Казалось, она успокаивается, играя с подолом платья. Но избегает встречаться со мной взглядом. Сквозь пьяный туман в голове начинаю чувствовать ее грусть.

Боунз — ее лучший друг.

Если ему больно, то больно и ей.

А если больно ей, то больно и мне.

— Кейди, — я со стоном хватаю ее за руку и притягиваю к своему рту, чтобы поцеловать. — В последний раз, когда мы с Боунзом «поговорили», все закончилось тем, что он сосал мой член, — я ловлю ее взгляд, чтобы понять ее реакцию.

Ее щеки розовеют, и она улыбается.

— Он счастлив, если ты счастлив. Ты это знаешь.

— Но я хочу сделать счастливой тебя. Да, я люблю его... но по-другому. Я полностью не отрицаю этого, — мой голос хрипловат от эмоций. — Но не так, как я люблю тебя. Ты просишь меня обманывать его. С каждым годом становится все хуже и хуже, малыш. Он падает все ниже и ниже. Как по мне, так я уже сомневаюсь в своей нравственности. Это ужасно. Сейчас я здесь, и мы стремимся к здоровым отношениям. Нельзя допускать Боунза в нашу постель, когда ему вздумается.

Ее губа дрожит, и она кивает.

— Я знаю... но... — Кейди судорожно вздыхает. — Дай ему еще одну ночь близости. Ему нужно чувство завершенности, Йео. Пожалуйста, — выдавливает она, — ты и понятия не имеешь, как сильно ему это нужно, чтобы выжить.

Сжимая челюсти, я отчаянно стараюсь удержать рвущиеся наружу слова. Слова, которые причиняют острую боль. Слова, которые испугают мою красивую Кейденс Маршалл. Они слишком сильны. Слишком яростны. Слишком требовательны, чтобы их произнести.

— Чтобы мы могли двигаться вперед, его выживание не обязательно. На самом деле, он — обуза, — как только эти слова слетают с моего языка, я безумно хочу собрать их и запихать обратно. Пока не подавлюсь ими до смерти.

«Черт. Черт. Черт».

Она закрывается.

Я ведь точно, черт возьми, знал, что так получится.

Я просто разбил ей сердце.

И в процессе я разбил свое.