Он вылетает из комнаты, хлопая за собой дверью.
Мои пальцы сами тянутся к губам, а потом к пылающим щекам.
Не могу поверить, что он поцеловал меня. Это было неожиданно и в то же время… так правильно. В отличие от поцелуя Зейна, который не должен был ничего значить, этот… этот был настоящим. Или мог быть.
Подумать только, до сегодняшнего дня я никогда ни с кем не целовалась, а тут вдруг с двумя в один день. Что бы на это сказала теория вероятности?
***
В последующие несколько дней у меня складывается впечатление, что Трей меня избегает. Когда я присаживаюсь за обеденный стол к нему, Трине, Джеффу, Кудряшу, Кейду и ещё паре ребят, имена которых я начинаю понемногу запоминать, он встаёт и покидает столовую. Когда я прошу его потренировать меня в стрельбе, он перепоручает это Кудряшу. Когда у меня дежурство на кухне или в прачечной, он, проходя мимо, вежливо кивает и идёт дальше.
Неужели это, правда, было так ужасно? Ему настолько не понравилось целовать меня, что он теперь вообще не хочет иметь со мной дела? Я понимаю, что он старше и опытнее, но это же не повод.
На четвёртый день я решаю его подкараулить. Когда у нас по расписанию наступает Час Рефлексии — время на то, чтобы сесть и подумать, как мы можем сделать себя и мир вокруг лучше — я направляюсь в его комнату. Если он скажет, что я отвратительна или что он ненавидит меня до мозга костей, я оставлю его в покое. Но мне нужно услышать это от него лично.
Я стучу со всей силы, решительно настроенная не показывать слабость и не ползать в ногах.
Дверь распахивается, и Трей отшагивает назад, когда видит меня.
— Что ты здесь делаешь? — спрашивает он. — У тебя по расписанию Рефлексия.
Я захожу в его комнату и закрываю за собой дверь. Киваю на его кровать:
— Можно?
Этот разговор начинает звучать до жути знакомо.
Он пожимает плечами.
— Чувствуй себя как дома, — он пытается делать вид, что спокоен, но я безошибочно угадываю панику, мелькнувшую в его глазах, когда я сажусь на кровать. Он занимает место в другой части комнаты, на деревянном стуле у стола.
Я смотрю вниз на свои ладони. Я уже прокручивала весь разговор в своей голове, но сейчас позабыла все заготовленные слова. Поднимаю на него взгляд, на его руки, скрещенные на груди, на его ничего не выражающее лицо, непринуждённую позу.
— Я сделала что-то не так? — наконец, выпаливаю я.
Его глаза смягчаются, но затем он хмурится.
— Нет. Конечно, нет. Дело во мне.
— Почему ты так говоришь? — продолжаю давить. — Мне всё понравилось.
Лёд тронулся, он усмехается.
— То, что тебе понравилось, ещё не значит, что это было правильно.
— Так ты теперь избегаешь меня, потому что боишься, что создал у меня неправильное впечатление?
— Да. То есть нет…
— Так да или нет?
Трей вздыхает, вся его суровость ушла. Он подаётся вперёд, упирая руки в колени.
— Послушай, Сиенна. Когда я пришёл той ночью к тебе, я был пьян. Я чувствовал себя жалким. Меня мучила совесть, и я, наверное, просто искал утешения. Я хотел увидеть тебя, но не ради этого, — он делает паузу, пронзая меня взглядом. — Я хотел тебя поцеловать. Чёрт, я хотел тебя поцеловать. Но это было неправильно с моей стороны так поступать, когда я едва мог вспомнить об этом на утро.
Моё сердце ухнуло вниз. Он не помнит. Тот потрясающий поцелуй, который перевернул всё внутри меня, ему совсем не запомнился.
— То есть я помню урывками. Я знаю, что это было классно. Но когда я целую тебя, я хочу быть в трезвом уме, чтобы чувства взрывались, а не были притуплены алкоголем. Я хочу помнить всё.
Не успевая осознать, что я делаю, я встаю и направляюсь к нему. Запускаю пальцы в его волосы, оттягиваю его голову назад, замечая вспышку удивления в его глазах.
— Я помню, — шепчу. — Помню всё, что было. И клянусь, я никогда не смогу это забыть.
Я наклоняюсь к его лицу и слегка касаюсь губами его губ, что, как я и надеялась, вызывает цепную реакцию.
Его сильные руки обвивают мою талию, притягивая к себе на колени. Он целует мой лоб, и всё моё тело трепещет от близости к нему. Запрокидывая голову, он смотрит меня с такой тоской, какой я вообще не представляла, что бывает у парней. Его губы накрываю мои, и я растворяюсь. В его объятиях. В его поцелуях. В его руках, тянущих меня ближе к себе, пока наши тела не оказываются тесно прижаты друг к другу.
Через тонкую хлопковую ткань футболки я чувствую жар его ладоней на своей спине. Его поцелуи распаляют меня, но его руки распространяют этот огонь.
Когда его губы спускаются к моей шее, я судорожно выдыхаю.
— Сиенна, — шепчет он, опаляя дыханием моё ухо.
Прикусив губу, чтобы сдержаться и не поцеловать его вновь, я отстраняюсь достаточно, чтобы посмотреть ему в глаза. В его глубокие голубые глаза, которые затягивают меня, и я чувствую, что я тону в них.
— Я думал о том, как потрясающе целовать тебя по пьяни, — говорит он, — но это в сто раз лучше, когда я трезв.
— Ты прервал поцелуй, чтобы сказать мне это?
— Ага.
— Ты мог бы сказать мне об этом потом, — отмечаю я, обхватывая ладонями его лицо, его щетина царапает мою кожу. — Заткнись и поцелуй меня.
Трей поднимает бровь и ухмыляется.
— Да, мэм.
***
Рано утром на следующий день, как только я закончила одеваться, раздался стук в дверь. Я открываю её и вижу Трея, прислонившегося к косяку. Он прямиком из душа, только побрился, отчего мне хочется провести пальцами по его гладкой коже.
Он заходит внутрь и притягивает меня к себе, ухмыляясь на мой удивлённый взгляд.
— Доброе утро, — бормочет он мне прямо в губы.
Мои руки касаются его лица и проводят по его жёсткой линии подбородка. Он целует мою ладонь и возвращается к губам.
— Слушай, — говорит он, отстраняясь, — я хочу, чтобы ты знала, что я не забыл про твою маму. Я уже связался с несколькими людьми, но на поиски может уйти некоторое время. Хорошо?
Я киваю.
— Спасибо тебе.
Я вспоминаю обещание Зейна… Надеюсь, мне не придётся ждать дольше. Что-то царапает меня внутри из-за того, что я договорилась об этом за спиной Трея, но чем больше людей ищут её, тем лучше.
Трей прочищает горло.
— Я подумывал о том, как бы сходить пострелять после завтрака. Хочешь присоединиться?
— А, теперь ты со мной разговариваешь, — дразню я. — Я была бы счастлива.
Он моргает.
— Я думал, мы даже больше, чем разговариваем.
— Ага, а теперь, я надеюсь, ты винишь себя за то, как вёл себя со мной последние несколько дней.
Его руки скользят по моей спине, прижимая ближе к нему.
— Ужасно себя виню. Как я могу это исправить?
— Если ты меня сейчас поцелуешь, я подумаю о том, чтобы простить тебя.
Всё внутри меня трепещет, когда Трей выполняет условие, начиная с моей шеи и продолжая с губами. Обнимая его за шею, я прижимаюсь к нему всем телом. Кажется, он отстраняется первым, но я не уверена. У меня слишком кружится голова, чтобы замечать что-либо вокруг.
Трей вздыхает и хмурится.
— Похоже, ты будешь очень сильно меня отвлекать.
Я отшагиваю назад и скрещиваю руки на груди, прищурив глаза.
— И что это значит?
Трей смеётся.
— Нет, в хорошем смысле… ну, и в плохом тоже.
Я поднимаю брови, не находя в этом ничего смешного.
Он тянется ко мне, но я уклоняюсь от его рук.
— Мне нельзя забывать, — говорит он, — что я лидер «Грани». Я не могу позволить себе выглядеть слабым, или меня перестанут уважать.
— Так я делаю тебя слабым? — сверлю его взглядом. Чем больше он говорит, тем хуже это звучит.
Его лицо смягчается.
— Нет, ты делаешь меня больше, чем…
— Чем что?
— Чем то, кем я был, — он прочищает горло, и я знаю, что это признак смущения. — Нам просто нужно быть осторожными. Никто не должен знать.
Я ничего не могу поделать с ухмылкой, появляющейся на моём лице.
— Я очень хорошая лгунья.
Трей улыбается и захватывает меня в свои объятия.
— Ты всё время так говоришь, — я чувствую, как он целует меня тёплыми губами в лоб. — Теперь пора это доказать.