Глава шестая

Клео

Когда Кэл вернулся домой без Грега, он демонстративно игнорировал Клео.

— Привет, — нерешительно поздоровалась она, хоть её и раздражал его раненый вид.

— О, привет, — ответил Кэл, как будто только заметил Клео, которая сидела в единственном кресле в гостиной — надутом чудовище, которое она нашла в благотворительном магазине.

— Итак… Я беременна, — выпалила она.

Кэл замер на пути в ванную и повернулся к ней. Его рот был широко раскрыт, а глаза чуть не вылезали из орбит.

— Да ладно. Ты шутишь, да? — Он всегда становился подростком, когда его что-то удивляло. Это было и милым и раздражающим. — Боже мой! Неудивительно, что ты вела себя, как сучка, в последнее время.

— Ого, спасибо, — сказала она с усмешкой. Она ничего не могла с собой поделать, его непочтительность и честность всегда вызывали у неё улыбку.

— Ну, так и есть. — Кэл забыл, что ему нужно в ванную, и опустился на диван напротив кресла. — Ты сохранишь его?

— Не знаю.

— Ты думаешь о том, чтобы прервать беременность?

— Я думала об этом, но передумала. Это мне не подходит.

— Достаточно честно, — сказал он. — Так ты думаешь об усыновлении?

— Да.

— А ты не думала рассказать об этом… О Боже мой, неужели отец — Данте Дамасо?! — чуть ли не взвизгнул Кэл, и она вздрогнула.

— Что думаешь?

— Я думаю, что тебе следует оставить ребёнка и позволить отцу обеспечивать вас обоих, — сказал он, намекая, что Клео сошла с ума, раз рассматривает какие-то другие варианты.

— Я не такая меркантильная.

— Ты намеренно забеременела? — многозначительно спросил Кэл.

— Конечно же, нет. В этом виноват дурацкий испорченный презерватив.

— И кто, скажи на милость, заботился о презервативах?

— Он.

— Тогда почему ты переживаешь из-за этого? Ты не просила сделать тебя беременной, это такая же его вина, как и твоя — скорее даже его, чем твоя. Ты доверила ему позаботиться о защите. Я имею в виду, ты могла подхватить какие-нибудь венерические заболевания из-за одного испорченного презерватива.

Кэл рассуждал здраво, но Клео не думала, что подхватила от Данте что-то ещё, кроме беременности, он был слишком брезгливым.

— Я была сегодня у доктора. Она всё проверила, — вяло произнесла она, вспомнив, как доктор объясняла, для чего брала анализы. Клео не волновалась, что там найдут что-то плохое.

— Итак, ты решила стать, как те цыпочки из любовных романов, такие все суперсильные и независимые: «Мне не нужен этот вонючий мужчина и его вонючие деньги, чтобы заботиться обо мне и о моём ребёнке»? — спросил Кэл через пару минут. — И пока отцы их детей купаются в деньгах, они живут в нищете, потому что слишком хорошие, и не хотят показаться меркантильными, чтобы взять деньги, верно?

Клео не ответила. Когда Кэл шёл к цели, лучше ему не мешать и позволить выговориться.

— Потому что это просто бред! Чтобы сделать ребёнка, нужны двое, он должен признать это и помочь тебе.

— Я даже не знаю, оставлю ли я ребёнка, — слабо сказала Клео.

— Хм. Просто не будь дурой, Клео. Ложная гордость ещё никому не помогла.

— Слушай, я узнала о беременности только сегодня, Кэл, — сказала она, измученная. — Мне нужно время, чтобы обо всём подумать.

— И тебе нужно подумать о том, что отец твоего ребёнка не беден, и если ты решишь его оставить, то я не вижу причин, по которым он не может содержать своего ребёнка.

— Достаточно. — Она подняла одну руку, а второй потёрла лоб. У неё болела голова. — Я иду спать. Доброй ночи.

__________________________________

Следующие пару недель Клео плыла по течению. Она не могла собраться с мыслями. Она словно жила в странном потустороннем мире, где всё было наоборот — верх был низом, лево было справа, и она носила ребёнка Данте Дамасо. Клео всё ждала, что вот-вот проснётся от ужасного сна и вздохнёт от облегчения, но этого не происходило. Каждый день она сталкивалась с той же самой сумасшедшей реальностью. Хуже того, беременность давала о себе знать самыми отвратительными способами: постоянная утренняя тошнота, нехватка энергии, недостаток сна, вздутие живота, чувствительная, набухшая грудь — почти все симптомы, о которых она читала. Это ужасно раздражало, и было просто невыносимо.

Каждое воскресенье Клео брала потрёпанный экземпляр пособия для беременных, которое купила в книжном магазине, и читала о том, что её ждёт на следующей неделе. Её поражало, как быстро развивается ребёнок, но изменения в теле ей нравились меньше.

Кэл всё ещё давил на неё, чтобы она рассказала Данте о беременности, в то время как Блу и Люк не спрашивали, что она решила. Их непоколебимая молчаливая поддержка давила на неё ещё сильнее.

Клео выбросила всё это из головы и сосредоточилась на книге, желая узнать, какие изменения произошли с ребёнком на этой неделе. Самая захватывающая новость состояла в том, что у него уже были идеальные маленькие пальчики и начинали расти ногти. Рукой она удивлённо потёрла плоский живот, представив себе эти крошечные пальчики с ноготками. Если это девочка, то когда-нибудь, в будущем, она заинтересуется маникюром и у неё будут красивые накрашенные ноготки. Если мальчик, то он мог бы работать руками и под ногтями у него будет грязь. Или, может быть, наоборот. Кто знает?

Клео уснула, думая об этих крошечных идеальных ручках.

_____________________________________

Клео никак не могла перестать думать об этих ноготках. Она влюбилась в них и в крошечные пальчики. И за следующие недели просто «ребёнок» стал для неё «её ребёнком».

Казалось, изменение незначительное, но оно имело серьёзные последствия. Теперь ребёнок принадлежал ей, и она не могла представить, что кто-то другой будет любить и заботиться о её ребёнке.

Выбора больше не было.

Она оставит ребёнка.

И Данте имел право знать о нём.

Но сначала ей нужно подумать, как действовать дальше. Она должна дать Данте понять, что его ответственность начинается и заканчивается только ребёнком. Она хотела лучшего для своего ребёнка, а лучшим будет то, что его отец окажет Клео какую-нибудь финансовую поддержку. Ей не нужны большие деньги, хотя она знала, что он подумает иначе.

_________________________

Две недели спустя, на двенадцатой неделе беременности, Клео сидела в приёмной Данте и нервно улыбалась миссис Кларк, которая с радостью согласилась помочь Клео пробраться к Данте. Женщина щеголяла огромным бриллиантом на безымянном пальце, которое ей подарил мистер Уитмен, сделавший ей предложение всего через месяц ухаживаний.

Клео не хотела, чтобы Данте знал о её приходе, не хотела, чтобы он думал о причинах её визита, и вот она здесь… готовая перевернуть вверх дном его беззаботное холостяцкое существование.

— Он закончит конференцию минут через десять, дорогая, — сообщила миссис Кларк. — Не хочешь чашку чая или кофе, пока ждёшь?

— Нет, спасибо, миссис Кларк, со мной всё в порядке. — Как бы не хотелось Клео выпить чашку травяного чая, чтобы успокоить нервы, её мочевой пузырь за последние несколько недель стал до смешного маленьким. Она боялась, что, если выпьет чай, то ей потребуется сходить в туалет и она упустит шанс поговорить с Данте.

Она нервничала из-за встречи с ним не только потому, что должна рассказать новости, но и потому, что не знала, есть ли ещё между ними та сумасшедшая шипящая химия. Она не понимала влечения, которое они испытывали друг к другу. Как она могла хотеть кого-то так сильно, не любя его? Это странно. Ну, существует ли между ними химия или нет — вопрос спорный, но ребёнок, которого она носит под сердцем, достаточно быстро отобьёт любое желание. Данте будет сожалеть о дне, когда встретил её.

Клео нервно заламывала пальцы, и миссис Кларк посмотрела на неё.

— Ты можешь войти, Клео. И, пожалуйста, передай это мистеру Дамасо. — Она протянула ей папку.

Клео поправила юбку и дрожащими руками взяла папку. Она остановилась перед ужасающими дубовыми дверями, расправила плечи и, постучав, вошла.

Данте склонил темноволосую голову и сосредоточился на телефоне. Он даже не взглянул на неё, пока она неловко топталась в дверях. Клео была так заворожена его видом, что чуть не выпрыгнула из собственного тела, когда он заговорил.

— Просто оставьте папку на моём столе, миссис Кларк, — раздражённо сказал он, не поднимая головы.

Ноги Клео словно примерзли к полу, она не могла сделать ни шагу.

Данте поднял голову и нахмурился. Увидев Клео, он нахмурился ещё сильнее. Этот взгляд не предвещал ничего хорошего. Он так смотрел на неё, что Клео начала задаваться вопросом, не забыл ли он снова её имя, но после долгого мучительного молчания, он, наконец, произнес:

— Что вы здесь делаете, мисс Найт? Я занят.

— Я знаю, но мне нужно с вами поговорить.

— У меня нет времени на пустую болтовню, — пренебрежительно сказал он. — И честно говоря, мне всё равно. Если у вас есть какие-то претензии к Уитмену или вашей новой должности, обсудите их с отделом кадров. То, что у нас с вами что-то было, не даёт вам никаких привилегий.

— Мне не нужны никакие особые привилегии, — машинально сказала Клео, а потом заколебалась, потому что ей действительно нужны были особые привилегии. Это лёгкое колебание заставило защищаться, и она отчаянно боролась за возможность вернуть инициативу.

Клео подошла к столу и села в то же кресло, в которое опустилась тогда, после оргазма. Воспоминания о том дне заставили её покраснеть. И, судя по тому, как Данте расширил глаза и сжал челюсть, он догадался, почему она покраснела. Им потребовалось мгновение, чтобы погрузиться в те грязные воспоминания, но Данте быстро вернулся к реальности.

— Тебе нужно уйти.

— Не раньше, чем я скажу то, что должна, — упрямо сказала она.

— Я говорил тебе, что занят.

— Мне всё равно, — огрызнулась она, и тут же пожалела о своём тоне, когда Данте напрягся и гневно прищурился. — Слушай, прости за вторжение, но мне действительно нужно сказать тебе что-то очень важное.