6

Макс изменился… Честно сказать, на фоне всех этих маленьких шлюшек, заполонивших мой дом, он проигрывал… Не внешностью. Всё равно на лицо он был конфеткой. Пусть под глазами и залегли небольшие тени. И волосы у него по-прежнему были круче, чем мои, будто он только что вынырнул из парикмахерской. В разрезе рубашки всё ещё виднелась острая ключица, сводившая меня с ума.
Но он проигрывал им взглядом, в котором была усталость и тоска. Проигрывал улыбкой, которая играла на лицах каждого, кто забирался в мою постель за деньги.
Чёрт. Они все были куклами. Он был человеком. Может быть, только для меня. Наверняка только для меня. Иначе откуда эта тоска в его глазах…
Но именно это заводило и бесило меня так, что я едва мог сдерживаться.
Он был человеком в театре кукол, и я не мог терпеть этого несуразного несоответствия моих ожиданий реальности.
Я пересёк комнату в два шага.
Какая-то девочка попыталась прилипнуть ко мне по дороге, но я, наверное, расшиб ей что-то в кровь, потому что оттолкнул со всей силой той ярости, что мной овладела в этот миг.
Я остановился прямо напротив него и замер, впитывая кожей ощущение его близости.
Этот запах Kenzo, которым я дышал и не мог надышаться. Это ощущение его присутствия, которым я не мог напиться.
— Пошли, — приказал я и, услышав свой голос будто издалека, удивился проскользнувшим в нём интонациям.
Макс на секунду замер, напрягся, а потом внезапно и резко оттаял и кивнул — развязно опустив плечи, как сделал бы самый дорогой мальчик в этой тусовке.
Я повернулся к нему боком, с трудом оборвав контакт наших глаз, и двинулся в соседнюю комнату.
Я знал, что он идёт за мной, потому что за этим он пришёл сюда — подчиняться. Выполнять любые желания тех, кто платит.
От этой мысли было паршиво. Я мог теперь позволить себе всё. Я мог купить всё. Я мог купить даже Макса.
Мы оказались в спальне, и я остановился, глядя на собственную кровать, застеленную сатиновыми простынями.
Макс, оказавшийся у меня за спиной, на секунду стал незаметен, а потом я ощутил у себя на плече прикосновение его подбородка. Тёплое дыхание у самого уха, от которого жар разливавшийся по телу от промежности стал невыносимым.
— Вить…
В его голосе не было желания. Не было желания подчиняться или трахаться, или принадлежать.
Его голос был живым. Таким, каким я запомнил его. Он произнёс только моё имя, но в нём было другое желание — поговорить. Вернуть меня из того марева, в котором я оказался. Вернуть куда-то… куда?
И снова это несоответствие желаемого и реального больно резануло по нервам.
Я обернулся и впился в его губы — не спрашивая и не встречая отклика. Макс растерялся, но я понял это только много позднее, а тогда меня интересовало только одно — я снова чувствовал вкус его губ, который уже не надеялся ощутить. Их мягкость и их податливость, когда они расступались под моим языком. Я пьянел, но совсем не так, как раньше, потому что теперь Макс не пытался подчинить меня.
Несколько мучительно долгих мгновений он только уступал и позволял себя целовать, а я чувствовал, как накатывает злость от мысли о том, что он никому не стал бы сопротивляться. Теперь кто угодно мог владеть им.
Это бесило, и я рванул его, заваливая на кровать.
Макс смотрел на меня испуганно, и это отрезвило меня — самую чуточку, потому что просто остановиться я бы не смог, даже если бы он угрожал мне пистолетом.
Я стал раздеваться, замедляя движения насколько возможно, но пуговицы всё равно скользили в моих пальцах, так что я оторвал бы их все, если бы мягкие, но твёрдые пальцы не легли поверх моих, не останавливая, но направляя меня.
Макс неторопливо, спокойно освобождал меня от рубашки и при этом смотрел мне в глаза с таким пониманием и такой тоской, что я почти успокоился на какое-то время.
Это недолгое спокойствие рассыпалось в прах, когда я взялся за его плечи. Ощутил его тепло собственными пальцами.
Его рубашку я просто рванул в разные стороны. На мгновение зафиксировал в его глазах испуг, а затем поймал его обнажённое тело руками и понял, что он тоже поплыл.
Он таял в моих руках, когда я снова уложил его на спину и принялся целовать не дававшие мне покоя ключицы. Когда носом исследовал чуть выступающие мускулы — его тело оказалось таким же худощавым, как раньше, но теперь мышцы стали тоньше и суше.
Я ловил губами его соски один за другим, прикусывал и никак не мог насытиться этим странным чувством.
Потом на какое-то время я просто замер, прислонившись щекой к его груди. Жажда не прошла, нет. Она стала ещё безумнее. И я предчувствовал заранее, что мне будет мало просто взять его. Мне нужно было слиться с ним. Мне нужно было что-то, чему я не знал названия, но что он никогда до тех пор не мог мне дать.
Руки Макса коснулись моих плеч, и я ожил, вспомнив где я и с кем. Я был со шлюхой, и нежности были бессмысленны.
Я снова вернулся сознанием к его телу. Содрал с него джинсы — лишь настолько, чтобы обнажить пах и бёдра, и едва не застонал от бессильной жажды.
Он был нужен мне… Больше, чем он вообще мог дать.
Я скользнул вниз вдоль его живота и поймал губами его член, вырвать рваное: «Вить…» с его губ.
Он звал меня. Это осознание лучом света мелькнуло во мраке моей неугасимой жажды. Меня, а не любого другого, кто мог быть на моём месте — и это новое понимание опять оттолкнуло меня.
Я уже успел пройтись губами по его члену, но теперь резко выпустил его изо рта, поняв, что и для кого пытаюсь делать.
Рванул его джинсы дальше вниз, стащил до предела, а потом резко перевернул его на живот.
Макс затих. Будто замер пойманным кроликом, но я не замечал этого.
Прошёлся ладонями по его напряжённой, как натянутая струна, спине.
Никогда я не видел его в этом ракурсе. Или почти никогда. Но и так он был прекрасен. И так он сводил меня с ума.
Я поддался жажде, поглощавшей меня, и проследил путь, только что проделанный моими пальцами, губами, целуя острые лопатки, вздрагивающие от моих прикосновений, острые позвонки, едва заметно проступавшие под кожей, и ягодицы, оказавшиеся теперь в моей власти.
Я сжимал их руками и разводил в стороны, чтобы увидеть его всего, оказавшегося в моих руках.
— Готовился? — спросил я, приподнимаясь и наклоняясь к его уху, и Макс нервно кивнул.
Это было его ошибкой, потому что на меня снова накатила злость. Ведь готовился он не для меня.
Я рванул его бёдра и насадил его на себя.
Макс коротко вскрикнул, но я не хотел вдумываться в это.
Я имел его так же, как имел бы шлюху. Так, как научил меня Яр — по-животному, жестоко и до боли.
Макс вскрикивал ещё несколько раз, но я уже привык и не обращал на это внимания. А потом всё кончилось — резко и почти без удовольствия.
Мало, мало, мало! До безумия мало было того, что я мог у него взять.
Я упал рядом с ним и, прижав его к себе, принялся гладить по вздрагивающим плечам, которые стремительно переставали дрожать под моей рукой.
Я думал, что успокаиваю его, но я никогда не понимал, что происходит у него внутри.
Я снова принялся целовать его — всё, до чего мог дотянуться.
Развернул на спину и этими бешеными, беспорядочными поцелуями принялся покрывать его грудь и живот. Спустился к паху и, схватив губами едва напрягшийся член, принялся бешено ласкать, не желая отпускать его таким. Вся злость вышла. Выдохлась. Были только он и я, и я снова был готов на что угодно, только бы он принадлежал мне — по-настоящему, а не так, как принадлежал в ту ночь.
Мои губы старательно скользили по его стволу, пока я не вырвал из него то, чего так хотел в ту секунду. Солёное семя брызнуло мне на язык, а Макс обмяк в моих руках.
Я подтянулся и снова обнял его за плечи.
Я бы уснул так, но всё же я знал его достаточно, чтобы понимать — ночью он сбежит. Нужно было что-то ещё, чтобы привязать его ко мне. Что-то большее, чем я делал до сих пор. Я просил. Я доказывал. Я старался быть достойным его. Я перепробовал всё… Кроме одного.
И заставив себя успокоиться и выкарабкаться из этой накатившей на меня слабости, из этого страха снова потерять, я оттолкнул его от себя.
— Свободен.
Макс откатился в сторону. Секунда — и он поднялся с постели — гибкий и невыносимо притягательный, как и всегда.
Плавным движением он наклонился, нашарил на полу свои джинсы и легко натянул их на бёдра. Нашёл шёлковую рубашку и недовольно прицокнул языком, заметив, во что я её превратил.
Покосился на меня, но ничего не сказал.
А я лежал неподвижно и смотрел, стараясь впитать всем телом каждое его движение. Небрежный изгиб запястья с острой косточкой, которую я так хорошо помнил. Лёгкое движение плеч, когда по ним скользит нежная ткань испорченной рубашки.
— Визитку оставь, — этот приказной тон дался на удивление просто. Мне самому стало легко от того, что его холодное равнодушие треснуло на секунду, и он снова показался живым.
— Зачем? — спросил Макс ровно. Неторопливо поправляя манжеты рубашки, своей изящной небрежностью превращая этот напрочь уничтоженный предмет туалета в модный аксессуар, он повернулся ко мне и посмотрел насмешливо прямо в глаза.
Секунду я молчал, чувствуя, что опять проиграл. Одним тем, что хотел увидеть его снова — уже проиграл.
Макс вышел из спальни, всё такой же дорогой и неприступный. Нет, ставший ещё более недоступным теперь, когда я знал, что близость с ним можно купить за деньги.
Я лежал несколько минут, пытаясь привести мысли в порядок. Потом натянул джинсы и тоже вышел в гостиную.
Макса в комнате не было.
— Где он? — рявкнул я.
Двое мальчиков, потягивавших мохито у самой двери, испуганно посмотрели на меня и отскочили в сторону.
Яр и двое облепивших его существ не обратили на меня никакого внимания.
— Ярослав!
Я подскочил к нему и отодрал одну из шлюх.
— Что? — Яр смотрел на меня сонно и недовольно. Так, что я сам едва не поверил, что всё случившееся мне приснилось.
— Максим. Где Максим?
— Какой к чёрту Максим? — Яр поморщился и насмешливо, но всё же с лёгкой угрозой оглядел «гостей». — Кто-то пронёс травку?
— Бля, включи мозг! — рявкнул я и за плечо вздернул его на ноги, так что перепуганные шлюхи бросились врассыпную. — Светловолосый… красивый…
Я понял бессмысленность сказанного едва взгляд мой упал на троих моделей — смазливого парня и двух девушек — перешёптывавшихся неподалёку.
— Я знаю о ком он, — сказала наконец одна из девушек, — Максим ушёл.
Я шагнул к ней, и она испуганно попятилась.
— Куда?
Девушка пожала тонкими плечами и демонстративно приложилась к краю бокала.
— Я за ним не слежу.
Я сделал ещё шаг, и остатки её высокомерия треснули под моим напором.
— Ну домой он ушёл, домой.
— Где он живёт? — слова сквозили бессилием, но я ничего не мог поделать.
— Да откуда мы знаем, — пришла другая блондинка на помощь перепуганной подруге, — он тут ни с кем не общается, так что не истери.
Я бессильно обмяк. Осознание всего произошедшего в этот вечер накатило волной удушья. А через секунду я ощутил на плече ладонь Ярослава. Его пальцы с силой сжались, и боль заставила меня вынырнуть наружу.
— Вить, ты чудишь.
— Да.
— Тебе тут кто-то понравился?
— Да. Но он ушёл.
— Завтра позвоним директору агентства и закажем его на следующий раз. А пока развлекайся. Окей?
— Да.
Развлекаться не хотелось.
Я извинился, выпил пару коктейлей и, преследуемый взглядом Яра, всё же забрал в спальню двух мальчиков — они тоже были светловолосыми, но это сходство болезненно скребло по коже. Я помучил их некоторое время и отпустил, сделав вид, что хочу спать.
На самом деле уснуть я так и не смог. На фоне множества узких лопаток и белоснежных ягодиц, вызывавших тошноту, мне всё мерещилось хрупкое тело, которое я держал сегодня в своих руках.