ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

— Простите, что прерываю. Генри впустил меня и сказал, что ты на кухне, — говорит Ариан, неуверенно улыбаясь.

Удивительно, но она не выглядит расстроенной тем, что Зейн проводит время с другой девушкой. Её, похоже, не волнует, что лицо Зейна измазано безе. Она, правда, такая лапочка или притворяется?

Она переводит взгляд на меня и приветливо улыбается.

— Ты, должно быть, Сиенна.

Она протягивает ухоженную ручку, а я хочу провалиться сквозь землю. Я подаюсь вперёд и пожимаю её изящную ладонь. Руки, которые, наверное, в жизни ни одной тарелки не вымыли. Зейн передаёт мне полотенце, чтобы вытереть лицо, подходит к невесте и чмокает её в щёчку.

— Я забыл о встрече? — неловко шепчет он.

Ариан смеётся, и я замечаю её ослепительно белые зубы.

— Нет. Стил позвонил мне, чтобы напомнить о супер-распродаже в магазинчике «У Нелли». Я как раз проезжала мимо, чтобы спросить, не хочешь ли ты пойти.

Стил. Ну конечно.

Зейн бросает на меня взгляд на долю секунды. Очевидно, что он чувствует себя неудобно. Намёк, что мне пора уходить.

— Я как раз собиралась уходить, так что… — бросаю полотенце на стойку.

— Но я же только пришла, — отвечает Ариан, надувая губки. — Я так хотела с тобой познакомиться.

Я сжимаю зубы, глядя на Ариан. Интересно, что там ей Зейн про меня наговорил. Как он объяснил ей присутствие Эмили в доме? Мне с трудом верится, что она не испытывает ни капельки ревности. Как бы она поступила, если бы узнала, что несколько минут назад я целовалась с её без пяти минут муженьком?

— Си-Си, ты же ещё не попробовала пирог, — ноет Эмили.

— Я могу это исправить, — напевает Грета. Как незаметный кухонный ниндзя, она уже разложила клубничный пирог по тарелкам и теперь передаёт каждому из нас по тарелке, оставляя последний кусочек для Эмили. Зейн садится на барный стул рядом с Ариан, а я прислоняюсь к стойке, готовая в любой момент сбежать.

— Сиенна, — обращается Ариан. — Зейн уже рассказал мне, что ты журналист под прикрытием и сейчас взялась за задание где-то за пределами Рубекса.

Вот это новость. Я поднимаю брови.

— Вот как?

— Как идёт работа над заданием? Я слышала, что сейчас буйствует эта радикальная организация, «Грань».

Зейн отводит глаза, и тогда я понимаю. Он такой же хороший лжец, как и я.

Я улыбаюсь, пытаясь собраться с мыслями.

— Это настоящее безумие. Эти ребята из «Грани», как всегда, неугомонные, — я решаю добавить немного пропаганды «Грани» в наш разговор. — Хотя это интересно. Я считаю, что действия «Грани» понимаются превратно.

Зейн давится пирогом, но я пока ещё цела и невредима. Потому и продолжаю:

— Ну правда. Им приписывают несколько нападений за прошедшие месяцы, но они здесь не при чём. Так получилось, что я хорошо знакома с их лидером, — подмигиваю Ариан. — Ну, то есть, очень хорошо. И он клянётся, что это всё подстроено.

Я чувствую на себе взгляд Зейна, но сосредотачиваюсь на пироге в своей тарелке.

— Я даже не думала об этом, — говорит Ариан, её красивое лицо вытянулось от удивления.

— Как и я, пока не познакомилась с ними и не поговорила с их лидером, — пожимаю плечами. — Они в самом деле хорошие люди, которые действуют на благо общества.

— Ну, тогда твоя статья должна будет открыть всем нам глаза, — отвечает Ариан, поднимая вилку с кусочком пирога.

— Очень важно донести до людей правду, — открытым текстом говорю я, глядя прямо на Зейна.

Ариан не замечает. Она занята тем, что накалывает клубнику и аккуратно кладёт себе в рот, облизывая свои губки, которые у неё, конечно же, бантиком.

Я продолжаю есть свой пирог и даже доедаю остатки с тарелки Эмили, которую она мне передаёт со словами, что уже объелась.

Когда мне подворачивается подходящий момент для побега, я вежливо извиняюсь и прощаюсь с Эмили. И хотя я не хочу оставлять её, полагаясь на обещание Зейна, я знаю, что через несколько дней, которые пролетят незаметно, мы снова встретимся.

Зейн предлагает проводить меня до двери, и хотя я неловко перевожу взгляд на Ариан, её это, похоже, абсолютно устраивает. Я говорю ей «пока» и благодарю Грету за пирог, затем наклоняюсь к Эмили, чтобы обнять её напоследок.

— Я скоро вернусь, ладно?

Она кивает.

— А теперь сходи переоденься. Не стоит весь день разгуливать в купальнике.

Эмили убегает, её маленькие ножки топают по мраморному полу.

Зейн отводит меня к входной двери и выходит со мной на крыльцо, закрывая за нами дверь.

— Ещё раз спасибо, что присматриваешь за Эмили…

Зейн перебивает меня:

— Это правда, то, что ты сказала на кухне?

Я уклоняюсь от ответа.

— Ты о чём?

— О том, что ты очень хорошо знакома с лидером «Грани», — он сужает глаза.

— Возможно. Тебя это волнует?

— Не должно, — он мотает головой. — Но всё же волнует.

Я наклоняю голову к плечу.

— Чисто из любопытства: что ты сказал Ариан? Почему Эмили живёт у тебя?

Неловкая улыбка искажает его лицо.

— Я сказал ей, что вы мои кузины, и ты попросила меня присмотреть за своей сестрой, пока ты на задании.

У меня отваливается челюсть.

— Кузины?

Что ж, это объясняет, почему она так спокойно отнеслась, увидев меня с Зейном на кухне.

— Я не знал, как объяснить, кто вы такие, — он хмурится. — А что я должен был сказать? «Эй, Ариан, это девушка, о которой я не могу перестать думать, и ей нужно с кем-то оставить сестру, пока она дерётся с плохими парнями и спасает свою мать», — он качает головой. — Ничего хорошего из этого бы не вышло.

— Думаешь? — говорю я голосом, полным сарказма. — А что ты сказал своему отцу? То же самое?

Уголок губ Зейна дёргается.

— Конечно, нет. Я сказал ему правду… отчасти. Сказал, что Эмили — сестра друга, который должен уехать из города на несколько дней.

Друг. Понятно.

Я закрываю глаза, внезапно чувствуя себя бесконечно уставшей. Стресс и нехватка сна истощили меня. Когда я их открываю, Зейн пристально смотрит на меня, обеспокоенно нахмурившись.

— Ты в порядке? — спрашивает он.

Я вздыхаю, словно на моих плечах вес всего мира.

— Буду. Как только высплюсь и верну маму, — тяжело сглатываю. — Но пока тебе стоит выяснить, что творится в лаборатории твоего отца. Там происходят плохие вещи, очень плохие вещи.

— Ладно, я выясню, — говорит он и колеблется, перед тем как оглянуться вокруг, пробормотав что-то вроде «чёрт побери», и притянуть меня к себе за талию. Я утыкаюсь носом в его грудь и вдыхаю запах стирального порошка. Он шепчет: — Пять дней. Я верну тебе её за пять дней, обещаю.

Он целует меня в макушку и отпускает.

Дверь закрывается за ним, и в этот момент я точно знаю, что могу верить его обещанию.

***

По возвращении в лагерь я направляюсь прямиком в свою комнату. Белоснежные стены ослепляют, но меня успокаивает мысль, что это безопасное место. Убежище.

Лёжа на кровати, я думаю о своей поездке к Зейну. Я не понимаю, почему меня так тянет к нему или почему в его объятьях я чувствую себя в безопасности. Может, потому что он гем, и всё в нём кричит об идеальности, даже этот чёртов голос, от которого мне хочется умолять его повторить моё имя.

И потом этот поцелуй. Тот, который разжёг во мне огонь. Я рассеянно провожу пальцами по губам.

Резкий стук в дверь пугает меня.

— Заходи, — говорю я, поднимаясь с кровати. Подозреваю, это Трина пришла за полным отчётом о моей поездке к Эмили и Зейну.

Однако в комнату входит Трей, закрывая за собой дверь. Его глаза красные, и сам он весь выглядит ужасно.

— Где ты была? — буднично спрашивает он. — Я приходил раньше — хотел предложить пострелять по мишеням.

— Ездила к другу.

Он фыркает.

— А у друга есть имя?

— Да.

Но я не хочу его тебе говорить.

Трей пожимает плечами и направляется к моей кровати.

— Можно? — спрашивает он, перед тем как сесть.

— Конечно, — я сажусь напротив него на пластиковый стул с круглой спинкой — единственное излишество в моей комнате.

— Сиенна, по поводу прошлой ночи…

— Всё в порядке.

— А? — он смотрит на меня, сбитый с толку.

— Я знаю, что ты не хотел его убивать.

Трей качает головой.

— В том-то и проблема: я хотел. Когда я увидел, что он собирается с тобой сделать… — он сжимает кулаки. — Я сорвался, — он поднимает глаза, полные сожаления. — Я сорвался. И мне жаль, — он поднимает руки. — Я только и делаю, что извиняюсь в последнее время. Сначала Гарретт… — он запинается. — Я не хотел бросать его, — с мольбой в глазах он смотрит на меня. — Знаешь, как тяжело мне было? Развернуться и оставить его там умирать?

Чувство вины пожирает его, и это разбивает мне сердце. Я присаживаюсь на кровать рядом с ним, кладу руку ему на плечо.

— Я знаю, что тебе было тяжело. Мне тоже жаль, что мы не смогли его спасти. Но всё в порядке. Мы это переживём.

Трей кивает и наклоняется ко мне, глядя на губы. Он берёт меня за подбородок.

— Знаю. Мне просто нужно было услышать это от тебя.

Он выдыхает, и я чувствую запах алкоголя. Мне стоит попросить его уйти, но внезапно просыпается любопытство.

Когда его губы накрывают мои, это поражает меня. Его поцелуй совершенно не похож на тот, что был с Зейном, но он не менее волнующий. Трей настойчив. Взволнован. Слегка теряет контроль. Я чувствую, как его руки скользят по моему телу, притягивают ближе к себе, забираются под футболку.

Мой мозг посылает предупреждение, но я не обращаю внимания. Мне так хорошо. Его руки гладят мою спину под одеждой и смещаются к животу, посылая миллион бабочек по всему телу. Когда его пальцы проводят по нижней части лифчика, я забываю, как дышать. Знаю, что должна его остановить.

Я слегка отвожу его руки, но он продолжает меня целовать, прижимая к кровати. Его руки обхватывают меня ниже пояса, придвигая ближе. Разум кричит, что пора остановиться. Я сажусь, отталкивая его дрожащими руками.

— Стой, — говорю твёрдо. Сердце бешено бьётся, трепет в животе превратился в пульсирующую боль.

Трей отсаживается, ошеломлённый. Интересно, вспомнит ли он об этом утром. Пожалеет ли?

— Прости, — бормочет он. — Не знаю, что на меня нашло. Просто забудь об этом. Пожалуйста.