— А работа? Ты не был в офисе?

— На меня работают компетентные люди, которые могут вести дела в моё отсутствие. Я взял отпуск по семейным обстоятельствам. — Говоря это, он расстегнул рубашку и стянул обувь.

Клео тут же повернулась спиной и принялась нервно переставлять духи на комоде.

— Ты закончил?

«Я не позволю тому, что он раздевается, повлиять на меня. Я сама пригласила его остаться, и он, конечно, не может спать в рубашке и брюках. Нелепо нервничать в этой ситуации, в конце концов, я видела его и в меньшем количестве одежды. Я знаю, как он выглядит без нее…»

— Ты можешь повернуться, — сказал Данте.

Его насмешливый тон подсказал Клео, что он точно знает, какие безумные мысли проносились в её голове. Она неохотно обернулась, но не сводила глаз с его лица.

— Я могу поспать в комнате для гостей, — мягко предложил Данте. — В этом гигантском доме должно быть найдётся парочка свободных?

— Ни одна из них непригодна для жилья, — сказала она, сморщив нос. — В паре комнат вода повредила крышу, в других плесень, и ещё одна используется в качестве хранилища для различного мусора, который хранится уже несколько поколений. Там есть всё — от веретен и ружей времён Второй Мировой Войны до старых женских журналов.

— Почему вы не перенесёте эти вещи на чердак? — спросил Данте.

Клео промолчала, позволяя ему догадаться самому.

— Оу, — осенило его, и он щёлкнул пальцами. — Дырки в потолке?

— Крыша протекает как сито, и, конечно же, на чердаке хуже всего, поэтому Блу и Люк перенесли всё в самую большую гостевую комнату. Честно говоря, это лишь вопрос времени, когда и там начнёт течь. — Разговор о доме, немного успокоил её нервы, и она почувствовала, что постепенно начала расслабляться.

— Тогда полагаю, сегодня ты застряла со мной. А может, ты всё же хочешь, чтобы я вернулся домой? — спросил Данте, давая ей возможность отступить назад.

— Всё в порядке, — прошептала она. — Давай просто будем спать.

— Отлично, потому что я измотан и мне совсем не улыбалась мысль о поездке домой. — Без промедлений он залез под одеяло, повернулся на бок, посмотрел на Клео с лёгкой улыбкой и приглашающе приподнял краешек одеяла.

Клео вернула улыбку и медленно растянулась рядом с Данте. Он вздохнул, почти довольно, опустил одеяло и обнял её, прижимая к себе.

Клео повернулась на бок, и Данте, обняв за талию, крепко прижал её к своему твёрдому, красивому телу. Это напомнило о том, как он обнимал её в больнице, когда они потеряли Зака, и было сделано с той же нежностью, как и тогда.

Клео выключила прикроватную лампу и комната погрузилась во тьму. Её макушка была прижата к его подбородку, и они дышали почти в унисон. Сначала они молчали, наслаждаясь теплом и обществом друг друга. Единственными звуками в комнате были их тихое дыхание и лёгкий шелест ветра в разбитом окне.

— Я никогда раньше не обжимался, — признался Данте.

Его грудь громыхала у неё за спиной, а щетина теребила волосы.

— Позор, — прошептала она, прижимая его руку к своей груди. — Ты потрясающе прижимаешься.

— Я был не очень хорошим парнем. Ужасным по отношению к женщинам, — пробормотал он. Темноты комнаты и того, что она прижималась к нему спиной, оказалось достаточно, чтобы вдохновить его на неожиданный приступ честности. — Я не хотел от них ничего, кроме секса, ну, и может быть недолгого романа.

— Знаю, — сухо проговорила она. — Я с этим знакома.

— Конечно, я собираюсь когда-нибудь остепениться, — сказал Данте, игнорируя её сарказм.

Казалось, он хочет что-то сказать, и она с радостью даст ему возможность высказать свои мысли. Весь их разговор отвлекал её от грусти.

— Уверена, ты даже обдумал, какой именно должна быть твоя жена, не так ли? — спросила она.

— Я всегда думал, что женюсь на красивой, элегантной женщине, которая станет прекрасной женой и матерью. У нас был бы тихий и спокойный брак. Мы бы так сильно уважали друг друга, что мысли о разводе не приходили бы нам в голову. Мы бы никогда не спорили, и у нас было бы двое детей. Мальчик и девочка.

— Будут ли они такими же скучными, как их мать, или такими же трусливыми, как их отец? — язвительно спросила Клео и почувствовала, как его рука напряглась вокруг её талии, затем снова расслабилась.

— Вероятно, смесь того и другого, — ответил он с заметным весельем в голосе.

— Скучные трусы, — сочувственно сказала она. — К счастью, ты богат, иначе у них не было бы абсолютно никаких друзей.

— Почему ты унижаешь мою будущую жену и меня? — спросил он.

— Ты хочешь кого-то без характера, — сказала она. — Красивый, пустой сосуд, в который ты вложишь все свои ожидания идеального брака. Идеальная Степфордская жена.

— Que? (прим. исп.: что?)

— Это из фильма. Учитывая, как сильно ты ненавидишь фильмы ужасов, меня не удивляет, что ты никогда его не видел. Фильм о том, как группа парней решила превратить своих жён в идеальных домохозяек, которые думают и поступают одинаково. Но это не имеет значения. Дело в том, что твоя идеальная жена никогда не бросит тебе вызов, и тебе станет скучно с ней через пару месяцев.

— А почему я трус?

— Потому что не хочешь, чтобы с тобой соревновались. Ты боишься, что женщина с характером испортит твою идеальную, упорядоченную жизнь, и ты не сможешь справиться с этим. Тогда начнётся борьба, вы будете раздражать друг друга, что приведёт к неизбежному разводу. Так же как и с твоим отцом, не так ли?

— Я отказываюсь быть таким, как он.

— Да, но твой папа идиот. — Клео была не в том настроение, чтобы воевать сегодня вечером.

— Не могу не согласиться, — ответил Данте и его голос немного дрогнул. — Так как я знаю, почему считаю его идиотом, мне очень интересно послушать твоё мнение.

— Мне кажется, он вообще не разбирается в людях, и никогда не учится на своих ошибках. Похоже на правду?

— Sí.

Клео осторожно похлопала его по руке.

— Хоть в чем-то мы согласились, — сказала она.

На этот раз он усмехнулся.

— Ты мне нравишься, Клео. Очень нравишься, — пробормотал он. — Ты заставляешь меня смеяться больше, чем кто-либо другой.

— Оу, как…— Клео была удивлена. — Очень приятно, что ты это сказал.

— Интересно, было бы у Зака твоё чувство юмора?

— Я не хочу говорить о нём, — сказала она, закрываясь при его имени.

Данте слегка сжал её в знак извинения и отпустил. Разговор закончился, и Клео слушала, как его дыхание становится глубже. Рука Данте на ее талии стала тяжелее, и через некоторое время успокаивающая тяжесть этой руки и тихий храп, который раздавался с каждым его вздохом, погрузили её в глубокий сон.

______________________________________________

Проснувшись на следующее утро, Клео обнаружила ту же мрачную реальность, что и в прошедшие две недели, но на этот раз осознание не давило на неё так сильно, как раньше. Она перевернулась и уставилась в расслабленное лицо Данте. Он всё ещё крепко спал, и, присмотревшись к нему, она увидела, что он выглядит измождённым и определённо осунувшимся. За последние две недели он похудел, на лице появились морщинки. Было ясно — эта тяжелая потеря принесла ему физическую боль. По крайней мере, синяки от аварии исчезли, вокруг глаза остался едва заметный желтоватый оттенок.

Дыхание Данте стало поверхностным, веки затрепетали, затем он открыл глаза. Клео продолжала смотреть. На секунду в его глазах промелькнуло замешательство, за которым последовало то, что можно было описать лишь как неописуемая радость, которая вспыхнула и исчезла так быстро, что она засомневалась, не померещилось ли это.

— Доброе утро, — пробормотала она, затем сморщила нос и закрыла рот рукой.

Он усмехнулся.

— Да ладно, утреннее дыхание — это совсем не мило, — возразила она.

Он наклонился и поцеловал тыльную сторону ладони, закрывающую её рот.

— Buenos días, dulzura (прим. исп.: доброе утро, милая), — сказал он сексуальным голосом. — Как спала?

— Как убитая, — ответила Клео сквозь ладонь.

Данте со стоном потянулся и довольно улыбнулся.

«Боже, по утрам он выглядит таким красивым, с этой щетиной, кривой усмешкой, и твёрдой обнажённой грудью…»

Клео пыталась, но не смогла отвести взгляд.

— Я тоже. Лучший сон с тех пор, как всё это произошло. — Его великолепная улыбка слегка поблекла при напоминании.

Он встал и снова потянулся, подняв руки над головой и громко зевнул. Клео покраснела при виде его загорелой, великолепной плоти и очевидной утренней эрекции, которая натянула боксеры спереди. Бельё оставляло очень мало места для воображения.

Данте заметил её пристальный взгляд и глянул вниз.

— Это ничего не значит. — Он пожал плечами. — Утренний стояк. Хотя пробуждение рядом с тобой, определённо сделало его более впечатляющим, чем обычно.

Это напомнило Клео о Токио и том, как Данте комфортно ходить обнажённым.

— Сегодня ты снимаешь эту пижаму, — приказал он. — И мы уходим.

— Данте, — несчастно пробормотала она.

Находиться среди счастливых людей, когда она сама была лишь наполовину жива, ей не хотелось.

— Доверься мне, cielo, — попросил он.

Клео больно закусила внутреннюю сторону щеки, обдумывая его слова.

— Пожалуйста, я не думаю, что смогу находится среди людей.

— Ничего такого, — сказал он. — Только мы. Доверься мне.

К её удивлению, Данте отвёз её на свою яхту «Арабелла» — Клео узнала её по фотографиям в его кабинете.

— Мило, — сказала она, когда они поднялись на борт.

Клео восхищённо огляделась и потянулась, чтобы дотронуться до одного из узлов на перекладине мачты, когда Данте рявкнул:

— Стоп!

Она испуганно отдёрнула руку.

Он взял её за руку и отвёл к мягкому сиденью около руля.

— Сиди здесь и ничего не трогай, хорошо? Если понадобится твоя помощь, я дам знать.

«Данте-босс вернулся. Отлично».

Клео многозначительно скрестила руки на груди и посмотрела на него.

Данте слегка усмехнулся, отвернулся и начал отвязывать разные веревки и делать другие завораживающие вещи, которые делают люди на яхтах. Так как вчера Данте не принёс запасную одежду, он был одет в старые джинсы Люка, потрёпанные кроссовки, который брат использовал для работы по дому и футболку, которая был ему слишком мала. Он выглядел неряшливо, но совершенно восхитительно, и Клео было трудно сосредоточиться на чём-то другом. Несмотря на то, что она научилась ценить многие другие черты характера Данте — теплоту, чувство юмора, доброту и заботливость — она до сих пор в полной мере оценивала упаковку, в которую была завёрнута вся эта неожиданная щедрость. Этот мужчина был чертовски хорош собой.