— Да, но ты бы видел.

«Тьфу. Прозвучало не столько сексуально, сколько жутко».

— Хм, некоторые люди запирают в себе эксгибициониста, — пробормотал он.

Она проигнорировала его многозначительный тон и продолжила бродить по дому, время от времени останавливаясь, чтобы посмотреть на открывающийся вид, или более внимательно осмотреть огромную вазу, или с благоговейным трепетом уставиться на его гигантский телевизор с плоским экраном и нелепо сложную на вид развлекательную систему.

Он не сказал ни слова, просто смотрел, как она переходит из одной части гостиной в другую. В конце концов, она остановилась у раздвижных дверей, выходящих на террасу с тёмно-синим прямоугольным бассейном.

Она чувствовала на себе его взгляд, когда выходила на веранду. Дождь прекратился; слабое весеннее солнце проскальзывало между облаками и благословило её лучиком света. Подняв лицо к теплу, она просто стояла там и пыталась подготовиться к тому, что должно произойти.

— Я положил пару стейков на гриль. — Тихий голос Данте раздался позади неё, выводя из задумчивости. Сразу же вернувшись к обороне, она отошла и вернулась под навес. В тени было прохладно, и это помогло ей прийти в себя и приготовиться к его действиям. — Какой прожарки тебе нравится стейк?

— Средней, — ответила она, и обняла себя, стараясь согреться.

— Зайди внутрь, — сказал он ей, повернулся, исчезая внутри, и она последовала за ним.

Оказавшись внутри, она бесцельно бродила из одного угла гостиной в другой. Его кухня была открытой планировки, поэтому она видела, чем он занимается, развязав галстук, отбросив пиджак в сторону и закатав рукава рубашки. Таким расслабленным она его ещё никогда не видела. Его кухня была современным шедевром из хрома и мрамора и выглядела такой же холодной и необжитой, как и остальная часть дома.

Вот что не так с этим местом!? Не чувствовалось, что здесь кто-то живёт. Вокруг нет никаких личных вещей, семейных фотографий и разбросанной одежды. Нет никаких бумаг с работы, не было даже книги, которую он, возможно, читал. Это было жутко.

— Можешь посмотреть верхний этаж, если хочешь, — пригласил он, и она удивлённо посмотрела на него.

«Здесь есть ещё один этаж?»

— Лестница спрятана там, — Он кивнул в сторону места напротив двери в патио, и она увидела, что лестница спрятана в дальнем углу комнаты.

Она медленно подошла к ней, и, прежде чем успела опомниться, уже положила руку на отполированные до блеска перила и начала подниматься наверх. Как и гостиная внизу, это место было чудом декора и архитектуры и было холодным, как лёд. Клео это не нравилось. Здесь находились три спальни, каждая со своим душем и ванной, в комплекте с кроватью королевских размеров и комодами, огромными гардеробными и стенами из этих мерзких вуайеристических окон. Кроме того, здесь был просторный, полностью оборудованный тренажёрный зал с беговой дорожкой, велосипедом Airdyne, боксёрскими грушами различных размеров и тренажёрами для силовых упражнений. Учитывая его тело, она решила, что он провёл здесь достаточно времени, выпуская пар.

Его кабинет был самой маленькой и единственной комнатой, где имелся намёк на индивидуальность. Он был обставлен дорогой дубовой мебелью, и великолепные книжные полки занимали одну стену комнаты от пола до потолка. Кроме того, это единственная комната с деревянным полом, камином и уютным ковром. Перед камином стояли удобные кресла и такое же перед столом. Большой дубовый стол занимал целый угол комнаты, и именно там она нашла настоящие признаки жизни. Бумаги, ноутбук, знакомый iPad и… это фикус, на его столе? Она вздрогнула при виде его и сосредоточилась на нескольких фотографиях.

Её привлекла старая фотография улыбающегося темноволосого мальчика лет девяти или десяти, обнимающего грязного пса. Конечно же, это Данте. Глаза были те же, и мальчишеские черты лица обещали ему будущее великолепие. Рядом была фотография пожилого мужчины, поразительно похожего на Данте, обнимавшего его подростковую версию. Улыбка появилась на её губах, когда она увидела неуклюжего подростка со сгорбленными плечами и взглядом, который вырастет в великолепного мужчину. Взгляд определённо принадлежал Данте. Затем она посмотрела на фотографию Люка и Данте в выпускных мантиях и с дипломами в руках, улыбающихся в камеру, и выглядевших такими молодыми и беззаботными. У Люка стояла похожая фотография в кабинете. Клео пропустила выпускной Люка, она была занята чем-то, что считала важным в тот момент, но не могла вспомнить спустя семь лет. Она вздохнула и оторвала взгляд от фотографии.

Здесь же были несколько фотографий собаки, старика с разными женщинами, яхты, но больше ни одной фотографии Данте. Не больше десяти фотографий, и она нашла это довольно грустным. Она могла обижаться на бабушку и дедушку, но каждый этап её детства и подросткового возраста был запечатлён для потомков. Хранился каждый табель, каждая афиша со всех танцевальных концертов, где она участвовала, всё это хранилось в альбоме. Она была любима, и это было видно по каждому подарку, каждой фотографии, которые они хранили для неё.

Чувствуя себя незваным гостем, она вышла из комнаты и направилась вниз. Данте был сосредоточен на готовке.

— Пахнет божественно, — сказала она, опираясь на кухонный прилавок и смотрела, как он нарезает овощи для салата.

— Надеюсь, и на вкус так же божественно, — ответил он и немного неловко пожал плечами.

— Часто готовишь? — Она бы никогда не подумала об этом.

— Sí. Мне нравиться готовить. Впрочем, я никогда никому не готовил. — Признание удивило её, и она широко раскрыла глаза.

— Правда?

— Я не привожу сюда женщин.

— Правда?

— Можешь перестать говорить «правда»? Это…

— Нервирует? — подсказала она, не задумываясь.

— Это… — продолжил он, игнорируя её.

— Досаждает?

— Раздражает. — Слово проскользнуло сквозь его крепко сжатые зубы, и Клео даже забеспокоилась, как бы он их не сломал.

— Нервировать и досаждать это синонимы к слову «раздражать», — заметила она.

— Я хотел использовать слово «раздражать». Именно это ты сейчас и делаешь. В дополнение к тому, что это нервирует и досаждает.

— Ты переборщил.

— Иногда с тобой действительно трудно разговаривать, — обвинил он её, его акцент становился сильнее с каждым словом, и она смущённо пожала плечами.

— Я знаю, — призналась она. — Это защитный механизм.

— Я не хочу заставлять тебя защищаться, но, кажется, это твоё обычное состояние.

Он вздохнул и указал на большой обеденный стол.

— Столовые приборы, посуда, коврики. Сделай что-нибудь полезное.

— Да, сэр, — быстро произнесла она и подскочила к шкафу.