— Йео, — хнычет Кейди, пальцами пощипывая соски, затвердевшие от ее прикосновений. — Не заставляй меня ждать, ненормальный.

Я поднимаю бровь и улыбаюсь ей.

— Чего ты хочешь, моя ненасытная девочка?

— Тебя. Внутри меня. Сейчас, — ее голос хриплый и немного напоминает легкое рычание.

Упав на колени, я хватаю ее за бедра и открываю себе доступ к ней. Ее киска манит меня, как и всегда. Капли воды, танцуя, стекают вниз мимо маленьких полосок темных волос и распухших губ. Кстати о губах. Я облизываю свои и посылаю Кейди голодный взгляд.

— Нет... — стонет она. — Не так. Не сейчас. Ты нужен мне.

Отказавшись от затеи заняться с ней оральным сексом, пока Кейди не начнет кричать и сообщать всем в пределах слышимости о наших непристойных действиях, я взбираюсь на нее сверху. Она издает судорожный вздох, когда наши тела соприкасаются. Я хватаю свой пульсирующий член и дразню набухшей головкой ее промежность.

— Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя, Кузнечик?

Ее губы изгибаются в изумлении.

— Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью.

Я никогда не мог отказать ей ни в чем. Чего бы она ни попросила. Особенно в этом. Я упираюсь ладонью в траву возле ее лица и вхожу в нее. Кейди хватает меня за плечи и ногтями практически впивается мне в кожу. Она прижимает свои пятки к моей заднице и пытается заставить меня войти глубже. Но мне нравится дразнить ее. Я не намерен до конца входить, как она того хочет. Когда же она дует губы, то мой член становиться невероятно твердым. И я даю этой красивой женщине то, что она так жаждет.

— АААААХ! — стонет Кейди, когда я резко вхожу в нее. Шлепающий звук от соприкосновения нашей скользкой кожи создает свою собственную песню на берегу реки.

Я впиваюсь в ее рот так, что наши зубы ударяются друг о друга. И я сжимаю ее. Снова и снова. Сильнее и сильнее. Я целую ее настойчиво и нежно. Долго и сладко. Мне всегда мало Кейди. Я всегда хочу большего от нее. Я жажду каждую ее черточку. Каждый ее сломанный кусочек.

Я хочу их все вместе.

Собранные и запертые в моем сердце.

Где им и место.

Кейди стонет и вскрикивает, но не кончает. Я же в любую секунду достигну оргазма — сказываются годы, которые я прожил без нее. Понадобится время, чтобы это преодолеть. Незаметно просунув руку между нами, я массирую ее клитор. Так, как она это любит. Но при этом я не сбавляю темп своих движений.

— Кончи на меня, Кузнечик, — бормочу я, не отрываясь от ее губ. — Покажи мне, как хорошо ты чувствуешь себя от моих прикосновений.

Тихие всхлипы моей девочки переходят в прерывистые вздохи желания. И, наконец, она уступает своей плотской потребности достичь оргазма. Сквозь ее тело проходит судорога. Кейди выкрикивает мое имя и дрожит всем телом от удовольствия. Желание в блаженстве прикрыть глаза почти непреодолимо. Но желание видеть ее ярко-голубые глаза, которые блестят любовью ко мне и удовольствием от моей близости, побеждает. Хватит и того, что с ней я полностью теряю контроль.

— Даааа, — выдыхаю я у ее рта и извергаю свое семя в тонкую преграду, разделяющую нас. — Так идеально, — мой член постепенно перестает сильно пульсировать. Я опираюсь на локти и наслаждаюсь ее видом.

Рот Кейди приоткрыт. Ярко-розовые губы чуть припухшие.

— Жизнь с тобой гораздо легче, — бормочет она.

Ее глаза полны легкости и любви.

— Пора расслабиться, красавица. Позволь мне позаботиться о тебе. Ведь именно для этого я и был рожден. Давай, пойдем домой и примем душ. Я хочу пригласить тебя сегодня вечером на ужин. Только мы вдвоем.

Свет в ее ясных глазах меркнет. Она надувает губы.

— Что, если я испорчу ужин? Опять.

Я провожу большими пальцами по ее волосам у висков и слегка массирую их.

— Ты ничего не можешь испортить. Когда же ты поймешь, что мне на всех наплевать? Меня не волнует то, что они думают, что говорят. Все, что для меня значимо, — это лишь ты. Запомни это. И, черт возьми, никогда не забывай об этом, Кузнечик! — она приоткрывает рот, чтобы возразить, но я тут же прижимаюсь губами к ее губам и шепчу ей, почти не отрываясь: — Черт возьми, не забывай об этом.

* * *

— Мы идем к тебе домой на ужин? — спрашивает Кейди, когда я веду ее по улице к моему дому.

— Ага, — говорю я, сжимая ее руку. — Но не беспокойся. Мама с папой ушли, так что будем только мы. Не зацикливайся.

Она останавливается и недоверчиво качает головой.

— Ты собираешься готовить?

Я смеюсь и показываю на разносчика пиццы, ожидающего нас на въезде.

— Неа. Сегодня вечером готовит «Домино».

Кейди бежит к моему дому и безудержно смеется. Ее смех приятный и манящий. Летнее платье на ней довольно короткое. Оно приподнимается каждый раз, когда Кейди вскидывает ноги во время движения. Ее совсем не заботит то, что открывается моему взору — ее сексуальные розовые трусики. И это опять заводит меня. Хотя у нас уже был секс — после душа на ее кровати. Но я до смерти хочу снова оказаться внутри нее.

— Подожди, — кричу я и бросаюсь за ней, чтобы догнать. А догнав, обвиваю руками ее талию и притягиваю к себе.

Кейди кричит — громко, не заботясь о реакции соседей — пока я снова не ставлю ее на землю. Я отпускаю ее, и она решительно направляется в мой двор — прямиком к мамину розовому кусту у крыльца. Она наклоняется и снова показывает свои милые трусики. Мне. И гребаному доставщику пиццы.

— Сколько? — резко спрашиваю я.

Он вынужден оторвать взгляд от задницы моей девушки и посмотреть на меня.

— Ээ, тридцать семь пятьдесят три, — заикаясь, говорит он.

Я убежден, что его глаза хотят вернуться к ней. К ее милой попке. Но я уверенно перехватываю его взгляд. Когда я отдаю ему деньги и беру еду, то убеждаюсь, что весь обзор ему заблокирован. Даже когда он уходит.

Ее щеки порозовели, а ярко-голубые глаза сверкают от удовольствия. Это та самая Кейди, которую я так долго люблю. Кейди, которая пряталась от всех с тех пор, как я ушел. Я так по ней скучал.

* * *

— Чем ты собираешься меня кормить? — дразнится она.

Ее глаза темнеют от желания. Она тоже чертовски скучает по мне.

— Ну, — тяну я, когда мы взбираемся по лестнице и направляемся внутрь. — Я собираюсь накормить тебя настоящей едой, потому что ты слабеешь.

На это она лишь фыркает.

— Но потом... — я ставлю еду на стол и медленно поворачиваюсь к ней со злобной усмешкой. — Я накормлю тебя твоим любимым десертом. Каждым его толстым, длинным, вкусным дюймом.

Кейди чертовски мило хихикает и тыкает меня пальцем в живот.

— Десерт должен быть сладким, а не соленым.

— Я кореец. Мы не любим сладкие десерты, — тут же возражаю я. Хотя мой аргумент очень слабый. Если учитывать, что она знает меня с десяти лет. И еще она в курсе, что я сладкоежка. И этим очень ей подхожу.

— Я забыла... ты любишь рисовые лепешки, — говорит она и изображает, что уже давится ими.

— Я люблю тебя. Ты очень сладкая.

Кейди обвивает руками мою шею и нежно целует меня.

— Боунз с тобой не согласился бы.

Я запускаю руки под ее платье и скольжу ими вверх. Затем обхватываю ее задницу через трусики и прижимаю к своему паху.

— Боунза здесь нет, поэтому его довод несостоятельный.

— Это хорошо. Он бы съел всю нашу пиццу.

— Я не заказывал «Читос» со вкусом чего-то. Так что думаю, мы в безопасности.

Кейди отстраняется и улыбается. Затем поднимает крышку.

— Наше любимое, — восторженно шепчет она.

Я достаю пару тарелок из шкафа и позволяю ей подать нашу пиццу с пеперони и грибами.

— Что будем пить? — я неторопливо подхожу к холодильнику.

Кейди пожимает плечами.

— Есть пиво?

Я достаю холодную бутылку белого вина.

— Неа, но у нас есть вот это...

Как только мы устраиваемся за столом, Кейди рассказывает о своих планах на остаток недели. Несколько дней занятий на фортепиано. Я планирую уехать на это время, чтобы взглянуть на кое-какую собственность. Возможно, позову с собой моего хорошего приятеля Куша Павана. Если я действительно соберусь осуществить свой план, уделив Кейди должное внимание, то мне понадобится кто-то вроде доктора Павана. Посвящённый в дело доктор. Его отец хочет, чтобы тот вернулся в Мумбаи, но Куш бунтарь, как и я. Вместе мы и впрямь могли бы сделать эту работу.

* * *

— Думаю, ты пытаешься меня напоить, — говорю я после второй бутылки вина.

Кейди забирает у меня пустой бокал и ставит его на журнальный столик. Я издаю стон, когда она садится на меня сверху. Ее губы изгибаются в хитрой улыбке, а мне хочется сорвать с нее трусики до ее следующего вздоха.

— Может быть, мне нравится, когда ты пьян, — ее голос — нежное мурлыканье. Оно заставляет мой член, зажатый между нами, стать твердым.

— Какой у тебя план, Кузнечик?

Кейди пожимает плечами и наклоняется ко мне, пытаясь завладеть моими губами. Пальцами я вцепляюсь в ее бедра, чтобы крепче прижать к себе, пока мы целуемся.

— У меня нет никакого плана.

— Это касается Боунза? Он велел тебе меня напоить? — я отклоняюсь назад и ищу обман в ее глазах.

Проблеск.

Один короткий проблеск — и я уже знаю.

— Это касается Боунза.

У нее дрожит губа, и я дергаю пальцем, чтобы привлечь ее внимание. Когда она ничего не говорит, я протягиваю руку и прижимаю палец к ее мягкой припухшей губе. Она обхватывает своими ладошками мою руку за запястье и, не отрывая от меня взгляда, сжимает мой палец губами. Все ее внимание сконцентрировано на мне. Желанием наполнена каждая ее черта. Внутри нее рождается стон, когда она с упоением сосет мой палец, как сосала бы мой член.

С желанием.

Жадно.

Быстро.

— Кейди...

Она отрывает губы от моего пальца и хмурится.

— Я пыталась тебя подготовить. Боунз хочет поговорить с тобой. Ему не нравится, как все закончилось между вами двумя. С тобой же легче говорить, когда ты пьян.

Схватив ее за бедра, я мягко толкаю ее на диван рядом с собой.

— Со мной становится слишком легко говорить. Ты знаешь, что происходит, когда он... он... — я расстроено вздыхаю. — Все это чертовски сбивает с толку… — проведя ладонью по затылку, я пытаюсь снять стресс, узлом завязавший мне там мышцы. — Я не могу сделать это с ним. Я здесь, с тобой, и я не хочу рисковать.