Он не мог произнести этих слов. Он почувствовал себя гнидой.

— Ну, и в этом случае она прикрыла тебя, — сказал Майк, практически восхищаясь. — Всё, что тебе нужно сделать — согласится на условие, подписать документ, и она с радостью забудет, что ты присутствовал при зачатии. Все финансовые операции будут осуществляться через ваших адвокатов. Ребёнок будет записан на её имя, а в графе «отец» будет прочерк. И уже существующее соглашение о неразглашении гарантирует, что она никогда не расскажет о ваших отношениях в Токио.

— Это были не отношения.

— Очень хорошо, о вашей грязной интрижке.

— Осторожно, Майк, — предупредил Данте.

Пусть они знакомы много лет, пусть у них замечательные профессиональные и личные отношения, но настроение Данте было слишком нестабильным, чтобы справится с непочтительным чувством юмора Майка.

— Хм, — непроизвольно хмыкнул Майк. — Думаю, что всё довольно хорошо. Она не хочет от тебя ни цента, пока ты не убедишься, что это твой ребёнок, и даже тогда она ожидает, что оплаты начнутся только после рождения ребёнка.

Итак, Данте был готов признать, что Клео не была такой корыстной, как он сначала подумал, и он также готов признать свою вину, если окажется, что она беременна от него. Однако ей лучше отнестись к этому серьёзно и не ждать от него большего, потому что он, чёрт возьми, не хотел иметь ничего общего ни с ней, ни с ребёнком. Если он когда-нибудь решит завести детей, то их мать будет так же похожа на Клеопатру Найт, как день походит на ночь. Он выполнит свой долг и заплатит деньги, которые Клео понадобятся, чтобы вырастить ребёнка. И на этом всё. От него не требовалось никаких эмоциональных обязательств, и он был этим удовлетворён.

Клео

Клео сидела за кухонным столом, уставившись на мокрое пятно на стене за холодильником, а перед ней стояла забытая миска с тающим мороженым. Входная дверь распахнулась и вошёл Кэл, принеся с собой свежий запах ветра и дождя.

— Привет. — Он снял пальто и небрежно бросил на диван, затем схватил ложку с сушилки над раковиной, сел напротив и принялся есть её мягкое шоколадно-мятное мороженое. — Не знаю, как ты можешь это есть в середине зимы. Там холодно, а ты сидишь здесь и ешь мороженое.

Клео вяло пожала плечами, практически не слушая Кэла. Она походила на капризного ребенка, когда сидела, подперев щёку рукой, одну ногу она подвернула под попу, а другая раскачивалась над полом.

— Как всё прошло? — тихо спросил Кэл, проявляя больше чуткости, чем она могла себе представить.

— Меня уволили.

— Что?

— Ты слышал. — Она снова пожала плечами.

— Да ладно! Дорогая, мне очень жаль это слышать. Что за мудак этот парень! Как он мог уволить тебя?

— Он думает, что я… — В ее голосе слышались слезы. — Я не знаю. Какая-то беспринципная, меркантильная, жадная до денег стерва!

Клео отодвинула мороженое в сторону, сложила руки на столе, уткнулась в них лицом и дала волю слезам, которые угрожали пролиться весь день.

Кэл гладил её по спине, пока она тихо рыдала.

— Я не знаю, что делать, — призналась она, вволю наплакавшись. — Я не знаю, что делать.

— Мы разберёмся с этим, Клео.

— У меня нет работы, нет сбережений. Как я буду заботиться о ребёнке? Я не могу переехать к Люку и Блу. Это было бы несправедливо. Как раз тогда, когда они начали разбираться со своей жизнью, они получат ещё одну семейную проблему.

— Не думай так, — сказал Кэл. — Думай о решении. А не о проблемах.

— Что, чёрт возьми, это значит? — спросила она дрожащим от разочарования голосом. — Как я должна «думать о решении»? Что за решение? Сейчас нет никаких решений, Кэл. У меня паршивый момент в жизни. Так дай мне просто пожалеть себя!

— Ничего себе. — Он сел и взял ещё одну ложку мороженого. — Полагаю, в тебе говорит беременность.

Глаза снова защипало от слез.

«Откуда они берутся? Я должна бы уже иссохнуть от потери жидкости».

— Это не беременность. Это всё вместе. Ты никогда не повзрослеешь, Кэл. Ты даже не знаешь, как вести себя по-взрослому. Так что всё, что у тебя есть, это подростковые советы, которые не имеют ничего общего с реальным миром.

— А это зрелое поведение? — выстрелил он в ответ, размахивая ложкой в её сторону. — Этот марафон плача, потом ты набрасываешься на кого-то, кто заботится о тебе, а не на того, кто реальный объект твоего разочарования.

— И как мне наброситься на него? Он выгнал меня из офиса до того, как у меня появилась возможность поговорить с ним.

— Что, буквально выгнал? — Его глаза расширились.

— Позвал охрану, и они вывели меня из здания, — подтвердила она.

У Кэла отвисла челюсть.

— Серьёзно?

— Да. Я чувствовала себя такой… — Слёзы снова хлынули из глаз, когда она вспомнила этот ужасный момент, как охранники вывели ее из кабинета Данте и проводили к её столу. — Униженной.

— Этому парню нужно надрать зад! Расскажи своему брату об этом.

— Нет. — В её голосе слышалась паника. — Нет, Кэл. Люк не должен услышать об этом. Он не должен узнать, кто отец этого ребёнка!

Клео была слишком смущена, чтобы позволить Люку узнать, какую колоссальную ошибку она совершила с Данте, и она не могла разрушить дружбу, которой брат так дорожил.

— Что ты скажешь ему по поводу работы?

— Скажу, что ушла или что-нибудь в этом духе. Ему будет достаточно легко поверить, что его сестра неудачница.

— Ну же, дорогая, — сказал Кэл. — Это несправедливо. Это не твоя вина.

— Пожалуйста, просто оставь это.

Кэл неохотно кивнул.

Клео протянула руку и нежно сжала его плечо.

— Мне жаль, что я набросилась на тебя, ладно?

— Да. — Он пожал плечами. — Мне жаль, что я недостаточно мрачен, чтобы соответствовать ситуации.

Они шмыгнула носом и хихикнула, услышав эту дурацкую шутку.

Кэл поморщился, сунул руку в карман и вытащил платок.

— Высморкайся. Посмотри на себя. Ты такая ужасная плакса, Клео.

— Заткнись! — Она улыбнулась и показательно высморкалась.

В этот момент она так ценила присутствие Кэла, что не смогла удержаться и обняла его.

— Спасибо. Иногда я не знаю, что бы делала без тебя.

________________________________

В десять утра следующего дня Клео всё ещё валялась в халате и пижаме. У неё не было желания что-то делать. Она чувствовала себя плохо. Большую часть утра она провела в обнимку с унитазом, её рвало, и сейчас она чувствовала себя полностью выжатой.

Клео всё ещё немного мутило, поэтому она осторожно подошла к дивану, который Кэл в кои-то веки убрал, прежде чем ушёл в неизвестном направлении. Он всегда пропадал часами напролёт, делая Бог знает что Бог знает где. Клео испытала облегчение, когда он ушёл, потому что из-за его хорошего настроения ей хотелось лезть на стену.

Она думала, что нужно попытаться что-то съесть, когда в дверь квартиры постучали. Клео нахмурилась, она редко бывала дома днём, к тому же, у них был установлен домофон, поэтому в дверь стучали крайне редко.

Стук повторился. Клео встала с дивана, замерла на мгновение, чтобы справиться с тошнотой, и пошла открывать.

— Кто там? - спросила она, поскольку в двери не было глазка.

Последовала долгая пауза, и Клео подумала, может, кто-то ошибся дверью.

— Я. — Голос, лишь слегка приглушённый дверью, был хорошо знаком.

Она не ответила, и в дверь опять постучали — громко, властно, так чертовски похоже на него.

— Это я, Дамасо! — прорычал Данте. — Открой эту чёртову дверь.

— Нет.

— Что?

Клео практически чувствовала его удивление через дверь.

— Я сказала: «Нет». Уходи.

— Я никуда не уйду, пока мы всё не уладим. — Его голос звучал непреклонно, и она нерешительно закусила губу.

— Я не думаю, что нам есть, что улаживать. Ты принял решение.

— Я отказываюсь обсуждать это через дверь. Если ты не откроешь, то я её просто выбью. Не думаю, что понадобится много усилий, дерево такое тонкое.

— Не все могут позволить себе двери из орехового дерева, — сказала Клео с усмешкой.

Данте был прав — дерево настолько тонкое, что она могла слышать его вздох через дверь.

— Считаю до трёх. Если ты не откроешь дверь, я…

Она раздражённо щёлкнула языком и распахнула дверь. Клео вспомнила, что на ней флисовая пижама в горошек, пушистый розовый халат и розово-белые тапочки с кроликом, только после того, как увидела Данте в сшитом на заказ великолепном костюме. Её волосы были в беспорядке, и она, вероятно, выглядит измученной после утренней рвоты. И то, как он посмотрел на неё, дало понять, насколько ужасно она выглядит.

— Твои волосы…

Она посмотрела на него в полном недоумении.

«Почему мои волосы он заметил первыми?» — удивилась Клео, а потом вспомнила и провела дрожащей рукой по коротким гладким локонам, пытаясь вспомнить был ли розовый цвет, который они с Кэлом нанесли вчера на кончики её волос, настолько ярким.

— Я решила, что больше не должна выглядеть, как корпоративный робот, — сказала она, слегка пожав плечами.

— Они розовые.

— Только кончики.

Он отвёл испуганный взгляд от её волос и осмотрел всё её тело.

— Я разбудил тебя? — спросил он, выглядя по-настоящему смущённым.

— Не видела смысла одеваться, если мне не нужно идти на работу.

— А ты не подумала начать искать новую работу?

«Боже, богатые люди понятия не имеют, как работает реальный мир!»

Голос Данте звучал слишком осуждающе, поэтому Клео ощетинилась, защищаясь.

— Вчера меня уволили с предыдущей должности. У меня не было времени заняться поиском новой работы.

Данте кивнул и засунул руки в карманы пальто, пробегаясь взглядом по маленькому, слегка грязноватому и далеко не опрятному интерьеру квартиры.

— В этом месте паршивая охрана. Студент в мешковатых джинсах и растафарианской кепке просто впустил меня. Открыл дверь и помахал мне.

— Оу.

— Я думаю, он был под чем-то, — сказал Данте голосом, полным неодобрения.

— Если это тот, о ком я думаю, то он определённо был под чем-то.

Молодой Исаак из соседней квартиры всегда был под кайфом. Клео не понимала, как он ухитрялся заниматься.