Но вскоре её отвлекло, как ловко Данте управляет яхтой. Как и во всём остальном, он выглядел профессиональным и уверенным в себе. Клео никогда раньше не была на яхте и понятия не имела, как тут всё работает. Поэтому хорошенько подумав, поняла, что не должна была тянуться к загадочным приспособлениям, как маленький ребёнок, который не знает, что делать. Она могла что-то сломать.

Данте включил мотор, чтобы вывезти их из гавани, он после развернул паруса и отключил двигатель, оставив лишь скрипучие звуки яхты, шум океана и звук ветра, колышущего белые паруса.

Это было великолепно. Так умиротворённо.

— Ты уже привыкла к морской качке? — спросил Данте после получаса молчания.

Тишина была приятной и комфортной. Клео, которая всё ещё сидела там, куда он её посадил, подняла голову.

— Не знаю. Я просто сижу здесь и очень стараюсь ничего не трогать, — многозначительно ответила она.

Данте усмехнулся.

— Поскольку ты обычно поступаешь по-своему, мне пришлось сказать это немного резче, чтобы ты поняла, что я не шучу, — ответил он.

Клео охнула и театрально прижала руку к груди.

— О Боже, ты как бы извиняешься передо мной?! — воскликнула она.

Данте закатил глаза. Эту привычку он, возможно, перенял у неё.

— Да, — согласился он. — Вроде того. Почти. Типа того. Я всё ещё пытаюсь разобраться с твоим списком.

Она весело рассмеялась, но тут же пришла в себя.

— Клео, всё нормально, — проворчал он. — Это нормально — быть счастливой. Здесь нет правильного или неправильного способа, чтобы справится с этим.

— Откуда ты знаешь?

«С каких пор он стал опытным консультантом по скорби?»

— Я вернулся в больницу на следующий день и обнаружил, что ты ушла. — На последнем слове его голос слегка дрогнул, а глаза потемнели. — Я сразу же отправился к Люку за тобой. И у нас состоялся длинный разговор…

Это было для Клео новостью. Люк никогда не говорил об этом.

— …он убедил меня дать тебе время. Уйти из дома Люка без тебя — это шло против всех моих инстинктов, но я решил, что так будет лучше. Я уговаривал себя не быть эгоистом, и хотя нуждался в тебе, должен был сделать то, что будет правильно для тебя, а не для меня. Поэтому я ушёл. Но…. Я не мог вернуться в пентхаус один. Не мог столкнуться со всем этим. — Он прочистил горло и продолжил. — В больнице предлагали помощь психолога, и я подумал, что это может помочь, поэтому пошёл поговорить с кем-то. И, когда ты будешь готова… Думаю, ты тоже должна сходить. Мы можем пойти вместе.

— Да, — произнесла Клео так тихо, что сомневалась, что Данте услышал ее из-за шума ветра.

«Как должно быть трудно такому человеку, как он показывать свою уязвимость, и всё же за последние несколько недель он часто это делал».

Данте Дамасо никогда не переставал удивлять её. Однако Клео хотелось, чтобы он перестал это делать, потому что, чем лучше она узнавала его, тем сильнее влюблялась. Клео мечтала подавить свои чувства к нему, но с каждым мгновением, проведённым в его обществе, это становилось всё труднее и труднее.

— Не хочешь попробовать порулить? — предложил Данте, специально меняя тему, что Клео от души приветствовала.

— Не знаю. Мне не хотелось бы потопить твою драгоценную яхту.

— Слабачка, — подначил он Клео.

Она прищурилась в притворном негодовании.

— О, ты заплатишь за это!

Она встала и на дрожащих ногах подошла к штурвалу.

«Ходить на этих качающихся яхтах не так-то и просто».

Данте улыбнулся и отошёл в сторону, чтобы она встала за штурвал. Яхта сразу же накренилась на бок, и Клео завизжала. Данте усмехнулся, встал позади, и опустил свои руки на её поверх руля.

Когда запах Данте окружил Клео, она едва смогла сосредоточиться на его инструкциях.

— Поняла? — спросил он после целой кучи чепухи, на которую она не обратила внимания, и отступил назад.

Лишь по чистой случайности, Клео удалось удержать яхту. И на этот раз она завизжала от возбуждения, а когда рассмеялась, то без чувства вины.

______________________________

Они провели чудесный день на яхте, а потом Данте пригласил её на ужин в мексиканский ресторан. Клео наслаждалась, и вечер прошёл спокойно и беззаботно. Их разговор сосредоточился на отеле в Токио, милых открытках и бумажных цветах, которые сделали ученики её танцевального класса, и ветхом старом доме Люка и Блу. Данте был милым и добрым, и единственным неприятным моментом в тот вечер стал момент, когда он спросил, хочет ли Клео бокал вина, и она отказалась, забыв, что больше не беременна. Воспоминания обрушились на неё, словно тонна кирпичей. Боль была слишком свежей и сильной. Однако то, что в глазах Данте она увидела ту же боль, помогло. Знать, что она не единственная, кто чувствует потерю. Быть с кем-то, кто понимал, через что она проходит, помогало. Очень.

По дороге домой Данте снова заговорил о Заке.

— Что бы ты хотела сделать с прахом Зака? — тихо спросил.

Клео, которая практически засыпала после двух бокалов вина, сразу же проснулась.

— Я не думала об этом.

— Клео, мы должны успокоить его душу. Нельзя оставлять его в подвешенном состоянии.

— Я не готова думать об этом, — упрямо проговорила она.

— Почему ты назвала его Зак? — спросил Данте.

— На нескольких сайтах с детскими именами, я прочла, что это имя означает память или что-то в этом роде. И я просто хочу, чтобы его запомнили. — Она смахнула слезу, катившуюся по её щеке.

— А что заставило тебя добавить к его имени Дамасо? — Его голос был тихим и наполнен эмоциями, которые Клео не смогла распознать.

— Было бы неправильно не сделать этого, — просто ответила она.

Данте не сводил глаз с дороги.

— Спасибо. Это очень много значит для меня.

Когда он въехал на подъездную дорожку Люка, Данте повернулся к Клео лицом, его глаза блестели в темноте.

— Клео, я знаю, что это тяжело, и я хочу сделать то, что правильно для тебя… но я также хочу сделать всё правильно для нашего сына. Мне невыносима мысль, что его прах лежит там никому не нужный. Так не должно быть — он был любим. Я думал, что смогу забрать его, пока ты будешь готова принять решение, но они не отдадут его мне. Я пробовал.

— Может быть… — начала она, затем заколебалась, громко сглотнула и продолжила: — Может быть, нам стоит взять его с собой на «Арабеллу» и развеять его прах в море? Там было так спокойно, так красиво, и вид просто чудесный. Думаю, это было бы хорошо.

Данте протянул руку, обхватил её за шею, притянул к себе и нежно поцеловал в губы.

— Думаю это чудесная идея, — прошептал он, его голос дрожал от эмоций.

— Ты завтра сходишь со мной… забрать его прах?

— Конечно.

— Останешься ещё раз? — спросила она, ненавидя просительные нотки в своём голосе.

Данте провёл пальцем по её щеке, его глаза блестели в темном салоне машины.

— Мне бы очень хотелось, но не думаю, что смогу провести ещё один день в тесной одежде твоего брата или снова обуть его коссовки. Мне нужна моя одежда, dulzura. Не хочешь ли ты вместо этого поехать домой со мной? — мягко спросил он. — Большая часть твоей одежды там, и я уверен, что ты предпочла бы спать в своей собственной постели?

— Я не могу, Данте, — прошептала она.

Его рука скользнула по её щеке.

— Всё нормально. Я могу поехать собрать сумку и вернуться назад.

Она испытывала искушение ответить «да», но...

— Я не могу просить тебя тратить час на ненужную езду, — с сожалением ответила Клео. — Всё хорошо, поезжай домой. Увидимся завтра.

___________________________

Забрать прах на следующее утро оказалось не таким тяжёлым испытанием, как ожидала Клео. Рядом с Данте это оказалось удивительно просто. Он взял на себя всю ответственность и даже не забыл принести красивую, богато украшенную маленькую урну. Они ждали в неудобном, стерильном офисе, пока работник забрал урну, чтобы перенести прах Зака. Вернувшись через несколько минут, он передал её с сочувственным кивком.

— Соболезную вашей утрате, — мрачно проговорил он.

Клео не смогла сдержать рыданий, когда увидела урну и поняла, что в ней находится. Данте обнял и крепко прижал её, в то время как работник морга тихо вышел, оставив их одних.

— Это так глупо… грустить о потере того, кто никогда по-настоящему не жил, — пробормотала она в грудь Данте.

— Он жил, — твёрдо сказал он. — Он жил внутри тебя, жил в наших сердцах и в наших мыслях, мы его видели и чувствовали. Никогда больше не говори, что он не жил, Клео. Может, у него и не было жизни, но он жил.

— Знаешь, для парня, который всегда говорил и делал неправильные вещи в прошлом, в последнее время ты неплохо справляешься с подбадривающими разговорами, — сказала она, стараясь казаться немного беззаботной, даже вытащив белый платок из его нагрудного кармана и неэлегантно высморкавшись. — Как тебе  удаётся всегда говорить правильные вещи?

— В данном случае, я не говорю ничего, чего ты и так не знаешь. — Он погладил её по волосам и нежно поцеловал.

Клео привыкла к его поцелуям, и её это пугало, потому что в один прекрасный день его уже не будет рядом, чтобы дать ей больше. Она боялась приближения того дня.

Взявшись за руки, они вышли из больницы, Данте нёс Зака. Когда они подошли к машине, Клео быстро повернулась.

— Могли бы мы… Как думаешь, можем мы сделать это сегодня?

— Ты уверена? — спросил он. — Разве ты не хочешь, чтобы твой брат и Блу были рядом?

— Они замечательные, но они не понимают, Данте. Не совсем.

— Не пожалеешь, что не сказала им?

Она подумала и вздохнула.

— Не знаю, — с несчастным видом призналась она. — Может быть.

 Данте сжал её руку, поднёс ко рту и поцеловал пальцы.

— Давай сделаем всё правильно, хорошо? Хочешь, я займусь приготовлениями?

Клео заколебалась, чувствуя себя ужасно из-за того, что позволила Данте  взвалить на себя всю тяжесть, но он смотрел на неё бесконечно терпеливым взглядом, и она поймала себя на том,  что кивает.

— Хочешь, чтобы это была религиозная церемония?

— Нет, что-то более личное и неформальное.