— Взаимно, — пробормотал я, пожимая ладонь парня. Он положил вторую сверху.

Жест показался жутковатым. Я чувствовал себя странно, словно в комнате не хватало воздуха. Меня покалывало от тревожного ощущения, казалось, что одежда слишком тесная, а кожа постоянно зудит, мышцы шеи свело.

— Что думаете о вашем любовном послании? — выпалил Келсон небрежно, почти высокомерно.

— Прошу прощения? — воскликнул я, выдергивая руку и уставившись на парня. Он ведь говорил о людях, о мертвых мужчинах. Из-за его бессердечной пренебрежительности мне захотелось врезать по самодовольному эльфийскому личику.

— Вы ему не рассказали? — Келсон прищурившись посмотрел на Адера.

— Нет. Я… подумал, что вы желаете самостоятельно.

Лицо Келсона озарилось.

— Спасибо, предусмотрительно с вашей стороны.

Мне было некомфортно рядом с этим парнем. Что-то не нравилось. Келсон как будто… был не в себе. Его реакции не соответствовали ситуации. Преступление не приводило его в ужас, как всех остальных. Келсон не испытывал отвращения, он выглядел очарованным. Я не был глуп. Люди по-разному справляются с потрясением. Кэтрин на похоронах своей бабушки смеялась без остановки, пока я не вывел ее из синагоги к машине, где она разразилась потоками слез. Но дело не в том. Келсон испытывал прилив адреналина, и мне нужно выяснить причину.

Парень схватил меня за предплечье и повел ближе к телам, отпустив только на расстоянии вытянутой руки от стены.

Перегородки были расставлены в форме триптиха. Похоже на те стенды, на которые дети крепили проекты для презентации перед классом. Каждое тело висело на отдельной подвижной стенке.

Мужчина с левой стороны был примотан к стене чем-то вроде рыболовной лески, повернут набок, лицом к центру. Он будто бежал, подбрасывая цветы в воздух. Каждый лепесток крепился клеем, небольшая горка лежала внизу, на полу. У мужчины справа одна рука крепилась к груди, во второй он держал букет. И также лепестки на полу. Мужчина в центре висел лицом к нам. Его руки были выставлены вперед, в соединенных ладонях лежало человеческое сердце — наверно, его собственное — и несколько роз. Словно он предлагал их человеку, стоящему перед ним. Ужасно и впечатляюще одновременно.

— Господи, — проговорил Ян. Он поспешил ко мне, остановился рядом и положил руку мне на поясницу, не заботясь о посторонних взглядах.

— Маршал Джонс, — почти пропел Келсон.

— Мы… — Я закашлялся. — Нам известно, кто они?

— Да, — подтвердил парень. — Вот почему так интересно, что Хартли посвятил их вам.

Я ждал, раздраженный его бессмысленной драматичностью. Можно же просто сказать.

— Эти трое — из списка самых разыскиваемых преступников ФБР.

— Шутите?

Келсон помотал головой.

— Нет. И судя по уже имеющимся у судмедэкспертов данным, один из них мертв около месяца, двое других убиты одну-две недели назад.

— Так он их выследил и прикончил.

— Да.

Я уставился на трупы. Преступление все меньше и меньше походило на деяние Хартли.

На протяжении многих лет появлялись подражатели, и, как только мысль пришла в голову, я уцепился за идею. Человек, которого я знал, не был мстителем. Честно говоря, если бы он собрался признаться мне в любви, он бы, скорее всего, похитил меня, выпотрошил и нафаршировал труп цветами. Для Хартли характерны не подобные вещи, а желание сделать заявление. Я понятия не имел, что творится, но чем дольше смотрел на сцену, тем более странной она мне казалась.

Я посетил девятнадцать мест преступлений с убитыми Хартли женщинами. Каждое было трепетно оформлено, и можно было поклясться, что жертвы живы — пока не осмотришь под другим углом или не обратишь внимание на предметы в руках или под телом. Рядом с одной из женщин стоял чемодан, набитый ее же органами. Другая легко и грациозно лежала на роскошном шезлонге, но с другой стороны было видно ее выпотрошенное тело, заполненное мягкими игрушками и куклами. Выяснилось, что ее компания эксплуатировала детский труд в Китае, и игрушки олицетворяли украденное детство. Да, кошмарно. Но смысл убийства — в том, чтобы сделать заявление. Тела передо мной посыла не несли.

— Кто есть кто? — спросил Беккер у Келсона.

— В центре, без сердца, — Эмиль Штиглер. Он скрывался в Бразилии, и его разыскивал Интерпол.

Я обернулся к Келсону.

— Думаете, он действительно находился в Бразилии?

Тот кивнул.

— Да. Не знаю, убил ли Хартли его на месте и перевез тело, или притащил живым в США и убил здесь. Нам не выяснить.

— Верно, — вмешался Адер. — Без вскрытия не понять, когда и как их убили. Но с уверенностью можно сказать, что три самых разыскиваемых преступника ФБР сейчас здесь, мертвы и упакованы как подарок.

— Больше, чем подарок, — заявил Келсон, пристально разглядывая меня. — Могу я быть откровенным?

— Вперед, — позволил я, скрестив руки на груди в ожидании. Обычно, когда я находился так близко от творений Хартли, моя кожа покрывалась мурашками. Но сейчас — нет. Преступление, конечно, чудовищно, но чем дольше я находился здесь, тем больше сомневался в причастности Хартли.

— Он будто оказывает вам знаки внимания.

Я услышал, как у Яна перехватило дыхание. Обернулся, слегка качнул головой, заставив его прищуриться в недоумении, и вновь взглянул на Келсона.

— Знаки внимания? Это просто смешно, — сказал я и быстро мотнул головой, снисходительно опровергая догадку. — С чего вы это взяли?

— Со слов Келсона. Он — один из наших лучших профайлеров. Мы подключили его, потому что он знает Хартли лучше всех, — объяснил Адер.

Это утверждение имело бы смысл, не окажись здесь меня. Я знал лучше. Когда я думал, что прекрасно знаю Яна, то испытывал прилив гордости. Думая то же самое про Хартли, я не гордился. Но, тем не менее, был абсолютно уверен, что Келсон ошибся.

— С чего вдруг? — с нажимом поинтересовался я.

— Что? — переспросил Адер недовольно. Раздражение проступило и в его интонации, и в хмуром взгляде.

— С чего вдруг ваш парень настолько прекрасно разбирается в Крейге Хартли? — холодно повторил я. — Я ни разу не слышал про Келсона, и уж точно никогда с ним не встречался до сегодняшнего дня.

Дело в том, что, когда ФБР нужно было поговорить с Хартли или получить от него какие-то ответы, они обращались ко мне. Так повелось с самого начала, после того как Хартли попытался меня убить, а я не позволил напарнику в него выстрелить. Норрис Кокран попытался всадить пулю в серийного убийцу, а я хотел, чтобы тот сгнил в тюрьме. Спор я выиграл, заодно чуть не погибнув. Теперь, спустя много лет, я бы предпочел не становиться любимчиком Хартли, но уже слишком поздно. Заявления Адера — полная хрень. Я — знаток Прекрасного Принца, и навсегда им останусь.

— Келсон…

— Никто не знает Хартли лучше меня, — серьезно сообщил я. Слова прозвучали глухо и болезненно. Мучительно признавать эту истину. — Поэтому спрашиваю еще раз: откуда вы взяли бред насчет знаков внимания?

— Это не бред, — практически зарычал Келсон. И тогда я заметил гнев. В блеске глаз, в румянце на щеках, в раздутых ноздрях и в тонкой линии губ, сжатых так сильно, что на челюсти вздулись желваки. Келсон рвался наговорить больше и изо всех сил заставлял себя молчать. Я слишком много лет общался с людьми и подмечал детали. У меня не вызвало удивления то, что Ян положил руку мне на плечо.

— Ты понятия не имеешь о том, что несешь, — поддел я, громко дыша. Зрение сфокусировалось исключительно на Келсоне.

Клянусь, я слышал тиканье часов на моем запястье, всматриваясь в прищуренные от ледяной ярости глаза Келсона. Нашу обоюдную злость можно было практически нащупать в воздухе.

— Пистолет!

Страшно было оттого, что взгляд Келсона совершенно не изменился, когда парень вытащил свой «Глок». Его внимание сосредоточилось на мне, никто другой не имел значения. Он жаждал моей смерти.

Если бы Келсон получше подготовился, то понял бы, что не стоит угрожать мне в присутствии Яна. А еще знал бы, что у «зеленых беретов» быстрая реакция. Ян оттолкнул меня в сторону так быстро, что Келсон даже не успел понять.

— Нет! — взвыл парень. Ян сбил его и надавил коленом на спину. Беккер правой ногой прижал руку Келсона. Я оказался на полу — Элай заставил меня опуститься на колени — и вдруг обратил внимание на его оксфорды «Маньяни» с перфорированной отделкой.

Странно, но со мной такое уже случалось. Когда Хартли разрезал мне спину, подбираясь к ребру, я наблюдал за каплями крови на его коричневых ботинках «Коул Хаан» с круглым носком и двумя застежками. Я цеплялся за подобные образы и фокусировался на обыденных деталях.

— У меня есть такая же пара, — повернувшись, сказал я Элаю.

— А у меня есть пара очень удобных полусапог «Маньяни» из телячьей кожи, — поддержал тот. Мы разговаривали ни о чем. — Тебе бы тоже такие прикупить.

Я кивнул.

— Миро! — рявкнул Ян.

Я вскинул голову и встретился с его взглядом, от которого замирало сердце. Ян до смерти пугался, когда я оказывался в опасности.

— В порядке, — заверил я.

— Собираюсь…

— Стоять!

Федеральные агенты повытаскивали оружие. Цепная реакция, в которой уже не было смысла — угрозу успели устранить.

Ян развернулся к ним лицом. Я понял, что в суматохе агенты решили, будто Ян напал на Келсона без повода. Мне не хотелось словить случайную пулю, поэтому, пока ФБР держали нас на прицеле, я оставался на полу вместе с Элаем.

Одна из тех самых безумных, тупиковых ситуаций.

Я думал, что голос подаст Беккер или даже Адер, но удивился, услышав Яна.

— Опустите оружие, — приказал он низким, громоподобным тоном. — Ваш человек атаковал заместителя федерального маршала. Его пистолет на полу, и… Адер! Отзови своих людей!

— Отбой тревоги, — проорал Адер, обеими руками показывая, что можно опустить оружие. Он убрал свой пистолет в кобуру и приблизился к нам.

— Элай.

Кон взглянул на Яна.