Эпилог

Клео

Пять лет спустя

Клео критическим взглядом осматривала своё отражение в зеркале, наклоняя голову то в одну сторону, то в другую, затем извернулась, чтобы посмотреть на задницу. Данте появился в поле её зрения, и она обеспокоенно нахмурилась, глядя на него в зеркало.

— Этот ребёнок превратил меня в толстуху. — Она надула губы.

Данте усмехнулся, подошёл и обнял её. Он едва мог обхватить живот.

— Ты выглядишь прекрасно и знаешь это, — сказал он ей, поцеловав в плечо и добавил: — Все уже здесь. Ты готова?

Она накрыла его ладони своими и посмотрела на их отражение в зеркале. Оба были одеты в белое: на Данте простые брюки и рубашка, которые выглядел потрясающе на его худощавой фигуре, и на Клео, симпатичный сарафан для беременных с завязкам на плечах.

Каждый год они праздновали годовщину смерти сына, который свёл их вместе. В первые два года совместной жизни, они ездили на «Аррабелле» на то место, где развеяли прах, и любовались закатом. Они больше никогда не видели фосфоресценцию, и это делало воспоминания ещё более особенными для Клео. На третью годовщину традиция поменялась. Их дочери, Тамаре, было всего два месяца, поэтому они отметили этот день по-другому — посадили дуб в саду. После этого они потратили несколько месяцев, чтобы создать красивый маленький сад вокруг дерева в память о сыне. Данте поставил в саду каменную скамью, и они часто сидели там вдвоём, а иногда и поодиночке, думая о своём потерянном ребёнке. Также он попросил установить мемориальный камень у основания дерева, с надписью:

Зак, вечная память. 

После этого они начали проводить годовщину в саду, вместе с Тамарой, Блу, Люком и Кэлом. В этом году к ним присоединился Энрике Дамасо, который как раз находился в перерыве между жёнами. Энрике был любящим дедушкой, он регулярно навещал их и звонил по «Скайпу», но никогда не присутствовал на годовщине Зака.

Этот день превратился в праздник, потому что они вспоминали сына с радостью, а не с печалью. Иногда в уединении своей спальни Данте и Клео рассуждали о том, каким бы он был.

Рука Данте поднялась и задела кулон.

— Кэл пытается убедить Люка, что он лучший мастер барбекю, и позже у них будет что-то вроде кулинарного поединка. Как будто я позволю кому-то подойти к моему грилю. — Данте фыркнул, и в уголках его глаз появились морщинки.

С возрастом он стал еще великолепнее: седина в волосах и морщинки вокруг глаз и на лбу только усилили его привлекательность. Именно на это постоянно и жаловалась Клео, протестуя против того, что её грудь чуть обвисла, талия располнела, в то время как муж с годами лишь хорошел, как дорогое вино. Обычно Данте затыкал её, занимаясь с ней любовью до тех пор, пока она не теряла дар речи, и говорил, что любит её «обвисшую грудь, растяжки и прочее».

— Боже, почему бы Блу и Кайлу не привязать своих мужчин? — Раздражённо спросила Клео, выходя из его объятий и быстро шагая к двери спальни.

Кайл был парнем Кэла. Они были вместе уже четыре года и подумывали о браке. Кэл, который теперь был главным танцором в своей труппе, никогда не был так счастлив. Клео была в восторге.

— Блу слишком занята, пытаясь успокоить Адама, а Кайл учит Тамару и моего отца магическим трюкам, — ответил Данте.

Адам, двух недель отроду, был сыном Блу и Люка. Четыре года назад Данте, наконец, убедил Люка и Блу взять у него кредит, и они смогли отремонтировать дом и пожениться. Данте всё ещё пытается уговорить гордого брата Клео работать на него в «Дамасо Интернейшнл Инк», но Люк упрямо отказывается принять предложение.

Данте вышел из комнаты вслед за Клео и догнал её на лестнице. Поддерживая, он взял её за локоть, пока она спускалась.

Он всё ещё держал её за руку, когда они зашли в шумную гостиную. Кэл и Люк добродушно спорили, Адам визжал во всю глотку, Кайл бросил фокусы и гонялся по комнате за возбуждённой и визжащей трёхлетней Тамарой. Титан, их двулетний чихуахуа, гнался за ними обоими и громко тявкал, пока Энрике пытался позвать собачку к себе. Титан и Данте стали неразлучными, как только собаке исполнилось два месяца. Было забавно видеть их вместе. И все, включая маленького Адама, были одеты в белое. Даже на Титане была одета маленькая белая футболка. Эта сцена наполнила Клео безграничной любовью, и одновременно подталкивала бежать с визгом в противоположном направлении.

Никто из присутствующих не заметил Данте и Клео, стоящих в дверях.

— Хочешь сбежать? — прошептал он ей на ухо.

Клео посмотрела на мужа и улыбнулась.

Они тихо попятились назад из сумасшедшей комнаты и, по взаимному согласию, пошли на кухню. Свой красивый двухэтажный пляжный дом они выбирали вместе. Он был расположен недалеко от дома Люка и Блу.

Данте с Клео пробрались на задний двор, дошли до сада и сели на скамейку.

Клео положила голову мужу на плечо, и они сидели молча, сплетя пальцы и наслаждаясь прекрасным летним днём.

— Всё ещё любишь меня? — спросил Данте.

Клео подняла голову и взглянула на него. Он смотрел вниз на цветущие незабудки, и улыбка, притаившаяся в уголках его губ, подсказала — он не особенно беспокоится о её ответе.

— Да, полагаю, что люблю, — небрежно ответила Клео.

Данте расплылся в широкой улыбке.

— Один, — начал считать он.

— Кто считает? — пробормотала Клео фразу, ставшую их ежедневным маленьким ритуалом, и продолжила: — Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя. Так сильно.

Данте наклонил к ней голову.

— Я тоже люблю тебя, dulzura.

Конец.