Гай Оол тяжело поднялся на ноги, его растянутое на коленях черное трико, сползло, показывая верх семейных, полосатых трусов.
Когда он вышел из кухни и скрылся в туалете, Кайнс озадаченно произнес, глядя в лицо Рика:
Так ты на самом деле внук Склима Ярка? Того самого?
Да.
Хм. Дед полицейский, ты полицейский. Это в крови.
В крови.
Помолчали.
Кайнс снова заговорил:
Одиннадцать офицеров... Все знают эту историю. Он был очень удачлив, если можно так сказать, Рик. Продержаться в участке почти весь день, уложить почти дюжину спецов... Я бы не смог.
И он не смог.- Рик сказал эти слова машинально, сказал и пожалел об этом, запнулся и одним твердым движением руки, опрокинул остатки водки в своем стакане в рот, обжигающая жидкость ударила в нос.
То есть?
Взяв с тарелки кусочек нарезанного соленого огурца, Рик долго его пережевывал, думал, как ответить на вопрос Кайнса, потом произнес:
Забудь.
И все.
Он еще некоторое время сидел молча, слушая возникшую тишину, понимая, что так нельзя, нельзя с другом говорить, как с посторонним, отмахнуться, словно от надоедливой мухи.
Забудь.
Кайнс молчал.
Знаешь, Кай, почему я так сказал, что он не смог? Потому что это враки. Ты сам не дилетант в этих делах. Те офицеры были не шпаной с улицы, там никто не продержался бы и часа. Предположим, что он смог застрелить одиннадцать из них, тогда сколько их- офицеров, было в тот момент возле участка? Двадцать? Тридцать? Столько стволов и не одного меткого попадания в цель? За много часов перестрелки? А патроны?
Рик махнул рукой, продолжил:
Его убили. А он... Просто отстреливался. Ну, прикончил пару- тройку офицеров, может пятерых, и то вряд ли, а потом все. Это просто официальные байки, приукрасили до нельзя. Не верю. В одиннадцать трупов не верю, в несколько часов не верю. Брехня это.
Кайнс с минуту обдумывал услышанное, а Рик внимательно наблюдал за его реакцией.
Кайнс сказал:
Думаю, ты прав. Одиннадцать, это перебор.
Напряжение над столом пропало, опять вернулось доверие и простота. Рик улыбнулся, он любил простоту и ценил доверие.
Вернулся Гай.
Снова налили по стаканам и выпили, закусили. Гай закурил. Рик тоже. Пепел с папирос стряхивали в зеленое блюдце.
За пыльным окном, висела глухая ночь.
******* *******
А я- верю! Верю!- Для большей убедительности Гай стукнул кулаком по столу, попал по блюдцу- пепельнице и она, кувыркаясь и разбрасывая окурки папирос, улетела к стоявшему в углу примусу, забывшая чистоту, посеревшая скатерть с выцветшими, большими цветами, покрылась пеплом:- Были они.
Рик сидел на стуле, отодвинувшись от стола и папироса в его левой руке источала голубоватый, терпкий дым.
А факты?- Он усмехнулся, глядя в лицо Гая.- Ты ведь полицейский! Факты, где?
Факты? Есть факты!
Какие?
Кайнс с интересом слушал их беседу, откинувшись к стене- он не притронулся к водке- тянул из стакана горячий чай.
В отличии от Рика и Гая.
Нет дыма без огня, Рик.
Ну, болтать люди, могут разное. Ты еще про призраков нам тут, расскажи.
И это есть. Но призраки- другое. Пришельцы были. Точно.
Небо за окном, ждало скорого рассвета.
Рик опьянел, ему уже стало жарко, раненное плечо перестало болеть.
Уже давно они спорили. Спорили о пришельцах, которые для Гая были «больной темой», он любил эти разговоры, любил доказывать, что полвека тому назад, Твердь посетили гости из космоса, и можно было приводить разные доводы против- его они не могли переубедить.
А еще Гай Оол читал дешевые газетенки, которые в изобилии продавались в таких- же дешевых киосках и, вычитав там очередную «сногсшибательную» новость, мог все дежурство рассказывать Рику о пришельцах, привидениях и прочей чертовщине- без устали, как коробка радиоприемника.
Вот брошу пить и куплю себе подзорную трубу.- Гай выпятил вперед свою волосатую грудь, смотрел сейчас куда- то над головой Рика.- Мощную куплю. Большую.
Кайнс тихо спросил у Рика:
Ты так и не сказал Гаю зачем мы здесь.
Да?- Гай непонимающе вытаращился на Кайнса.- Ну, зашли и зашли. А что?
У тебя больничный до какого числа?
Э, э, э... Еще три дня было. Кажется.
Гай неуверенно взялся за открытую бутылку водки.
Я не буду,- сказал Кайнс.
Мне немного,- произнес Рик, чувствуя гордость за свою силу воли.
Себе Гай налил больше пол стакана и стало ясно, что это его- таки, окончательно свалит.
Я к тебе завтра вечером зайду.- Рик решил, что разговаривать сейчас с Гаем об ультиматуме Дика- смешно.
Рик, в любое время. И ты Кай, приходи. А то я тут один совсем...
И давясь слезами- пьяными и неожиданными, Гай Оол осушил свой стакан до дна, его заплывший жиром кадык, дергался при каждом глотке.
Они вдвоем довели Гая до его дивана- промятого, с грязной, скомканной простыней, и такой- же грязной и местами почерневшей наволочкой подушки, и уложив его, стояли молча, глядя на заснувшего человека.
Рик...
Пойдем.
Рик вышел из комнаты в прихожую, выключил свет в комнате, где во мраке одиночества растворился и пропал Гай, потом зашел на кухню, выключил свет, взял со спинки стула свою перепачканную кровью рубашку и порванный пиджак, начал медленно одеваться.
Кайнс ожидал его в прихожей.
Рик. Как он дошел до этого?
Ты не смотри на него такого. Он другой. Я знал его другим. Он хороший человек- Гай Оол. Знаешь, сколько мы с ним служим вместе? Двадцать четыре года. И росли мы вместе, в одном дворе.- Заправляя рубашку в свои брюки, Рик покачал головой.- Он вдовец. Семь лет назад у него умерла жена- Салина, его Салина. Он после каждого дежурства бежал домой, к ней, все разговоры были о ней. А потом все кончилось. Детей они не завели. Может и к лучшему. Теперь. Вот такая у нас вышла, вечеринка, Кай.
Я довезу тебя до дома. Скоро утро.
Рик резко развернулся, зашел на темную, провонявшую табачным дымом кухню и, наполнив водкой граненный стакан, выпил его залпом, до дна, сел на стул и, опустив голову, замер.
******* *******
Глава третья.
Поездка.
Листья на деревьях появились как- то сразу, в один день. То не было- не было, и вдруг оделись в листву- молодую, яркую, зеленую. Возможно, что он до сегодняшнего дня попросту не замечал признаков ожившей весны- дела и заботы скрадывают время и внимание, словно дождь смывает дневную пыль. Рик сидел за рулем полицейской машины и невольно залюбовался зеленью растущих вдоль дороги тополей. Ярко светило солнце, время двигалось к полудню, оконные стекла дома, стоявшего по другую сторону проезжей части улицы, сверкали и испускали на дорогу веселые, солнечные зайчики, в воздухе пахло весной, и день казался ему просто сказочным- даже нереальным. Рик расслабился, незаметно для себя самого улыбался и щурился.
Думать о работе ему сейчас не хотелось.
Папироса в его, торчавшей из окна руке, дымила синим дымком.
Из динамика автомобильного радиоприемника лились звуки Восточного оркестра.
По тротуарам шли люди, машины проезжали мимо, послушно соблюдая правила дорожного движения, и их водители упорно не поворачивали головы в сторону полицейской машины. Про тротуару, на противоположной стороне улицы, бодрой, размашистой походкой, шел мужчина лет тридцати- среднего роста, без шляпы, лысый, в серых брюках, кремового цвета туфлях, и белой сорочке, которую украшал ярко- красный галстук, и этот его галстук, буквально сиял в ярких лучах солнца- броско, вызывающе. Рик подумал, что сам бы он, наверное мог носить серые брюки и кремового цвета туфли, хотя и вряд ли, но вот такой красный галстук- безвкусный и броский- никогда. Это уж точно. Ему казалось, что красный галстук, такая же безвкусица как и зеленая шляпа Дика Школы, которую тому подарила жена Школы, считавшая, что подобная шляпа, с красной полосой- ободком, делает Дика неотразимым.
Неотразимым.
Неотразимый Дик.
Рик беззвучно посмеялся. Он раскурил свою готовую погаснуть папиросу, глянул через правое окно машины.
Пятнистый, здоровенный кот терся о ствол растущего напротив тополя, щурился и потягивался, зевнул во всю свою кошачью пасть.
Как я тебя понимаю, парень,- произнес Рик и затянулся папиросой.
Они остановились на углу Четырнадцатой улицы, в самом сердце спального квартала Тихой Гавани, чтобы запастись бутербродами и газетами. Гай все еще не вернулся- ушел к магазинам и пропал.
Рик посмотрел на свои наручные часы- половина одиннадцатого.
Еще через десять минут правая дверца салона, со стороны пассажира, распахнулась, и Гай ввалился в машину, ворочаясь, как медведь- усаживался в кресло, поднял с пола свою упавшую фуражку и, положив на колени Рику авоську с продуктами, хлопнул дверцей, и принялся изучать купленные только что газеты.
Заглянув в авоську- там лежали бумажные свертки с бутербродами и две бутылки молока, Рик перегнулся назад и, положив ее на диван салона, выбросил окурок папиросы в открытое окно, завел мотор.
Машина мерно загудела, скрипнула коробкой передач, тронулась по дороге.
Это надо же!- Вскричал Гай:- Партия «Ветер» набрала на выборах, аж двенадцать процентов голосов! Сколько у нас, все- таки, дебилов. Каким же надо быть кретином, чтобы за них голосовать. Мой сосед голосовал за них, а он тот еще недоумок.
Рик искоса глянул на напарника, усмехнулся и сказал:
Я голосовал за них на прошлых выборах.
Гай тактично промолчал.
Во- первых, их лидер, не помню, как его зовут, обещал растормошить антимонопольный комитет, был руководителем профсоюза горняков, и не имел проблем с полицией.
Последнее для тебя, конечно же, самое важное.
Нет. Он любит Оркестр Искр, Гай.