- Лэхаим, Нехамелэ!

- Лэхаим, Мишенька!..

К жизни!

Жизнь – это то, что успел сделать.

И эту книгу надо тоже успеть.

Кэгэбэ, в отличие от меня, не извещает, что задумал. Но по поведению чекистов можно догадаться. Часть названных мною по фамилиям – с той самой минуты, как назвал их, – вообще исчезли – эти отпадают. А вот другая часть – ищут случай кивнуть головой, то есть здороваются. А на месте чекистов одно из двух: или лезть в петлю, или подавать иск на пару миллиончиков. Понятно, что меня читать им командир не велит, и им известно о моей "клевете" не только от командира, но и от какого-нибудь читателя. А что им отвечать на вопрос читателя, пока я хожу себе сюда-туда?! По агентам оцениваю продолжительность своей жизни. Если бы зло смотрели на меня, значит, ещё долго их буду мучить и у меня есть много времени. А если такие приветливые – это как прощание с удовольствием, что больше не буду мешать. Значит, знают, что скоро, наконец-то, смогут с облегчением отвечать читателю: «Не хотелось связываться с этим несчастным. Жаль его, но так ему и надо».

Значит, времени нет у меня.

Но сначала из теории о домашних заготовках. Пример из Большой Истории:

«В полиции на ул. Дизенгофф лысый человек за столом представился: "Бреннер". "Бреннер" тут же известил меня, что он недоволен моими действиями, и сказал мне прямо: "Мы не предупреждаем больше одного раза, а это уже второе предупреждение, и я говорю тебе: остановись". Я спросил: "Что перестать? Что ты мне приказываешь прекратить делать? Дышать?" – "Я сижу здесь не для того, чтобы препираться с тобой. Если ты не остановишься, ты об этом пожалеешь". И так случилось, что после поста 17 Тамуза 1976 г., я медленно шел по ул. Хана, маленькой, плохо освещенной, в Иерусалиме. Было около 23:00 ночи, и улицы были пусты. И тут я услышал слабый звук позади меня. И это спасло мне жизнь. Я начал поворачиваться, чтобы увидеть, откуда идет звук, и тут на меня стал падать мешок. Мешок из рогожи был опущен на мою голову. Инстинктивно я упал на землю, в канаву, и стал кричать. Нападавшие (позже я увидел, что их было двое) были профессионалами и действовали методично. Поскольку я помешал им сделать то, что они намеревались сделать, они стали бить меня дубинками, тяжелым металлическим оружием. Я продолжал кататься и кричать. И им было трудно попасть в меня, но они сумели сломать мне руку и нанести глубокую рану на голове. Если бы Всевышний не подсказал мне услышать этот слабый звук, меня бы, конечно, схватили и убили бы. На мои крики стали сбегаться люди. Нападавшие побежали. Во время всего этого инцидента они не произнесли ни слова и этим доказали, что они не воры и не разбойники. Это были люди "Бреннера", осуществившего свою угрозу Еврейского Государства – против Еврея». (Поединок «Рав Кахане – кэгэбэ». Книга "Революция или референдум?", глава: «Демократия?») Блестящая домашняя заготовка. 1990 год. Скорое убийство через несколько месяцев – доказательство его победы.

Ещё пример:

«Они нашли для себя более безопасный и "чистый" способ – усиливать судебную власть во главе с БАГАЦем и прокуратурой, ослабляя при этом другие ветви власти. Верховный суд государства Израиль, будучи никем не избранным учреждением, антидемократическим по своей сути – это наилучший инструмент, позволяющий им править. В кулуарах, подальше от глаз общественности, действуют эти люди подобно "хунте", чтобы упрочить подлинный центр власти – "Верховный" суд. Эта крохотная и враждебно настроенная группа освобождена от того, чтобы выставлять свои взгляды на суд народа, и в то же время она на самом деле правит! Её люди присутствуют во всех властных структурах благодаря двум инструментам, находящимся в её руках – юридической системе и СМИ. Её постоянное влияние заметно в высшем командовании армии, ШАБАКе и полиции. Итак, в кулуарах принимаются решения по всевозможным вопросам, практически ничем не ограниченным по своему охвату: какой гиюр будет признан в стране и кто вообще является евреем и до наиболее критических вопросов, в том числе – является ли государство еврейским или демократическим государством всех граждан. Трудно назвать хотя бы один важный вопрос, по которому у них не было бы возможности принять решение. Всё делается изощрённо, под вывеской "власть закона"». (Поединок «Рав Биньямин-Зеэв Кахане – кэгэбэ». Статья в «Дарка шель Тора»: «Кто здесь правит?») Блестящая домашняя заготовка. 2000 год. Скорое убийство менее чем через месяц – доказательство его победы.

Победить – это доказать, что государство убивает. Но для этого надо отдать жизнь.

Тысячи, которые успели унести ноги из того кэгэбэ, были запуганы, но многие были готовы отдать жизнь и победить кэгэбэ. Потому что знали, что их блестящие домашние заготовки нужны людям.

Но из тысяч, которые успели унести ноги из этого кэгэбэ, никто не был готов отдать жизнь и победить кэгэбэ. Даже редкие бесстрашные не брались за домашние заготовки – остальным евреям это не нужно.

«Евреи хотят верить только хорошему о своей стране. Они не хотят знать правду». (Рав Кахане. Из блестящей домашней заготовки за несколько месяцев до убийства.)

И только Любимая – одна единственная на весь еврейский мир – встаёт рядом с великими евреями.

Как в том кэгэбэ, так и в этом, она оказалась самой бесстрашной, не зная об этом, потому что не читает Михаэля Бабеля, на которого махнула рукой и который поэтому свободно пишет, что ему хочется.

В 1973-ем, по приезде, у неё была беременность, не первая и не вторая, она была не новичок, да и всё было у неё нормально, надобности в гинекологе не было, но порядок есть порядок, даже в глубокой провинции, между Хайфой и Тель-Авивом, куда нас определили. Её немножечко проверили, чуть кольнули. Начали пухнуть ноги. Теперь уже по собственному желанию пошла к гинекологу. И не раз. И как только она входит к врачихе, та берёт телефонную трубку и без остановки разговаривает, а на неприятный вопрос о распухших ногах отвечает в трубку, мол, в следующий раз. В последний следующий раз на распухших ногах она добралась до «Рамбама» в Хайфе. Там её освободили от мёртвого ребёнка. По поводу случившегося меня вызвали на далёкий север из глубинки, где я работал и поэтому редко бывал дома. Когда вошёл в её палату, увидел, что ей стало легче, она расцвела. Поэтому мне было труднее выговорить моё предложение, с которым ехал. Я понял, что убивали моих любимых, чтобы выдавить меня отсюда, как выдавили тысячи, не пришедшихся к скотскому двору.

На моё предложение Любимая возразила большой улыбкой: «Мы остаёмся».

31.7.2006

Разослал по адресам кэгэбэ.

Твой ход, товарищ кэгэбэ.

Рассказ 22

И вот ещё один, который хочет встать рядом с великими евреями и рядом с Любимой и Нехамелэ, – обещанной домашней заготовкой.

От атаки арабов временно спасёт прогрессивное человечество.

В четвёртом поколении чувство национальной вины исчезает даже у ставшего прогрессивным человечества, как исчезает в четвёртом поколении память о прадедах евреях. Поэтому прогрессивное человечество без всякого чувства вины сдаст не помнящих родства, чем отсрочит собственный аншлюс к халифату.

От «Атаки Бабеля» нет спасения даже временного.

Атака за убийства евреев по всем патентам человечества.

И по израильскому патенту – «дело».

«Дело» – что хвост человека.

Тянуть годами, чтобы смерть была милее жизни.

Дёргать и задёргать до смерти.

И если не умер, то тащить и потом немного отпустить, чтобы запуганный и обессиленный опустился на четвереньки.

Как-то, добрался до папки моего «дела», которое состряпала прокуратура, нашёл её пустой. Попросил копию хоть чего-то по делу, а прокуратура – даст только моей защите, которая состряпала заключение меня в психушку.

В суде состряпали протокол: <…> «но параграф 192 вышеупомянутого закона включает в определение преступления угроз также угрозы покушения, как было сказано, их слышащего или другого человека с намерением напугать его или дразнить. В деле № 2038/04 <…>, которое ещё не публиковалось, обсуждается дело об угрозах в отношении одного человека в присутствии другого человека. В решении суд подчёркивает то, что, согласно закону, не требуется «отношения к делу» между тем, кто слушал угрозу, и объектом угрозы (параграф 15 постановления). Вместе с этим, было подчёркнуто там, что существование связи между слышавшим угрозу и объектом угрозы может поддержать вывод, что это высказывание квалифицируется как угроза уголовная в отношении слышавшего, поскольку есть в этом основание для вывода, что угрожавший действительно намеревался запугать слышавшего угрозу и поэтому в нём осуществилось необходимое психологическое основание намерения запугать или дразнить» <…>

Не слабо.

И совсем не слабо: «В деле № 2038/04, которое ещё не публиковалось».

А ведь уже полтора года закрыто следственное дело по причине отсутствия вины, но полиция не сообщила мне об этом.

Кэгэбэ ощетинился: не удалось покушение пока – так замучить судами, тюрьмами, психушками.

Ещё доказательство о кэгэбэ даже без доказательств об убийствах!

Перед решающим ходом домашней заготовки, позиция выглядит отлично: сделаны книги, о которых и не мечтал в самых радужных снах.

А-а, товарищ кэгэбэ, сделаем ещё одну книгу в назидание евреям о твоей невечности – только до 2018 года.

А певец земли еврейской останется в своих книгах и после тебя.

Ведь рукописи не сгорают...

И пока стряпают, дёргать товарища кэгэбэ верёвкой книжных строк. Перебросить её через добрый сук, на одном конце верёвки повязать огромную петлищу, на горло всех «бреннеров», а в другой конец вцепиться, как можно выше. Тело не перетянет, упившихся морем еврейской крови. Но беспредельно тяжёлая ненависть за убитых и убиваемых наполнит каждую мою клеточку. И поплывёт тело вниз, а петля вздёрнется и поплывёт вверх, вздымая чекистскую нечисть.