ульрих пишет:

Вам нужно спасти мир

Больше никого не осталось

Адам не поднимает глаз, но говорит:

— К черту мир. Пусть горит огнем.

Он выздоравливает во второй раз. Он в порядке. Оптимистичный и решительный. Готовый действовать.

Она объясняет все, что может. Односложно. Просто ключевые слова. Фонд, Отдел Антимеметики, ситуация, цель. Он принимает все это на удивление хорошо. Он задает разумные последующие вопросы, что всегда является положительным знаком.

— Эта «нить памяти», которая поддерживала вас, — говорит он. — Разве я не считаюсь? Я буду помнить вас.

— Ваша память может быть достаточно сильной, — отвечает она. — Но вы просто недостаточно хорошо меня знаете.

— Ах. Это прискорбно.

Ульрих подробно рассказывает ему, как найти Зону 41. Путь будет очень неблизким, а поскольку Уилеру придётся избегать населённых пунктов, он станет и того длиннее. Она описывает антимеметический покров, который скрывает Зону 41 и большинство других Зон Фонда, покров, о абсолютной непроницаемости которого на личном опыте знают она и остальные ω-0 — покров, сквозь который Уилер может пройти, если подготовится. Она предупреждает его о безумных урагано-подобных аномалиях и безжалостных сборищах не-людей одержимых SCP-3125. Она описывает несколько методов, чтобы избежать их внимания. Она решает не высказывать свою личную надежду на то, что, будучи недавно сбежавшим изнутри SCP-3125, Уилер все еще будет «пахнуть» им и сможет пройти. Она не хочет, чтобы он стал самонадеянным и неосторожным.

Она объясняет основные навыки выживания.

— Идти пешком, делать ночевки, — говорит Уилер. Тем не менее, он никогда не путешествовал пешком и не разбивал лагерь в оккупированном чужом мире. Он никогда не ходил месяцами без электричества и водопровода. Выясняется, что им есть о чем поговорить.

Они достаточно долго разговаривали по телефону, и Адам замечает, что красное Солнце за окном кабинета не движется. Оно не встает. Оно не садится. Либо мир перестал вращаться полностью, либо там что-то висит, и это не Солнце.

— Неизвестно, — приходится ответить Ульрих. — Существовал Фонд, который мог бы ответить на этот вопрос.

«Похоже, этот Фонд искренне действовал в интересах всего мира», — говорит Уилер.

На Небесах Ульрих слабо смеется:

— Фонд никогда не был так прост.

— …Мисс Ульрих, я чувствую, что у нас двоих заканчивается время.

— Да.

— Сложившиеся против вас обстоятельства были ужасающими, — говорит Уилер. — Но вы спасли мне жизнь. И обстоятельства не в мою пользу, в общем-то, все еще кошмарные. Но, благодаря вам, будет куда проще. Я сделаю все что смогу. И я буду помнить вас, даже если это не имеет значения.

— Убейте эту штуку, мистер Уилер, — говорит Ульрих. — Когда у вас будет такая возможность, не колебайтесь.

— Угу, — говорит Уилер.

И в то же время кто-то позади Ульрих резко смеется, один раз.

Она поворачивается. За ней мужчина, стоящий вместе с ней в ноосфере, тощий молодой человек с ужасным оскалом во весь рот. Он молча и взволнованно ждал неизвестное количество времени, чтобы Ульрих заметила его. И теперь, когда она заметила, он получил все, что только мог хотеть от ее реакции, порыв восхитительного ужаса и тревоги. Затем он обрывает ее, убивая ее мгновенно, прежде чем она смогла бы произнести один слог от предупреждения Уилеру.

Уилер ничего не слышал. Слабый щелчок, а затем гудок.

Он вешает трубку.