Глава 6

Я смотрела на рельсы в ожидании поезда. Туннель оставался темным. Долговязый разглядывал меня так пристально, что я была уверена, он заметил мой взгляд, обращенный на Арика. Пот тек по моей спине под рюкзаком, хотя на платформе было холодно.

Я повернулась к Нику и начала болтать всякую ерунду.

— Что с тобой? — перебил он. — Слишком высокий уровень кофеина или как?

— Один из тех жутких мужиков заметил, как я смотрела на Арика, — процедила я сквозь стиснутые зубы. — Я притворилась, что говорю с тобой, чтобы сбить его с толку.

— Ох, — прошептал он. — С той Чумовой Пятницы все становится более странным, да?

— И впрямь, мне ли не знать. Арик продолжает твердить, что я не человек.

— Ты — человек, Джиа. Разве ты не посещала докторов? Если бы это было не так, они бы препарировали тебя в какой-нибудь лаборатории на каталке, а мужчины в белых халатах изучали бы твои внутренности.

— Не смешно. Я напугана.

Не только из-за мужиков, следящих за Ариком, но также от того, что не имела представления, кем я была, и как моя жизнь может измениться. Они ожидают, что я стану походить на них? Возможно, я немного говорила по-итальянски и прыгнула через какой-то портал, и несколько раз смогла наколдовать шар света, но у меня не было никаких способностей, как у тех ребят, сражавшихся с гончей в Париже.

Поезд со скрежетом остановился у платформы, двери распахнулись. Все столпились, протискиваясь через проем в вагон. Арик пошел в одну сторону, мы с Ником направились в другую, а мужчины остались посередине.

— Просто оставайся спокойной, — сказал Ник.

В течение следующих пятнадцати минут мы раскачивались вперед и назад до тех пор, пока поезд не замедлился у станции «Парк Стрит». За окном люди суетились вдоль платформы. Толпа ринулась к дверям, ожидая открытия.

Самоуверенная девушка с длинными темными волосами промчалась по платформе. Лея? А за ней шли Демос и двое других Стражей, одетые в повседневную уличную одежду.

— Пошли. — Ник сжал мою ладонь, и вывел из поезда. Мы двигались вместе с толпой, а в миг, когда вышли из дверей, я дернула его назад.

— Что мы делаем? Нам нужно помочь им.

— Нет. Арик сказал не останавливаться… продолжать идти, пока не дойдем до библиотеки.

— Но…

Я развернулась к дверям станции, и Ник отдернул меня.

— Никаких но, Джиа. Ты должна послушать меня. Они преследуют меня, и я сомневаюсь, что твои навыки кикбоксинга могут достойно участвовать в сравнении.

— Они не могут почуять тебя, пока ты в одежде Арика.

— Ты всегда прослушиваешь половину. Арик сказал, если я буду в его одежде, это запутает их. Она не перебьет мой запах.

Я бросила еще один взгляд на двери, затем посмотрела на Ника и вздохнула. Он прав. Я не могла сделать ничего, чтобы помочь им, а скорее стала бы только помехой.

— Хорошо. Пойдем.

Афтон стояла у дверей «Атенеума», обгрызая кутикулу. Ее смятые розовая рубашка и свободные черные брюки выглядели так, словно она спала в них, и Афтон надела балетки вместо высоких каблуков. Этот наряд сильно отличался от ее обычного.

— Она выглядит неряшливо, — прошептала я Нику.

— Да… И кажется напуганной.

Когда Ник подошел к ней, Афтон обняла его за шею.

— Я так волновалась, — сказала она ему в плечо.

Ник похлопал ее спине.

— Тебе не стоило волноваться. Мы в порядке.

Она отстранилась от него.

— Если бы с вами, ребята, что-то случилось… Что на тебе надето?

— Я собирался спросить тебя то же самое, — ответил Ник. — Арик дал мне свою одежду. Чтобы скрыть мой запах.

— Я одела грязную мамину одежду по той же причине.

— Почему ты беспокоилась за нас? — спросила я. — Это же ты была одна.

— Я не одна. — Она наклонила голову в сторону библиотеки. — У меня есть личная охрана.

Мужчина примерно сорока лет встал со ступенек. В первую очередь меня поразили его глаза: спокойно-зеленые и душевные. Волосы цвета чая волнами падали на лоб. Для своего возраста он выглядел исключительно сильным и мускулистым. На нем был черный кожаный плащ, и когда он спустился вниз по ступенькам, полы распахнулись, демонстрируя богато украшенную рукоять меча, прикрепленного к поясу.

Мужчина остановился перед нами.

— Черт, ты так похожа на свою ма, — сказал он с сильным ирландским акцентом.

— Что? — мой голос надломился. — Кто вы?

— Я твой па.

Я едва помнила, как добралась до кафе, или как села и заказала обильный завтрак, который официант поставил передо мной. Голова кружилась. Это напомнило мне тот раз, когда Ник притащил нас на вечеринку к Джесси, и я выпила там слишком много пунша (неважно, что Ник говорит, я не знала, что тогда туда добавили алкоголь).

Я подняла бокал с апельсиновым соком и сделала большой глоток. С пятницы у меня не пропадало ощущение падения. Словно под моими ногами больше не было земли. Кто я? Или точнее, что я? Кто этот мужчина, сидящий напротив? Он действительно мой отец?

Я со звоном поставила бокал.

— Так как вас зовут?

— Керриг. Керриг МакКейб.

— Откуда вы знаете, что я ваша дочь?

— Твоя мать Мариетта, ну, Марти, верно? Она была беременна тобой, когда ушла.

Я уставилась на яйца на своей тарелке, переваривая его слова.

— Да. Она была моей матерью. Почему она ушла?

Я посмотрела на Керрига. Он нахмурился, на лице появилось обеспокоенное выражение.

— Я любил ее всем сердцем. Она ушла, чтобы защитить тебя.

— Я ничего не знаю о своем биологическом отце. Кто его знает, вы можете быть шарлатаном.

— И ежу понятно, что я твой отец.

— Тогда почему вы не пришли за мной раньше?

— Я повсюду искал Мариетту и своего ребенка, — ответил он. — Ее путь лежал в Нью-Йорк, а затем мы потеряли ее запах. После этого не было никаких следов, и я оставил всякую надежду когда-либо найти ее.

Появилось ощущение, что стены словно давят на меня. У меня живот скрутило, и я вскочила на ноги.

— Извините, мне нужно в туалет.

Афтон собиралась пойти со мной, отодвигая свой стул. Я покачала головой, останавливая ее, и ринулась в уборную со стучащим в ушах сердцем.

Ноги онемели и с дрожью удерживали вес. Я прислонилась к двери, пытаясь успокоить порывистое дыхание. Паника оказалась сумасшедшей вещью. Она нахлынула без предупреждения. У меня было несколько панических атак после смерти матери, но такого больше не случалось, с тех пор как я начала заниматься спортом. Это научило, как освободить голову, успокоиться дыхание и контролировать зверя внутри.

Потрепанная фотография цветов висела на стене в маленьком туалете. В комнате была только одна кабинка, раковина и искусственное растение. Я заперла дверь и склонилась над раковиной.

Мне нужен отец.

Слезы жгли веки. Я поймала их кончиками пальцев, прежде чем они пролились, и стала изучать свое отражение в зеркале. В зеленых глазах появились красные прожилки, а лицо стало бледнее обычного. Голова пульсировала, и я распустила свой тугой хвост. И быстро осмотрела себя.

«Думай только о деле, Джиа».

Я теряла контроль.

— Почему никто не сказал мне о нем? — произнесла я, будто мое отражение могло слышать меня. Затем покачала головой и потянулась к крану.

«Я говорила тебе, малышка». Я вздрогнула от маминого голоса. Он казался таким реальным. Живым. Я оглядела пустую комнату. «Моя мать только у меня в голове. Я сейчас определенно на поезде для чокнутых».

Однажды во время сказки на ночь, я спросила маму, как выглядел мой отец. Она коснулась моего носа и сказала, что у него такое же спокойные зеленые глаза, как и у меня. Я разглядывала свое лицо в зеркале. Цвет моих радужек, слегка вздернутый нос и полные губы… все как у него.

Ладно, он может быть моим отцом. Что теперь? Я должна разузнать все возможное о Керриге и его мире. Мне нужно знать правду.

Когда я вернулась к своему месту, Ник, Афтон и Керриг уставились на меня, как на душевнобольную, только что выпущенную из психушки.

— Что? Я в порядке, — бросила я.

— Я хочу кое-что показать тебе, — сказал Керриг. Он достал бумажник из внутреннего кармана пальто, вытащил потертую фотографию и пододвинул ее ко мне. Края были оборваны, а цвета потускнели. Молодой Керриг лучезарно улыбался на снимке, обнимая за плечо мою мать. Ее живот казался огромным и круглым, а улыбка широкой и сияющей.

Я никогда прежде не видела свою маму такой счастливой на фотографиях. У нас дома было мало снимков с ней. Зато огромное количество со мной и отцом. Все их сделала моя мама. Она избегала камер, и теперь я понимала по какой причине… чтобы не светиться. Но почему?

Все эти годы я довольствовалась единственным видео о моей маме, которое у нас было. Его сняли в мой четвертый Хеллоуин, мы оделись ангелами, танцевали и смеялись на кухне. Изображение дергалось, потому что отец смеялся вместе с нами во время съемки. Я всегда верила, что мама любит отчима, но теперь не была так уверена.

Следующая вещь, которую протянул мне Керриг, шокировала. У меня перехватило дыхание, когда я просмотрела письмо, написанное витиеватым почерком моей мамы. Разум заволокло туманом, края моей воображаемой реальности о счастливом замужестве моих родителей испарялись с каждым прочитанным словом.

«Мой дорогой Керриг,

Я никогда больше не полюблю никого так, как тебя. Я должна бежать, чтобы защитить нашу малышку. Боюсь, что пророчество говорит о нас. Я знаю Беспорочную ведьму, которая наложит защиту на ребенка и меня. Пожалуйста, не преследуй нас. Это приведет нас троих к смерти. Я молюсь, что однажды наша семья сможет воссоединиться. Если все закончится плохо, знай, ты сделал меня счастливее, чем что-либо в жизни. Я рискую всем ради нашей любви и умру, защищая ребенка.

Всегда твоя, М*»

Я выронила письмо на стол. Это нереально. Это ошибка. Она любила отца. Она вышла за него замуж.

Но без сомнений это характерный завиток М со звездой в конце строчки моей матери. Каждый День рождения, Рождество и Пасху отец получал от нее открытки, сложенные дома в нашу коробку воспоминаний, с точно такой же подписью.