Глава 36

Когда дверь в покои Надзирателя распахнулась, Шак посмотрел в том направлении, хотя его голова оставалась на прежнем месте. Он был готов к визиту охраны. Толпы. Или, может быть, Надзирателя с телом Никс…

Апекс?

Мужчина с мертвым взглядом и плохим прошлым вошел со скучающим выражением на лице… и... держа отрубленную руку?

Вампир поднял вверх чужую конечность.

– Я одолжил это у одного из охранников. Когда мы, наконец, вытащим тебя, я собираюсь нахлестать ею ему по лицу. Если он еще не истек кровью.

Когда Апекс выбросил эту часть тела за спину и подошел к кровати, Шак быстро моргнул. Это был единственный способ общаться.

– Что такое? – спросил мужчина. – Зачем я ее отрезал? Мне нужен был отпечаток большого пальца, чтобы попасть сюда, и это отлично сработало. Итак, что нам здесь нужно сделать, чтобы вытащить тебя?

Шак перевел взгляд на стол, а потом снова посмотрел на Апекса. А потом снова на стол.

– Понял. – Апекс подошел и взял один из пузырьков с прозрачной жидкостью. – Этот или другой?

Когда Шак дважды моргнул, Апекс спросил:

– Это означает «да» насчет этой склянки? – Шак снова дважды моргнул. – Хорошо. Сколько?

Апекс вернулся со шприцем, вставил иглу через красную резиновую пробку и начал втягивать противоядие в пистолет–транквилизатор.

– Моргни дважды, когда станет достаточно.

Шак понятия не имел о правильной дозировке, поэтому просто несколько раз моргнул, когда шприц заполнился весь.

– Куда вводить? Вена или мышца? – Апекс закатил глаза. – Моргни дважды, если в вену. – Когда Шак этого не сделал, мужчина сказал: – Моргни дважды, если внутримышечно. – Шак дважды моргнул. – В ногу?

Шак снова заморгал, и Апекс двигался так быстро, что Шак не успел прекратить моргать, когда почувствовал укол в бедро. Хорошо зная, что будет дальше, он приготовился к…

Прилив жизненных сил напоминал удар электрическим током, его тело дергалось и подпрыгивало в оковах, цепи звенели и извивались подобно змеям. Вместо того чтобы быстро утихнуть, жжение продолжало нарастать, пока его не затрясло, огромные приливы энергии вибрировали по венам, мышцам, конечностям.

– Черт, я думаю, ты взрываешься изнутри, – спокойно сказала Апекс. – Хочешь, я выстрелю в тебя дротиком…

Внезапно в комнату вбежали охранники с пистолетами наготове, и прежде чем Апекс успел что–то сделать, один из них оттолкнул его и ударил дубинкой по голове, сбивая с ног. Когда тот мертвым грузом рухнул на пол, последовал какой–то разговор, но Шак не мог уловить его содержание. Его зубы стучали, как кастаньеты, а потом раздался громкий звук грохочущих цепей. Хорошие новости? Он мог двигать головой. Плохие? Он не мог угомонить голову.

Его взгляд метался по всей комнате, а череп болтался из стороны в сторону от тряски, что охватила все тело. Он словно попал в центр торнадо, но все равно смог уловить, когда к нему подошли охранники. Сначала они освободили его лодыжки, и ноги выскочили из оков, дергаясь и подпрыгивая…

Когда ему освободили руки, он плюхнулся на кровать, как рыба на дно лодки, инерция перенесла его тело к краю матраса. Охранники, всегда заботившиеся о его благополучии, поймали его до того, как он оказался на полу рядом с Апексом. Подняв его на руки, они потащили его дрожащее тело к двери, ноги проскочили над пулевыми отверстиями, которые Надзиратель проделала в плитке.

Он хотел сопротивляться, но чувствовал себя ничуть не лучше. Под действием транквилизатора он не мог себя контролировать, он был парализован. Сейчас он не мог контролировать свое тело, потому что оно превратилось в шаровую молнию.

В хаосе своего зрения он был почти уверен, что стражники вместе с ним забрали и Апекса. Затем они вышли в коридор, и его повели в противоположном от рабочей зоны направлении, откуда выезжали грузовики и откуда, он молился, смогла выбраться Никс. Когда они приблизились к главному туннелю, у него мелькнула мысль, что здесь слишком пусто, и это чувство усилилось, когда его привели в Улей.

Они вышли из трещины, через которую он проходил вместе с Никс, но сейчас в Улье никого не было. Ни одного заключенного. И единственной охраной были те, кто его вел.

Они подвели его к помосту через груды мусора и грязи, что оставили здесь заключенные. На платформу вели шесть каменных ступенек, и он ударялся о них ногами на подъеме, который закончился там, где возвышались по центру три столба. Обернувшись, он услышал металлический перезвон звеньев цепи и увидел, как Апекс рухнул наземь, словно груда мусора.

Руки Шака выгнули назад, плечевые суставы напряглись, запястья горели, когда их снова заковали. От приступов, что все еще терзали его тело, ноги бились о жирный, покрытый пятнами деревянный пол, и он знал, что скоро его будут бить.

И он вряд ли это переживет.

Дражайшая Дева–Летописеца, он надеялся, что Никс каким–то образом смогла освободиться.

Шак осмотрел обширное пространство Улья, и вдалеке послышался грохот, громкость которого то увеличивалась, то постепенно затихала, словно где–то поблизости проезжал мощный автомобиль. Когда это случилось снова, его мозг осознал происходящее.

Двойные смены. Отсутствие заключенных в главном туннеле. Здесь тоже никого не было.

Стань Господня. Надзиратель опустошала тюрьму.

Она убирала отсюда все... и всех.

– Что ты с ним делала? – спросила Жанель сквозь сетку и железные прутья. – С узником, заключенным. Чем ты с ним занималась?

Та обставленная камера, – подумала Никс. Та, перед которой застыл Шак.

Может, он остановился перед ней не потому, что скучал по женщине, которая жила внутри, или тосковал по ней... а потому что Жанель держала его там против воли, и он не знал, что с этим делать?

Не знал, как получить свободу, несмотря на его относительную независимость в тюрьме?

– Какой пленник? – подстраховалась она, чтобы выиграть немного времени.

– Тот, с которым тебя видели мои охранники. Тот, кого ты угрожала убить на их глазах, если они тебя не пропустят.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Ты лжешь мне.

Никс пожала плечами.

– Я думаю, что более серьезный вопрос заключается в том, что ты собираешься делать со мной. Все остальное – просто треп.

Жанель замолчала. Затем она медленно вернула капюшон на место, снова прикрыв лицо.

– Я отвечу на твой вопрос прямо сейчас, – сказала она низким угрожающим голосом. – Охрана!

Никс ощутила прилив паники, Жанель отвернулась и ушла не оглядываясь. Фигура в черном, когда–то являвшаяся ее сестрой, просто удалилась, как будто и не беседовала с близкой родственницей. Той, с кем она выросла. Той, с кем у нее были общие родители, сестра и дедушка.

После ее ухода Никс вспомнила, как стояла перед Стеной и смотрела на доказательство гибели своей сестры, вырезанное на гладком камне.

Одно было абсолютно ясно.

Женщина, которую когда–то звали Жанель, действительно была мертва.

Я хотела узнать, каково это – убивать. Я хороша в этом.

Может, ее никогда и не существовало.

Время для размышлений закончилось, когда охранники вернулись в зону ожидания и открыли камеру. Они молча вывели ее наружу, взяв под руки по обе стороны, и они втроем вышли через дверной проем. Не теряя времени, они прошли к туннелю и, войдя в боковую дверь, оказались прямиком в Улье…

Никс взглянула на помост и чуть не рухнула наземь. Шака приковали цепью к центральной стойке, и с ним явно что–то было не так. Его тело сильно дрожало, голова дергалась на плечах, цепи, удерживающие его на месте, гремели из–за этих движений… которые определенно казались непроизвольными.

Но ему все равно удалось сосредоточиться на ней. Даже несмотря на частичный паралич, его глаза, эти голубые глаза смотрели на нее… и когда она подошла ближе, его дрожь немного ослабла. Однако он не мог говорить, его губы шевелились, но изо рта не выходило ни звука. Он был болен?

Нет, он был под действием наркотиков, решила она.

Охрана затащила ее на помост и поставила прямо перед ним. Поодаль на земле неподвижно лежал Апекс. В тени за стеной помоста послышался шорох, Никс ожидала, что выйдет ее сестра… нет, не сестра.

Надзиратель.

Вместо этого появилась еще одна группа охранников, они тащили за руки мужчину, заключенного, волоча его тело по земле. Затем бросили как мусор рядом с Апексом, и Кейн медленно перевернулся на спину.

Никс ахнула. Его лицо было настолько разбитым и опухшим, что она едва его узнала. Он дышал через рот, но выходил один лишь хрип.

Она оглянулась на Шака как раз в тот момент, когда привели еще одного пленника. Мэйхем бился в руках охранников, которые связали его грубой веревкой, его огромное тело дергалось и изгибалось, белые волосы развивались в воздухе, он рычал и ругался. Вся эта борьба прекратилась, когда он увидел пустой Улей. Он был так ошеломлен, что даже не сопротивлялся, когда его приковали к правому столбу.

Опять же, с ним было покончено, и он, должно быть, понимал это.

С ними всеми все покончено.

Охрана отступила, выстроившись в линию слева, и, когда предплечья Никс внезапно отпустили, она пошатнулась, и чуть не рухнула на помост. Она удержала равновесие, сосредоточившись на Шаке. Она хотела спросить его, что им делать, как им одержать верх, но знала, что импульс был рожден ее незрелой частью, маленькая девочка внутри взрослой женщины отчаянно искала того, кому доверяла и кого любила, чтобы он пообещал, что все будет хорошо: она хотела план, который волшебным образом освободит Шака и Мэйхема, который вернет Апекса к жизни и избавит Кейна от его ран, который воскресит ее сестру, а Надзирателя превратит в кого–то другого... план, который благополучно вернет Никс в фермерский дом, и этого кошмара словно и не бывало.

Ее тоска по этой фантазии была такой же сильной, как ее любовь к дрожащему мужчине перед ее глазами, скованному цепями, и даже сильнее ее огромного страха перед неизбежной смертью.