2

Оказалось, обучиться мало, чтобы меня выпустили на трек. К весне я уже основательно привык к тренировочному автомобилю, но до соревнований меня всё ещё не допускали.
Таких тренировочных машин было всего три, и ими пользовались все, а вот гонщики, которые выступали за команду на соревнованиях, имели именные. Одним из этих гонщиков был Слава. Другим, к моему неудовольствию, оказался тот самый парень, который обошёл меня всего на полголовы — Ярослав.
Я видел его довольно часто. Хотя его приняли в команду сразу же, он частенько приходил тренироваться на трек. Зимой мы с ним в основном не совпадали, а весной я стал приходить раньше обычного, и оказалось, что он тоже тусуется на треке едва ли не с семи утра.
По сути это была провокация, и я просто не мог не бросить ему вызов. Мы стали ездить в паре почти каждое утро — и шли примерно вровень, иногда у него было на секунду больше, иногда у меня. Однако он был в команде, а я…. нет.
Мы с ним не разговаривали. У меня такого желания не возникало — и у него, видимо, тоже. Только переглядывались иногда перед тем, как сесть в автомобиль. Смотрели, у кого какая резина и стартовали.
Однажды я опоздал — утром заезжал в офис подписать документы на поставку запчастей. Приехал в семь двадцать вместо семи.
Ярослав стоял на старте. Будто ждал меня.
Я усмехнулся и, торопливо нырнув в машину, дал ему знак рукой. Мы оба газанули и поехали.
С тех пор я тоже стал его ждать. Мы всё ещё не разговаривали. Он мне по-прежнему не нравился, но это был какой-то ритуал. Без него я не выходил на трек.
А в конце мая мне позвонил Кристиан и сообщил, что я буду участвовать в заезде.
Я обрадовался было и тут же перезвонил Славику, но его телефон не отвечал. Я прозванивался часа три, а потом поехал к нему домой. Меня встретила его заплаканная жена — Славик, оказывается, лежал в больнице.
Взяв у жены адрес, я помчался к нему. Посетителей не пускали, но врач худо-бедно объяснил мне ситуацию — авария на трассе. Машину закрутило, Славу успели вытащить, но прогнозов пока никто сделать не мог — варианты были самые разные, от полной неподвижности до полного выздоровления.
Я сидел у его палаты до вечера и думал. В стритрейсинге у меня была пара аварий, но максимум, что мне доставалось — это ссадины на лбу. Чужих аварий я тоже не видел. К тому же у меня не было ни жены, ни матери, чтобы объяснить мне, как это опасно — двести пятьдесят миль в час. Я в первый раз подумал об этом только тогда, в больнице.
Странно было вступать в команду в такой момент. Тем более, что и пришёл я туда благодаря Славику. Но назад пути не было, и утром я уже был на треке — но в новом качестве. Снова собралась вся команда, чтобы посмотреть на мой заезд и замерить показатели. А мне было уже странно ехать в одиночку.
Результат я показал нормальный, и Кристиан вызвал меня к себе, чтобы снабдить инструкциями. Он сообщил мне, что я буду участвовать в круговых гонках в июле и тут же припечатал ещё одной новостью — гонку должен выиграть Ярослав.
Я был в лёгком шоке. Хотя в спорте я не был новичком, но о договорных боях до сих пор слышал только понаслышке.
— А если я его обойду? — спросил я.
— Такой задачи перед тобой не стоит. Ты должен прийти первым, только если Ярослав сойдёт с дистанции.
Я в недоумении смотрел на него.
— А если бы шёл Слава?
Директор пожал плечами.
— Слава тоже пришёл бы вторым. Так хочет шеф.
— А если нас обойдут другие соперники? Мне что, всё равно держаться у него в хвосте?
— Вот! — Кристиан поднял указательный палец вверх, — тут и нужен ты. Постарайся не дать им его обойти. Посмотрим, на что ты способен.
Сказать, что я был в ауте, значит, ничего не сказать. Во-первых, я мог бы уступить победу кому угодно, только не этому заносчивому красавчику. Во-вторых, я даже примерно не представлял, как мне не дать остальным нас обойти.
На следующее утро я как обычно пришёл на трек, но скорее просто сказалась самодисциплина — ехать я не хотел. Тем более, что Ярослав уже стоял на старте.
Я постоял около своей машины, но выводить её на трассу не стал. Вместо этого вышел сам и, сложив руки на груди, остановился в полуметре от машины Ярослава.
Шёл мелкий дождик. Футболка быстро промокла, но я даже не заметил этого. Чего я хотел от него — сам не знаю. Просто он вдруг встал мне поперёк горла по полной программе.
Красавчик какое-то время сидел у себя в кабине, и я уже решил, что он так и не вылезет, когда дверца открылась и оттуда высунулась его голова.
— Ну?
— Давай, жми, я посмотрю.
Красавчик фыркнул и снова исчез в салоне. Не говоря ни слова выжал газ и рванул по треку. Когда он уже исчез вдали, я сообразил, наконец, перепрыгнуть через заграждение, чтобы не попасть под колёса, когда он закончит круг.
Ярослав сделал обычные десять кругов и резко тормознул передо мной.
— Нравится? — крикнул он, снова высовываясь из окна.
— Нет.
Ярослав чертыхнулся и выбрался из салона.
— Да что с тобой не так сегодня?
Я достал из кармана сигарету и попытался раскурить, но зажигалка напрочь отказалась зажигаться под дождём.
Ярослав ещё раз выругался, перепрыгнул через парапет и щёлкнул зажигалкой около моей сигареты.
Я мрачно посмотрел на него, но прикурил.
— А что со мной не так? — спросил я.
Ярослав достал собственную пачку сигарет — тогда он курил Данхилл — и тоже закурил.
Он стоял достаточно далеко, чтобы не напрягать меня, но настолько близко, чтобы я смог рассмотреть каждую чёрточку на его лице. Острые скулы, чуть впалые щёки, бледные губы, сжавшие сигарету, и аккуратные пальцы… слишком аккуратные.
— Кто ты такой? — спросил я.
Ярослав пожал плечами ещё раз.
— Это философский вопрос.
— А если без философии?
— Ярослав Арвенин. У тебя амнезия?
— Какого чёрта Кристиан сказал мне пропустить тебя вперёд на соревнованиях?
Лицо Ярослава изменилось. Секунду оно отражало недоумение, а затем губы плотно сжались.
— Я тебя об этом не просил, — процедил он.
— О, просто чудно. Только мой директор не ты, а он.
Ярослав отбросил сигарету и, перепрыгнув через парапет, молча пошёл к гаражу.
— Алё, я с тобой говорю! — крикнул я ему в след, но Ярик не обернулся.
Утром он на трек не пришёл и не приходил всю следующую неделю. Мне становилось неуютно. До соревнований оставалось меньше недели, и я уже предчувствовал, что мне в самом деле придётся тащиться в самом хвосте вместе с ним. Может я и не был ещё в больших гонках, но в целом важность тренировок представлял.
Я позвонил Кристиану и спросил номер Арвенина. Кристиан всерьёз удивился просьбе, но номер дал, признав, что нам стоит пообщаться перед заездом.
Я позвонил ему раза три, но, так и не дозвонившись, пробил ещё и адрес и поехал домой.
Моноблок в зелёном районе. Не сверхэлитка, но всё же жильё для людей с деньгами. Моя квартира на тот момент была поскромней.
Семнадцатый этаж — и я звоню в дверь.
Ярослав не открывал минут пять, а когда дверь всё-таки распахнулась, на пороге он показался в одних джинсах, низко сидящих на бёдрах — собственно, кто бы запретил дома ходить в таком виде? Вот только от вида его полуобнажённого тела внезапно и абсолютно непрошено заныло в паху.
Ярик был хрупким — в том смысле, что косточки у него были такие же тонкие и изящные, как у Яна. Вот только торс украшал вполне себе приличный рельеф мышц.
У меня никого толком не было уже год, так что я и так был на взводе, а тут ещё эта сволочь будто бы заметила моё состояние — Ярослав отклеился от дверного косяка, заложил руки за голову и потянулся, прогибаясь в спине как кошка.
— Привет, — он демонстративно зевнул.
Ответить я не успел, потому что из-за спины Ярослава раздался недовольный мужской голос:
— Яр! Кто там ещё?
Ярослав поморщился, покосился на комнату, а потом резко качнулся ко мне и поцеловал. Я от неожиданности раскрыл губы, и он успел скользнуть языком по их внутреннему краю, прежде чем недовольный голос превратился в истошный вопль:
— Яр!
Чьи-то пальцы отцепили от меня Ярослава. Я на автомате выставил блок, когда чья-то не особо сильная ладонь полетела мне в лицо, и всё так же машинально выставил нападавшего на лестницу. Парень — хотя по голосу я немного сомневался в его половой принадлежности — продолжал истошно вопить и ругаться матом. Заткнулся он только, когда в лицо ему прилетел ворох одежды — видимо, его же, потому что сам он тоже был в одних джинсах.
Я оглянулся на Яра — тот почти что ржал.
Докинув вдогонку несчастному кроссовки, он втащил меня в квартиру и закрыл дверь на защёлки.
— Три дня не мог от него избавиться, — сообщил он, уже не сдерживая смеха, и, подтянув джинсы, направился на кухню, как будто меня рядом не было вовсе.
— Ага… Тогда скажи мне спасибо.
Ярослав фыркнул и покосился на меня через плечо.
— За что? Ты просто вовремя подвернулся.
Я покачал головой и бросил взгляд на дверь, в которую всё ещё барабанили.
— Кто это был? — спросил я.
— Да так… Перепих на одну ночь затянулся.
Яр окончательно скрылся на кухне, и мне оставалось только пройти за ним следом. Он убрал со стола грязную чашку и, поставив на её место чистую, разлил кофе из кофейника.
Взял свою чашку, глотнул и посмотрел на меня исподлобья.
— Ну же, давай, спроси это.
— Это — что?
— Ну как… — Ярослав опустил чашку на стол, сделал квадратные глаза и спросил не своим голосом, — о боже, Ярик, ты гей?
Получилось уморительно, и я таки не сдержал улыбки.
— А что — гей?
— Нет, — Ярик фыркнул, — я — ценитель прекрасного.
— Ну-ну, — я взял свою чашку и тоже сделал глоток. — Я не за этим пришёл. Мне пофигу, с кем ты спишь.
Если честно, я, конечно, врал. Потому что от мысли о том, что Ярик у нас «ценитель прекрасного», у меня внутри зажглась какая-то лампочка.
— Кстати, да. Нафига ты пришёл?
Ярик сделал ещё глоток и поставил чашку, демонстрируя готовность слушать.
Я прокашлялся.
— Если честно, я думал, ты обиделся.
Ярик высоко поднял брови.
— Я уже понял свою ошибку, — торопливо добавил я, — и готов уйти. Просто… Мне не очень-то охота плестись на треке в самом хвосте, а если ты не будешь тренироваться — придёшь предпоследним.
Ярик вдруг стал серьёзным.
— А ты всерьёз воспринял указание Кристиана?
Я пожал плечами.
— Если ты не заметил — я ещё даже не в команде. Так что для меня не время выпендриваться.
Ярик продолжал внимательно смотреть на меня.
— Если ты это сделаешь — я буду разочарован.
— Сделаю что?
— Сыграешь по его правилам.
Я покачал головой.
— Не делай из меня крайнего. Это ваши с ним делишки.
— Это не мои делишки! — Ярик повысил голос и резко грохнул чашкой по столу.
Он хотел что-то добавить, но замолк, да и я не знал, как на это реагировать.
— Я с ним поговорю, — сказал он наконец. — Если выиграешь.
На этом мы разговор и закончили.
На трек он наутро пришёл, но стартовал раньше меня, и больше мы до соревнований не пересекались — даже не перемигивались, как обычно. А затем была моя первая в жизни настоящая гонка. Когда дали команду «Старт», мозги вырубились напрочь. Если бы я и хотел послушаться Кристиана, то не смог бы — все предупреждения вылетели у меня из головы.
Как сказать, похоже ли это на стритрейсинг или нет… Так же, но по-другому. И это чувство, которое я запомнил навсегда — здесь, на треке, я был по-настоящему на своём месте. Адреналин стучал в висках, руки сами выкручивали руль. Я чувствовал столкновения с бортами машины так же, как если бы меня самого толкали в плечо.
Я пришёл к финишу пятым — и не сразу смог выбраться, голова всё ещё ничего не соображала, а сердце колотилось как бешеное.
Ярик пришёл шестым. Я ждал разноса от Кристиана, но его не было.