Хоть мне и было всего пятнадцать, и я была девственницей, я знала,  что произойдёт дальше. 

Я покачала головой и сказала: 

— НЕТ. 

Дорнан рассмеялся и сжал мой подбородок между своими толстыми пальцами, поднимая мою голову. Он указал на камеру и стёр слезу с моей пепельного цвета щеки. Он наклонился ближе так, чтобы только я могла бы его услышать.

— Скажи привет камере, — прошептал он в ухо. — Я сделаю тебя звездой.

Я оглядываю барную стойку на наличие знакомого лица. Любого из братьев Росс или отца этих ублюдков. Здесь нет ни одного в отличие от шести лет назад. Только одинокий парень, на вид моего возраста, протирает пивные стаканы за стойкой. У меня занимает одну минуту, чтобы оценить его прекрасные руки, пока я пересекаю комнату. Он действительно высок, гораздо выше шести футов, и сексуален. Его руки покрывают рукава татуировок. (прим.пер.: «рукав татуировки» на тату сленге обозначает полностью забитая татуировками рука от плеча до запястья). Его лицо излучает противоречие. У него есть сексуальность и мужская наглость, с этими его большими карими глазами, густыми бровями красивой формы и кожей оливкового оттенка. Его губы полные и широкие, и на долю секунды я задумываюсь — на что будет похоже их поцеловать. Его тёмно-каштановые волосы коротко подстрижены. Все это сочетается со взглядом в его глазах, который кричит «мальчик» — невинный и наивный.

Он выглядит смутно знакомо, но я не волнуюсь, что он узнает меня. Я изучила профили каждого действующего члена МК «Братья-цыгане» отделение «Винис-Бич» и он в них не фигурировал.

— Я могу вам помочь? — говорит он, его глубокий голос подобен мёду и маслу.

Я растягиваю губы в фальшивой улыбке и встаю немного прямее. Мои сиськи фактически вываливаются из крошечной маечки, но он даже не одаряет их поверхностным взглядом. Тем не менее, он вне моего гей-радара, поэтому, возможно, он просто джентльмен.

 — Я ищу мистера Росса, — сладко произношу я, выдавая слова с небольшим южным протяжным акцентом. Это один из основных моментов проживания в чёртовой дыре в течение последних шести лет — приобрести акцент. Я не хочу рисковать, что кто-нибудь узнает мой голос. — У меня прослушивание.

— Подождите здесь. — Он поворачивается, давая мне шанс оценить его задницу и…

Моё сердце замирает на секунду, когда я вижу, что у него герб семьи «Братьев-цыган» на шее. Герб, который зарезервирован исключительно для президента клуба, его братьев, и его сыновей.

Ох, бл*дь, он…?

Мои худшие опасения подтверждаются, когда он останавливается наверху лестницы, которая ведёт в офис и кричит в приоткрытую дверь.

— Пап! Какая-то девушка пришла, чтобы поговорить с тобой по поводу работы.

Конечно же, это он. Джейсон Росс. Самый младший сын Дорнана. Я практически перестаю дышать от того, что вспомнила, как в последний раз видела его.

Мальчик кричал. Два его старших брата крепко держали его, пока он бесполезно боролся с ними.

— Ты займешь очередь, сын? — спросил Дорнан самого младшего сына. Джей был на попечении своего отца в течение очень короткого времени (менее года), и он боролся, чтобы приспособиться к жизни МК после смерти матери. Каждый думал, что Дорнан был тем, кто ввёл матери Джея смертельную дозу героина — женщина была чиста в течение шестнадцати лет, после того как обнаружила, что беременна Джейсоном и оставила клубную жизнь, чтобы вырастить сына в нормальной обстановке.

Я помню, как лежала на полу, осколки впивались в мою голую спину, желая, чтобы я уже смогла умереть. Дорнан и его шесть старших сыновей уже отымели меня по кругу (некоторые уже по несколько раз) и моё тело было опасно близко к отключке.  Меня избили практически до смерти, и я могла чувствовать кровь во рту, сломанный Дорнаном нос, и у меня так ужасно пульсировало между ног — казалось,  будто кто-то пытался разорвать меня пополам.

Я никогда прежде не доходила до «второй базы». И это был ужасный и опустошительный способ потерять девственность — её у меня украли.  Я смотрела сквозь покрытые кровью ресницы, как Джей сражается против своего отца, даже если он знал, что дорого заплатит за это.

— Пожалуйста, пап, пожалуйста, нет, они причинили ей боль, пожалуйста, остановитесь, ХВАТИТ, ХВАТИТ!

— Давай, сын, — зарычал Дорнан, и я услышала, как взвёлся курок пистолета. — Будь мужиком.

О боже, я помню, как подумала. Это всё. Они собираются убить меня.

Я бы почувствовала жалость к Джейсону, если бы не была так близко к забвению от боли. 

Я захныкала, когда что-то холодное и металлическое протиснули между моими стучащими зубами. Дорнан засунул пистолет в мой рот.   Я сжалась от ожидания. Вот и всё. Он собирался застрелить меня, и я умру.

— Лучше вытаскивай свой член и трахни эту маленькую суку, или я выстрелю ей в рот. Ты понял, сын?

Я слышала, но в то же самое время уплывала. Маленькие белые пятна начали появляться перед моими глазами, когда невыносимая боль начала отступать.

Джей кинулся на своего отца, и я слышала грохот, сопровождаемый дракой и воплями. Хотя, становилось всё труднее расслышать. Всё становилось белым, и я уплывала на этой белизне, наконец-то с облегчением придя к последнему моменту.

— Пап, — услышала, как сказал Чад. — Пап!

— Что?! — взревел Дорнан.

— Я думаю, что она умирает.

— Херня. — Грубые руки затрясли моё тело, там стояла ругань и толкотня, когда меня подняли и понесли. Мир стал белым, а затем тёмным, пока мое сознание уплывало  мирно вдаль.

Когда я очнулась, мир не был белым, а угнетающе бежевым.

Боль подкралась и сильно врезалась мне в живот. Я попыталась сесть, но эта затея с треском провалилась. Некоторые из моих рёбер определенно сломаны. Я почувствовала тёплую руку на своей и посмотрела на того, кто был рядом со мной, ожидая увидеть мою мать. Вместо этого, я увидела — свой ночной кошмар, от которого думала, очнулась.  Крик умер в горле, когда Дорнан жестом показал мне оставаться тихой: прижав палец к губам. Я даже никогда не рассматривала бросить ему вызов, так как была ужасно напугана.

— Полиция захочет с тобой поговорить, — серьёзно произнёс Дорнан. — Я сказал им, что моя дорогая племянница сначала нуждается провести немного времени наедине с семьёй. — Я в недоверии уставилась на него, чувствуя отвращение от того, что он подразумевал. Дядя Дорнан изображал из себя гребаного героя из-за смерти моего отца.

Я попыталась выдернуть руку, но он сжал её сильнее, отрезав циркуляцию крови, так что у меня перехватило дыхание.

— Что ты собираешься им сказать, Джули — детка?

Я резко обрушилась на кровать — побеждённая. 

— Ничего.

— Я не слышу тебя.

— Ничего! — сказала я немного громче, и вырвала свою руку из его, когда он ослабил хватку.

— Хорошо, — сказал он, вставая и поправляя свой кожаный жилет. — Мне ненавистна мысль проделать с твоей матерью то, что мы сделали с тобой.

Я съежилась от его не очень скрытой угрозы и задрожала, когда он оставил поцелуй на моем лбу. 

— Не веди себя как жертва, — прошептал он в моё ухо. — Я знаю, тебе понравилось. 

Он натянул фальшивую улыбку, бросил букет цветов на кровать рядом со мной, и покинул комнату. Это был последний раз, когда я видела его.

И, по иронии, вещь, которая жгла меня больше всего — больше, чем предательство, было желание понять, в чём же смысл. Я хотела узнать почему. Но затем, двумя днями позже, когда Дорнан убил моего отца, выстрелив ему в голову с близкого расстояния из дробовика. Снеся ему на хрен башку.

После того как Эллиот сказал мне, что мой отец мёртв, я прекратила задаваться вопросом почему.

Джей спустился вниз по лестнице, переступая через две ступеньки, как будто спешил убраться прочь из офиса. Он вернулся на своё место за барной стойкой и взял ткань для полировки.

— Он скоро спустится. — Я не отвечаю ему сразу же, и он смотрит на меня из-под тех великолепных чёрных ресниц, за которые я обычно его поддразнивала. Я, должно быть, выгляжу ужасно, поскольку он резко дергает головой и хмурится.

— Ты в порядке?

Я медленно киваю головой, хватаясь за барную стойку двумя руками.

— Ты уверена? — Он поднимает секцию барной стойки и возвращается ко мне, стакан с ледяной водой появляется в его руке как по волшебству.

— Ты выглядишь так, будто вот-вот вырубишься, — произносит он, ставя воду на картонный подстаканник передо мной. Он приносит барный табурет и ставит позади меня.

Я принимаю воду и стул с благодарностью, всё моё тело внезапно болит и устало.

Ты знала, что есть шанс, что ты встретишь его. Ты знала, что это часть дела.  Я пожимаю плечами и делаю глоток воды, пытаясь собраться. Чтобы мой план сработал, мне нужно собраться и довести дело до конца.

— Должно быть, это солнце, — говорю я, и невинно улыбаюсь. — Я не привыкла к такой высокой температуре.

Надеюсь, что он не спросит меня, откуда я. Штат Небраска даже ещё более жарок, чем Калифорния. Я чувствую, как моя история уже начинает трещать под тяжестью хитрости.

— Ладно, не делай резких движений, — говорит он, возвращаясь на свою сторону барной стойки.

— Спасибо, — кротко говорю я, слова на моём языке ощущаются как горькая ложь.

Дорнан появляется через некоторое время наверху лестницы, громко свистя.

— Давай наверх — говорит он, зазывая меня в офис. Я оглядываюсь вокруг, неуверенная, что он даже говорит со мной.

— Да, ты. Торопись, я не намерен тратить весь день. — Он исчезает за дверью, а я соскальзываю с табурета. Глубоко вздыхаю. Мой момент правды. Мой единственный шанс сыграть, по-моему, в игру с Дорнаном, чтобы поставить эту ублюдочную семью на раздробленные коленные чашечки.

Он менее пугающий, чем я его запомнила, и должна я напомнить себе, что стала выше и  сильнее, чем была в пятнадцать лет. Когда я была так юна. Плюс на мне нелепые каблуки, которые делают меня ещё более высокой. Дорнан сидит за столом (старым столом моего отца) и перебирает документы, по-видимому, не обращая внимания на тот факт, что я здесь стою. Я использую время, чтобы приспособиться к окружению. Ничего особенного — типовой стол из ДСП, искусственный цветок в горшке, пара высоких металлических картотечных шкафов позади стола. Единственный вещь, которая выглядит дорогой — картина на стене: похоже на пляж Гавайев или чего-то такого же красивого. Она вообще не подходит комнате, и я задаюсь вопросом, принадлежала ли она когда-то моему отцу.