Оборванные
Мэрион Уилер принимала сильные мнестики почти каждый день своей жизни. У Воинов Самосознания Мобильной Оперативной Группы ω-0, «Ará Orún» никогда не возникало сомнений в том, что в случае своей смерти она поднялась бы в ноосферу. Она стала бы Инфоморфной сущностью Бадера-Рамджина, или духовным фантомом, наделённым волей Типа VI или «призраком», или как бы она ни хотела описать свое новое «я». Затем она присоединилась бы к Небожителям и продолжила борьбу Отдела Антимеметики с более высокой позиции, вероятно, с пугающей эффективностью.
Но Уилер умерла при ужасных обстоятельствах. Мнестик класса Z, что убил ее, не только укрепил ее память; он разрушил ее способность делать еще что-либо, кроме как помнить. Она поднялась, прибыв в ноосферу на торжественное приветствие, но то, что прибыло, было идеоформой, с настолько искореженной психикой, что едва могло общаться.
После того, как её устроили с максимальным комфортом и был поставлен первоначальный диагноз, Санчес походя ляпнул, что она как «швейцарские часы, залитые клеем».
Ульрих кричала на него за эти слова, и ударила бы его за его черствость.
— Как она могла попасть на Небеса больной? — говорила она. — Разве это не Ад?
Извинение директора было насквозь официозным и фальшивым, как и всегда, когда он за что-либо извинялся.
— Через что она еще должна пройти? — говорила Ульрих. — Кто заслуживает такой жизни?
Это задело всех. Независимо от того, как близко принимаешь работу к сердцу, сложно не беспокоиться о ком-то, за кем наблюдал и кого охранял годами. Они продолжали заботиться о ней так же, как всегда, по очереди. Уилер, смутно осознавая свое состояние, инстинктивно, яростно боролась с этой проблемой как и прежде с любой другой. Она постепенно становилась более связной, но никогда больше не становилась собой. Ульрих, в свою вахту, видела, что Уилер проводила большую часть своего существования, переживая свои последние моменты жизни снова и снова. Она пересказывала, как казалось, половину разговора с самим SCP-3125, разговор, который, по словам нескольких из ω-0, они узнали из Операции Холодный Город.
— Идеи можно убить.
— Мэрион, — нежно просила Ульрих, — где Барт Хьюз? Он единственный, кто может остановить это. Мы знаем, что он жив, иначе он был бы здесь, с нами. Просто намекни. Просто подскажи. Пожалуйста.
Она пыталась. Ульрих знала, что она пытается сказать: Я не знаю. Я не могу вспомнить то, чего я никогда не знала. Но все, что она могла сказать было:
— Идеями получше.
— Продолжай тормошить ее, — сказал Санчес Ульрих, во время ее доклада. — по крайней мере, раз в смену.
— Допрос вызывает у нее серьезные страдания, — возразила Ульрих. — Мы знаем, что она ничего не знает. Жестоко продолжать пытаться. Сэр.
— SCP-3125 приближается, — ответил Санчес. — После устранения сил Отдела Антимеметики в грешном пространстве не осталось ничего, что могло бы это остановить. Наши возможности в реальном мире ничтожны, Сестра Хьюза ничего не знает, а других зацепок, кроме этой, у нас нет. Я знаю, что вы восхищаетесь Уилер больше, чем кто-либо —
«Она наставляла меня. Она заставила меня стать лучшим человеком, которым я когда-либо была. Она почтила мою память, когда я умерла. Даже моя собственная семья этого не сделала».
— Ульрих—
— Мы святые заступники! Я защищу её!
Санчес сделал паузу. Преданность Ульрих Уилер — и меньшая преданность других — слегка раздражала его. Он считал, что Уилер, несмотря на все свои навыки, …всё же не справилась с задачей. Как не справились и все остальные в отделе, только ей принадлежала сомнительная честь быть последней среди тех, кто не справился.
Но он был уязвим к тем словам, что только что произнесла Ульрих. Они зажгли в нем огонь. Видит Бог, он и сам нередко пользовался в речах тем же приёмом, добиваясь того же самого.
— Хорошо, — сказал он. — Прочесывание реальности продолжается. Есть небольшой шанс, что мы найдем что-то существенное. Несите службу, как и раньше. Никаких вопросов.
SCP-3125 воплотилось следующей зимой.
Первым действием после воплощения — или, в зависимости от степени интеллектуальных способностей, которые вы приписываете этому, первым побочным эффектом воплощения — была нейтрализация Фонда. В одночасье международный персонал из десятков тысяч человек погрузился в забвение, был поражен амнезией или упал, где стоял, от мгновенной смерти мозга. Зоны Фонда опустели, стали недоступными мертвыми территориями. Несколько аномалий в хаосе нарушили условия содержания, что привело к разрушительным последствиям; под антимеметическим давлением SCP-3125 тысячи других захлебнулись до состояния тусклой несущественности.
Конец света наступит только так, казалось, что оно заявляет, выдавливая свое утверждение во плоть реальности. Мой мир. Так, как хочу я.
SCP-3125 ранее сталкивалось с ω-0, но всегда было непонятно, сколько информации об ω-0 оно собрало между стычками. На самом деле, честно говоря, было неясно, как вообще думало SCP-3125. Его поведение было непоследовательным, непредсказуемым и пугающим; записи о его деятельности были опасными для восприятия, и тщательно анализировать их было чревато.
В конце концов, вопрос оказался чисто теоретическим. Когда появилось SCP-3125, знало ли оно о существовании ω-0 или нет, оно не предприняло никаких особых действий против них и не нуждалось в этом. Большинство опор членов ω-0 были Фондовцами или работали с Фондом. После того, как разумы этих людей были уничтожены первым ударом, плотная паутина взаимной памяти, которая удерживала Оперативную Группу с момента ее формирования, разорвалась. Более половины Оперативной Группы исчезли в бездне и погибли; последней, настоящей смертью, которой они избегали годами.
На рассвете, по Восточному Стандартному Времени, Санчес объявил, что ω-0 больше не может оставаться вместе как единое целое. Он разделил остатки Оперативной Группы на три части. Ульрих и бесформенная память Уилер были отнесены к одной и той же подгруппе. Санчес дал последние указания продолжать поиски Барта Хьюза или любого другого союзника среди живых, будь то Фонд, СО или гражданский. Но инструкции были запутанными и неполными. Это потому, что у Санчеса не было ни капли веры в то, что он говорил. Он не видел пути решения этой проблемы. Теперь это было едва ли больше, чем выживание. Речь шла о том, чтобы выяснить, на каких условиях предстоит встретить смерть.
Ульрих больше никогда его не видела.
Она бежала, вместе с Уилер и другими из их маленькой подгруппы, сквозь всю ноосферу, которая быстро становилась непригодной для обитания. Мир деформировался вокруг присутствия SCP-3125 в центре человеческой мысли, как пространство вокруг черной дыры. Оно строило вещи, настоящие физические артефакты, в центрах городов. Оно выдавливало их, словно из спор; монументальные бетонные сооружения, к которым в огромных количествах сгонялись люди. Было трудно узнать, что происходило внутри сооружений. Многие из миллионов умирали. Другие нет. Ульрих не смотрела. Они на своем горьком опыте узнали, что присматриваться опасно.
Подгруппа постепенно теряла свои опоры. Это могло быть систематической чисткой, но с так же просто это могло быть простым совпадением. Подвижные физические и психические аномалии, огромные сами по себе и подчиненные SCP-3125, прочесывали Землю, очищали ее от противников и скармливали в пасть SCP-3125. Опора Ульрих, женщина, которая никогда не знала, что такое Фонд, но почти каждый день вспоминала Ульрих с тяжелым сердцем, была убита примерно в это время; найдена в горах, где она пряталась, и была утянута в Ад.
Ульрих не видела. Она не знала, пока не стало слишком поздно. Она почувствовала, как нить памяти оборвалась, и панически последовала по ней, прошла через ее колеблющийся конец и материализовалась в физической реальности, где ничего не было. Поваленная палатка. Догоревшее кострище, где все важное было сложено и сожжено.
— Кем она была? — спросил её один из оперативников ω-0. Ульрих никогда об этом не говорила.
— Я была знакома с ней лишь два дня, — ответила Ульрих. — Когда я была моложе. Она просто спасла мою жизнь.
Вот и всё, поняла она. Она была сотрудником Фонда. Опытным оперативником МОГ, ради всего святого. Она прошла через невообразимые кошмары, она сложила их в опыт и продолжала жить. Но это, палатка Джулии и тишина, а не Джулия, было худшим, что она когда-либо видела.
Не имея надежды и ресурсов, подгруппе пришлось снова разделиться, на этот раз на пары. Ульрих осталась с Уилер, цепляясь за нее, как за камень, вспоминая ее и будучи запомненной в свою очередь. Сотрудничающая пара может выжить без привязки некоторое время, но не вечность.
Они нашли убежище на дальнем краю ноосферы, в кладке тайных структур, оставленных там тысячелетиями назад давно умершей человеческой культурой. За ними следили, хотя они не осознавали.
Однажды ночью, Уилер удалось поговорить. Она сказала: «Адам». Это было первое, что ей удалось сказать, что не было прямой цитатой из ее собственной остаточной памяти.
Ульрих была шокирована этим.
— Ты помнишь его?
Предложение звучало мучительно медленно, как будто каждый слог взбирался на гору: «Я все помню».
Ульрих была поражена. Она знала, что мнестик класса Z лишал того, кто его принимал, возможности забывать. Она также знала, что они могут привести к тому, что давно стертые воспоминания восстановятся — по крайней мере, некоторые из них, в зависимости от метода и интенсивности процесса стирания. Она надеялась, что воспоминания Уилер о ее муже навсегда исчезли, потому что она знала, что они закончились в ужасном месте.