Теперь я точно не помру,- Рик рассмеялся довольный, Кайнс глядя на дорогу, зажав папиросу зубами, оскалился.
Жаль, что печка у меня не работает,- произнес частный сыщик.- Вечно, что- нибудь не так.
Это точно.
Капитан, наверное, тебе премию выпишет. Печатный станок в подвале, тянет на медаль.
Вряд ли. Он стал скуповат, когда получил капитана.- Рик улыбнулся сам себе, смотрел сейчас на дорогу.- Он начинал с нами, обычным постовым. Потом пошел на повышение. Теперь это уже другой Дик.
Ты сколько лет в полиции?
Много. Наверное, всю жизнь. Дик раньше был нормальным парнем. Мы с ним вот так были,- он показал Кайнсу сжатый кулак.- И под пули ходили не раз. Просто люди склонны забывать.
Бывает.
А ты давно в частных сыщиках, Кай?- Рик почувствовал, как водка постепенно развязывает плотно скрученный узел, где- то глубоко в душе, и ему захотелось поговорить.
Как вышел в отставку.
Откуда?
С авиации. Армейская авиация. Я был пилотом К- 23, Рик. Неплохим пилотом. Теперь я- лейтенант в отставке.
Рик посмотрел в лицо Кайнса- темная, застывшая маска с торчащей во рту папиросой. Он не стал его спрашивать, о причине отставки, но Кайнс сказал сам:
Медицинская комиссия признала мое сердце негодным для полетов. Мое сердце. Я всегда думал, что мое сердце, никогда меня не подведет. Никогда.
Рик не нашелся, что сказать, молчал.
Помню, как летал ночью над океаном. Если и есть что- то в этой жизни, так это небо и ночной океан, Рик.
Почти, как сейчас.
Почти, как сейчас.- Кайнс мельком взглянул в сторону Рика, лицо его улыбалось.- Похоже.
Почему стал сыскарем? Мог пойти к нам, в полицию.
К капитану под каблук? Я уж лучше один буду. И потом, Рик, в полиции на дежурстве спиртное нельзя, а у меня на этот счет свои убеждения. Я- вольная птица.
Рик усмехнулся.
По крайней мере, за рулем не пьешь.
За рулем не пью.
Тоже убеждения?
Тоже. Была у меня как- то, клиентка. Один пьяный парень, сбил ее сына на автобусной остановке. Насмерть. Свидетели не смогли прочитать его номер, видели только, как он- виляя, уезжал. Я его долго искал.
Нашел?
Нет.- Кайнс помолчал.- Это только в книжках, мерзавцев находят и правда торжествует. В жизни все иначе.
Вскоре машина въехала в городские кварталы- миновали мост, проехали стадион «Горный», свернули на Четырнадцатую улицу и помчались по Восточному проспекту.
Тротуары были безлюдны, свет уличных фонарей, сверкал в спокойных, плоских зеркалах луж, темные окна домов вокруг, с сонливым безразличием смотрели в ночь, отражая огни освещенных электрическими лампами, плакатов уличной рекламы.
Они проехали мимо одиноко стоявшего такси.
Светофоры, как всегда в ночное время, горели желтым предупредительным огнем. В середине улицы показалось громоздкое здание универмага «Силуэт»- темное, уснувшее.
За «Силуэтом» сразу направо,- сказал Рик.
Машина сбавила скорость и, вильнув, свернула в проулок, въехала в широкий, неосвещенный двор муниципальных домов.
Тормозни у второго подъезда.
Они остановились перед семиэтажным, кирпичным домом, где во мраке жидких деревьев, угадывались строения детской площадки.
Над входной дверью в подъезд, тускло светила мутная лампа.
Рик и Кайнс посмотрели друг на друга.
Хорошо провели вечер, Рик.
Да, неплохо. Жаль, что выпивки у тебя мало.
Я же не знал, что будет вечеринка.
Посмеялись.
Рик открыл дверцу, подумал и сказал:
У тебя есть дела утром?
Только кошку покормить.
Пошли.
Рик, я бы не хотел...
Считай, что вечеринка продолжается.
Думаешь, это хорошая мысль?
Это хорошая мысль, Кай.
Ладно. Сейчас отгоню машину.
Рик выбрался из салона автомобиля, закурил папиросу и смотрел, как старенький «Арно- 8», рыча и захлебываясь выхлопными газами, скрывается во мраке двора, рычащий в тишине ночи мотор, грохотал, как пулеметная очередь.
Наконец все стихло.
Кайнс вышел из темноты.
Они вошли в подъезд дома, где пахло кошками и мочой, и стали подниматься по узкой, бетонной лестнице. Обшарпанные, тускло освещенные стены, являли собой тупик жизни местных жильцов- масляная краска полопалась и местами висела жалкими, унылыми лохмотьями, то тут, то там взгляд выхватывал написанные чем- то, а чаще нацарапанные слова- «Жани и Юк, любовь», «Кикимора дура», «суки», и прочее.
Рик видел эти надписи много- много раз, к старым надписям прибавлялись новые, он знал их авторов, даже видел их в своем участке. Упомянутая Жани, уже лет пять, как вышла замуж и уехала с мужем в Столицу, а Юк- белобрысый и худющий паренек, помер года три назад. Рик не знал отчего тот умер, да и не интересовался.
Кикимора.
Он горько усмехнулся.
Кикиморой звали старуху, жившую здесь лет пятнадцать назад, и любившую подсматривать в щель приоткрытой двери своей квартиры.
Старость такая- она лишает многих рассудка, и прививает вздорные привычки и интересы.
Рик не любил думать, о своей старости.
Они поднялись на пятый этаж.
На лестничной площадке был полумрак. Рик свернул направо, прошел вперед по узкому коридору, и остановился перед коричневой, обшарпанной дверью, подождал Кайнса, и когда тот приблизился, постучал.
Никто ему не ответил, ни через минуту, ни через две. Тогда Рик начал колотить в дверь с силой, отбивая об нее свой кулак.
Грохот ударов эхом разносился по коридору.
Соседей разбудишь.
Я из полиции,- усмехнулся Рик.
За дверью послышалась какая- то возня и, спустя несколько секунд, звуки открывающегося замка известили пришедших о пробуждении хозяина квартиры.
Ублюдки, мать вашу!- Голос за дверью- низкий и хриплый, принадлежал напарнику Рика, Гаю Оолу.
Он не доволен,- произнес Кайнс.
Не обращай внимание. Гай отходчивый и гостеприимный парень.
Хм.
Дверь резко распахнулась. Яркий свет электрической лампы, ослепил глаза Рика. Гай Оол- полный,за сорок лет мужчина, лысеющий, с маленьким носом на круглом лице, стоял в проеме двери в трусах и майке. Майка Гая была заправлена в его трусы. В левой руке хозяин квартиры держал короткоствольнный пистолет «Ахай 37».
Что надо?
Гай, убери пушку,- Рик не двигался, ждал, пока глаза напарника сфокусируются на его лице.- Твой больничный отпуск окончен.
Несколько секунд красное лицо Гая Оола меняло выражение от бешенства до растерянности, потом он расплылся в детской, стеснительной улыбке и, отходя вглубь квартиры, начал бормотать:
Рик, черт бы тебя побрал. Заходи. Я уж думал...
Что ты думал?- Рик вошел первым, следом за ним в прихожую шагнул Кайнс.
Я уж думал... А это кто?- Водянистые глаза Гая, широко открылись.- Проныра Кайнс! Чтоб мне сдохнуть!
Гай, это мой друг.- Спокойно произнес Рик, закрывая дверь.- Его зовут Кай.
Да?- Казалось, что глаза Гая не могли уже раскрыться еще шире, но они раскрылись.- С каких это пор?
Сегодня он спас мне жизнь.
Гай Оол рассматривал гостей, переводя свой взгляд с одного на другого, в его руке по- прежнему был пистолет.
Проходите. На кухню. Я сейчас.
Рик и Кайнс, не снимая обуви, зашли на маленькую кухню, где беспорядок носил хронический характер, и сели за небольшой стол, заняв два единственных здесь стула.
Перед тем, как сесть, Кайнс подозрительно рассмотрел стул, даже попробовал его расшатать.
******* *******
Глава вторая.
Ночь.
Ворох грязных тарелок кис в эмалированной раковине, и уныло висевшая на синем проводе электрическая лампа лила на все пространство холостятской кухни Гая свой мутный, желтый свет.
Рик сидел между Гаем и Кайнсом- с голым торсом, держа в левой руке граненый стакан, отвлеченно слушая голос Гая.
И он никогда,- Гай тряс над своей головой толстым указательным пальцем.- Никогда не козырял дедом- героем! А ведь мог бы. Мог! Рик, помнишь ту заварушку возле складов Хрески? Его тогда, чуть из полиции не вышибли, отделался выговором и понижением. А всего- то надо было, пойти и надавить, где следует, в ту же мэрию завалиться, права качать, подключить прессу, мол вот, как у нас обходятся с заслуженными полицейскими, да к тому- же, с внуком героя Сопротивления! Но Рик, он не такой. Молча, все молча. За что и ценю этого парня. А какой дед! Только представь, Кай, нет ты только представь- несколько часов отстреливался в полицейском участке, убил одиннадцать офицеров Белой Касты, и мог бы уйти, но не захотел! Это не дед, это история! Склим Ярк!
Гай хотел было положить руку на плечо Рика, но увидев окровавленную повязку, руку свою отдернул, и как- то весь скис, заговорил уже с грустью, а в его выпученных глазах появились пьяные слезы:
Рик, мне очень жаль. Я должен был быть там сегодня с тобой. Я понимаю. Друзья так не поступают,- на кончике его носа заблестела прозрачная капля.- Мне правда, очень жаль Рик. Может эта пуля была бы моей...- Его полное, красное лицо дрогнуло, голос сломался и было видно, что до рыданий искреннего сожаления осталось недолго.- Я бы убил этого ублюдка, убил бы, если увидел, как он в тебя стреляет!- И, посмотрев на Кайнса, заговорил с жаром.- Кай, я лучший стрелок в нашем участке, с сотни метров любому башку снесу! Спроси у Рика- бью без промаха. Даже капитан Чекс из десятого участка мне в подметки не годится.
Чекс Хоюмит?- Спросил его Кайнс.
Тот самый. В подметки мне не годится. Точно тебе говорю.
Гай из нас- лучший стрелок.- Подтвердил его слова Рик.
Вот! Но понимаешь, какое тут дело,- Гай уставился на свой стакан.- У меня возникла некоторая трудность. В ясную погоду- стреляю почти не глядя, но вот в дождь или, скажем, в сумерках, ни черта не вижу! Но об этом, молчок, Кай. Если Дик узнает, то выпрут меня из полиции- к гадалке не ходить.
Сходи к врачу,- посоветовал ему Рик.- Я спрошу у Лайны...
Рик. Мы все еще друзья?
Гай,- Рик, морщась от боли в плече, похлопал друга по потной, волосатой руке.- Все нормально. Здесь непонятливых нет.
Да? Без дураков? Ты все еще мой друг?
Ты сам знаешь это. Прекрати.
А что? Кай теперь наш парень, он все понимает. Вот тоже судьба- с неба и на грешную Твердь! Эх, Кай. Просто знай твердо, что Рик и я, мы твои друзья, и... И... Я сейчас.