Глава 5

Я устроилась на кровати, отчаянно желая почесать порез на ноге. Прошло уже тридцать пять часов, и швы зудели. Тридцать пять часов без сна. Тридцать пять часов с того момента, когда моя жизнь еще была нормальной и единственным, о чем мне нужно было беспокоится, это соревнования по фехтованию. Тридцать пять часов — и теперь я в списке самых разыскиваемых в мистическом мире. Я была испугана и взволнована. Испугана, что охотник найдет Ника, Афтон или меня. Взволнована, потому что могу узнать больше о том другом мире. Мире, который кажется мне таким знакомым.

Арик добрался до Ника и Афтон прежде, чем их нашел охотник. Он благополучно проводил их по домам. Хотя он сказал, что мы были в безопасности, объясняя сумасшедшие вещи про стирание нашего следа, я все равно волновалась. Он упомянул, что за нами приглядывали охранники, но я ни разу не видела никого, кто мог бы им быть. Ничто не казалось определенным, и я чувствовала себя не уверенно.

Независимо от того сколько раз я убеждала себя, что все это нереально, рана на ноге утверждала обратное. Мы настолько погрязли в этом, что невозможно было вернуться, во всем не разобравшись.

Я вытерла слезы краем простыни, и подняла тяжелые веки, глядя на будильник «Хелло китти». Китти казалась такой же потрясенной временем, как и я.

— Три, — застонала я, перекатываясь на спину. Клео, трехцветная кошка, запротестовала, уворачиваясь от моих ног.

Я потянулась через спинку кровати и схватила с тумбочки смесь, которую сделала для меня бабушка Кернс. Открутила крышку с банки и вдохнула. Она пахла лесом, когда я густо намазывала ногу. Прописанная врачом мазь не работала так хорошо, как бабушкина притирка. Облегчение было мгновенным, и зуд пропал.

Воспоминание о световом шаре на ладони Арика, когда мы были в портале, снова посетило меня. Я продолжала воспроизводить его действия в голове, в надежде найти секрет создания света. Я видела тот же свет в своей руке, когда была младше. Поначалу он меня напугал, но затем я изо всех сил пыталась найти его снова.

Я поставила банку на место, подняла ладонь и попыталась вспомнить, что сделала, чтобы он появился. Первый раз случился, когда мне было четыре. Несмотря на то, что я была такая маленькая, воспоминание все еще жило во мне.

Шар возник из ниоткуда. Я была одна в комнате, играя с огненным шаром, когда мама пришла уложить меня в постель. Она уронила посудное полотенце, ринулась к нему и сбила шар с моей руки. Искры мерцали вокруг меня. Она умоляла меня больше так не делать, предупредив, что если плохие люди увидят это, они мне навредят.

Плохие люди пугали меня. Я зарылась лицом в своего тедди и вздрогнула. Она подняла меня, села на кровать, усадила на колени и что-то запела.

— Я связываю тебя нашей тайной.

Вот, что она сказала. Вот черт, она околдовала меня. Поэтому я не могу никому рассказать о магии.

Я мяла одеяло, пытаясь остановить трясущиеся руки. Почему она скрыла это от отца? Он мог бы мне помочь. Подготовить меня. Не сказав ему, она оставила меня уязвимой.

Я вспомнила ее, целующую меня в макушку и приглаживающую мои волосы. Я упрашивала рассказать мне сказку на ночь. Мою любимую.

О, Боже. Сказка. Она пыталась меня подготовить.

Она всегда начинала одинаково. Я взглянула на Клео и пробормотала:

— В далекой стране могучий рыцарь…

Клео мяукнула и начала вылизываться. Я теряла слушателей.

— Это была девушка-рыцарь, Клео.

Старые сны пронеслись в моей голове. Сны маленькой девочки, наполненные яркими цветами с величественным замком.

— Она сражалась с ужасающими созданиями, чтобы защищать людей…

Я с трудом сглотнула. Защищать людей. Реальность сталкивалась с выдумкой.

Сказка никогда не менялась. Молодая женщина спаслась бегством, чтобы защитить своего ребенка от зла, которое может уничтожить весь мир. Но так как ребенок был спрятан, мир оставался в безопасности. Воспоминание согрело меня, хотя и одновременно причинило боль. Я жаждала того, что могло бы быть. Жизни с моей мамой.

Рассказала бы она мне, когда я стала старше? Я никогда не узнаю. Она умерла вскоре после того воспоминания. Правда, между ее сказками и тем, что говорили стражи в Париже, была связь; в этом я совершенно уверена. Мне просто надо это выяснить, начиная со светового шара.

Я вздохнула и включила прикроватную лампу. Арик произнес одно слово, чтобы создать свет. Во второй раз свет появился в моей ладони, когда мне было десять лет, и я учила итальянский, так что имеет смысл предположить, что слово итальянское.

Мои глаза загорелись, когда я посмотрела на яркий свет своей лампы, также как я смотрела на бабушкину лампу, когда мне было десять.

— Лайт. Иллюминаре. — Я перебирала слова, которые заучивала в тот день. — Лампада. Люме. Люче…

Кожа на ладони потеплела. Небольшие искорки света вспыхнули на ней и затем исчезли также быстро, как и появились. Я возбужденно подскочила на кровати и попробовала снова.

— Люче.

Ничего не произошло.

Я попыталась еще несколько раз.

Все еще ничего.

Расстроенная, я выключила лампу и откинулась обратно на подушки. Жаркая, влажная ночь сгустилась в комнате, делая мою кожу липкой. Я сбросила одеяло и повернулась на бок.

Свернувшись калачиком, смутно слышала каждый шорох вокруг меня: тиканье будильника, шелест листьев на дереве снаружи, позвякивающее движение пожарной лестницы. Перед полуприкрытыми веками темнота субботней ночи превратилась в серый свет воскресного утра. Тень метнулась в сумерках, и я рванулась с подушки.

Твердая рука зажала мне рот, приглушая крик.

— Тише, — сказал Арик.

Я выдохнула с облегчением, потому что это был он, а не какой-нибудь чокнутый убийца. Дыхание проходило сквозь его пальцы со звуком сдувающегося воздушного шара.

— Ладно, можешь уже отпустить. — Слова приглушались его ладонью.

Он убрал руку и плюхнулся рядом со мной. Я приподнялась к спинке кровати, одергивая вниз подол сорочки, чтобы закрыть живот. С удивлением видя его в уличной одежде, я снова посмотрела на его джинсы и черную футболку, которые хорошо подчеркивали фигуру.

— Как нога? — Он ухмыльнулся и уронил взгляд на мою грудь.

— Ты только что пялился на мою грудь? — прошептала я.

«Пожалуйста, скажи «да.»

— Нет, — хмыкнул он. — Ладно, да. Я же парень.

Это точно. Я подтянула одеяло до подбородка и подавила улыбку.

Клео зашипела на Арика и спрыгнула с кровати.

— Способ служить и защищать, — сказала я со смехом. — Ты могла бы выцарапать ему глаза, по крайней мере, или что-нибудь наподобие.

Она протестующе мяукнула и запрыгнула на мой стул, подозрительно глядя на Арика.

Ямочки на его щеках стали заметнее.

— У кошек свои планы, и они не включают рабство.

— Я не ее… а, не важно. Короче, что ты тут делаешь? Отец убьет тебя, если поймает в моей комнате. Погоди. Как ты вошел?

— Я воспользовался лестницей.

— Ты имеешь в виду пожарный выход?

— Ты говоришь, это выход. Я думаю, это вход.

Его манера говорить с акцентом, и эта улыбка с ямочками на щеках, заставляли меня покрываться мурашками.

— Как у тебя дела?

— А как ты думаешь у меня дела? Я напугана. Я не могу спать или есть.

— Ты спала, когда я сюда забрался.

Разве? Возможно. С горем пополам.

Мы сидели, глядя друг на друга, и никто из нас не говорил ни слова. Я опустила глаза, его взгляд меня нервировал. Я плохо переносила тишину, поэтому стала искать тему для разговора. Мне вспомнилась наша встреча в «Атенеуме». Он цитировал мою любимую книгу.

— Так ты читал «Таинственный сад»?

— Да, — ответил он. — Несколько раз.

Я подняла глаза.

— Правда?

— Ты кажешься удивленной.

Он потер затылок.

— Потому что так и есть.

— Какая твоя любимая часть в книге? — спросил он.

«Моя любимая часть? Мы в самом деле обсуждаем книгу? У меня никогда не было подобного разговора с парнем раньше.»

— Хм, я бы сказал та, где Мэри находит потайную комнату в доме дяди, встречает Колина и узнает, что он ее кузен. После этого, она больше не чувствует себя одинокой. А твоя?

— Когда она обнаруживает сад, и это меняет ее.

— Это хорошая часть.

«Сказал ли он это потому, что я девчонка, которая только что обнаружила свой таинственный сад? Изменит ли это меня?»

— Большинство парней, которых я знаю, никогда не прочтут ее. Почему она тебе нравиться?

— Стражи напоминают Мэри, не так ли? — ответил он тихим голосом. — Мы одиноки в этом мире, разлученные с нашими настоящими родителями. Я люблю считать, что библиотеки — наш таинственный сад. Наше спасение.

Эмоции в его голосе заставили мое сердце почувствовать его боль. Мне повезло. Я знала, что это такое — иметь настоящую семью. У меня был отец, бабушка, и память о матери.

Не в силах посмотреть ему в глаза, я решила, что нам нужна менее эмоциональная тема.

— Так откуда ты?

— Я родился в маленьком торговом городке Фрамлингем в графстве Саффолк, Англия, — горькая улыбка скользнула по его губам при упоминании города. — Я не помню это место. Я был младенцем, когда меня забрали.

— Однажды ты поедешь туда. Я родилась здесь. В Бостоне, я имею в виду. Не прямо в моей комнате. В госпитале, — мои щеки загорелись от того, как нелепо это звучало.

Он засмеялся.

«Ох. Серьезно, Джиа?» Я пробежалась глазами по своей неприбранной комнате, избегая его взгляда, интересуясь, не забрался ли он куда-нибудь, пока я спала.

Мельком заметила, как он подвинулся, чтобы увидеть, что я ищу. Наши глаза встретились, и уголки его губ приподнялись.

— Не беспокойся. Я только заглянул в тот дневник на твоем столе.

Я подавила вздох.

— Ты не посмел.

Он усмехнулся.

— Нет. Я не собираюсь вторгаться в твою личную жизнь. К тому же здесь слишком темно, чтобы читать.

— Смешно, — я швырнула в него подушку. — Что ты здесь делаешь? Ты явно пришел не поболтать.

— Я пришел забрать тебя. Одевайся. Собери сменную одежду и все необходимое, — он прокрался к окну, повернулся и подмигнул мне. — Встречаемся в кафе дальше по улице.