— Привет, Сэмми, — проговаривает Кэрол, протягивая руку. — Ты, должно быть, новенькая. Я могу тебе что-нибудь приготовить? Яйца? Тосты?

— Хлопьев достаточно, — выдавливаю, пожимая руку матери.

Моя мать продала меня за пакетик дури.

Вот.

Я сказала это.

Она была ужасной матерью, лгуньей, шлюхой и воровкой. Беременность мною оказалось несчастным случаем: ей едва исполнилось семнадцать, и только что познакомилась с моим отцом.

Пока я взрослела, папа был мне матерью. А моя мать, когда находилась рядом, походила на чужую старшую сестру, которая ругала меня, едва я что-то делала не так, и кричала, если я плакала. С самого раннего возраста научилась никогда не плакать. В три года я усовершенствовала свое покерное лицо. В то же время научилась и вылезать из собственной кроватки, двигать стул, готовить себе завтрак. Как звонить в 911, когда у матери случалась передозировка героином в ванной.

Она оставалась ужасной матерью, но по-прежнему была моей мамой. И я любила ее больше всего на свете.

День, когда Дорнан забрал меня — день, когда я «умерла», — казался таким же, как и любой другой. Отец все еще работал на фабрике. Мать рвала на себе кожу: у нее не было ни денег, ни метамфетамина.

А потом дядя Дорнан постучал в дверь, вместе с ним пришли Чад и Макси. Я была ребенком улицы. Выросла в клубе. Видела пистолеты, заткнутые за пояс, спрятанные под тонкими рубашками и кожаными жилетами с нашивками.

Моя мать открыла дверь. Я находилась на кухне и слышала голоса. Они искали моего отца. Был ли он дома?

Когда мать сказала, что отец пока на работе, Дорнан взбесился, видимо, недовольный ее ответом. Потом его взгляд упал на меня, и небритое лицо растянула говноедская ухмылка.

— Тебе лучше пойти с нами, Джульетта, — произнес он. Его голос, словно острый гравий, раздирал мою обнаженную кожу.

Я с тревогой посмотрела на свою мать. Что-то было не так.

— Зачем? — задала вопрос мама, царапая руку, как часто делала, нуждаясь в очередной дозе.

Из внутреннего кармана жилета Дорнан вытащил пакетик со светло-коричневым порошком и помахал им перед собой. Героин.

— Расслабься, дорогая, — проговорил, улыбаясь. Я почувствовала, что моя кожа начала покалывать, а сердце билось быстрее. — Мы вернем тебя сюда через несколько часов.

Моя мать выглядела неуверенно.

— Зачем тебе нужна Джули? — спросила. Она всегда звала меня Джули. Для всех остальных я была Джулс.

Кроме Дорнана. Ему нравилось называть меня полным именем.

Дорнан потряс пакетик.

— Нам просто нужно, чтобы она помогла кое-что найти, Кэрол. Это быстрая работа. Ничего страшного.

Мать закусила губу и смотрела то на Дорнана, то на меня, то на пакетик.

— Я плохо себя чувствую, — сказала маме, отступая назад. — Я не хочу никуда ехать.

Дорнан подошел ближе, возвышаясь над моими ста пятидесяти сантиметрами роста.

— Это важно, Джульетта, — произнес он. Его улыбка исчезла. — Джейсон ждет тебя.

Он схватил меня за локоть, направляя к входной двери.

— Мама, — возразила я.

Дорнан бросил пакет в ее открытую ладонь и расплылся в победоносной улыбке.

— Ты хорошая женщина, Кэрол. Я знал, что ты нам поможешь.

— Приведи ее домой к ужину, — ответила мать, поворачиваясь и убегая на кухню со своими наркотиками.

Дорнан сжал меня сильнее.

— Мама! — закричала я. Она не ответила. Проигнорировала мои мольбы, когда трое мужчин вытащили меня из дома и приказали сесть на заднее сиденье машины, двигатель которой все еще работал.

— Куда мы едем? — спросила я их, раздраженных и разочарованных.

Никто не ответил. Дорнан не смотрел мне в глаза. Просто посмотрел по сторонам нашей улицы, прежде чем захлопнуть мою дверь. Мгновение спустя он оказался на водительском сиденье и заблокировал центральный замок. Я была в ловушке.

Прислонила голову к окну и окинула взглядом свой дом в последний раз.

Я глядела на мать сквозь открытые занавески, когда Дорнан вывел машину с нашей подъездной дорожки. Мама выглядела полностью поглощенной, набирая мутную жидкость в шприц.

Она даже не попыталась предотвратить то, что ее единственную дочь увозили навстречу смерти.

Я сижу в ошеломительной тишине, засовывая «Чириос» в свой рот, благодарная, что по мере того, как зерна тают на моем языке, они смывают вкус прощального поцелуя Дорнана.

Я замираю.

Не знаю, смогу ли сделать это.

Не сейчас, когда увидела, как собственная мать смотрела на меня, будто на абсолютную незнакомку.

Она думает, что я умерла. В некоторой степени я тоскую по ней. Этого никогда не ожидала почувствовать. В конце концов, она предательница. Думаю, мать знала, что Дорнан собирался сделать с моим отцом, но ей было безразлично. Она не пошла и не предупредила папу или меня. Нет. Вместо этого побежала к Дорнану, умоляя о деньгах ради своей метамфетаминовой зависимости. Всегда просила денег. И даже когда я якобы умерла от его рук, она все равно не покинула это богом забытое место.

— Ты выглядишь так, будто увидела призрак, — тихо говорит Джейс, раскачиваясь на стуле таким образом, что только задние две ножки касаются пола.

Бросаю ложку в миску с молоком и вытираю рот тыльной стороной руки.

— Я все время буду получать едкие комментарии, пока твоего отца нет? — спрашиваю, отодвигая миску. — Потому что мне бы не хотелось.

Он, кажется, удивлен моим внезапным изменением настроения, и, честно говоря, я тоже.

Думала, что трахнуть Дорнана и заставить его смотреть на меня, как на больного щенка, — самая трудная часть всего этого. Видимо, я ошибалась. Глаза Джейса становятся шире, и он нахально ухмыляется.

— Привет. Это настоящая Саманта? Потому что она мне нравится больше, чем сказочная херня с зубной нитью, которую ты крутишь на глазах у Дорнана.

Я улыбаюсь в ответ, но моя улыбка вялая.

— Смотри, — вздыхаю, склоняясь над столом. — Мне нравится твой отец. Не пойми меня неправильно. Он дал мне место, где я могу остановиться, и деньги, чтобы разобраться в себе. Но...

— Что? — поддразнивает Джейс, опасно наклонившись далеко назад на стуле перед тем, как хлопнуть двумя передними ножками о пол, что его лицо оказывается перед моим. — Тебе не нравится, когда тебя запирают внутри, пока папа уезжает со своей веселой группой?

Моя улыбка исчезает.

— Что-то вроде этого.

Джейс вздыхает и кивает, сканируя комнату.

— Я понял. Это не то, на что ты подписывалась.

— Именно, — отвечаю. — Я благодарна, не пойми меня неправильно. Я просто немного... подавлена сейчас.

Джейс щурит глаза и выглядит поглощенным мыслями.

— Будь осторожна здесь, — говорит он. — Люди могут пострадать, если не будут делать то, что им говорят.

Пожалуйста, пап, пожалуйста, не надо. Они делают ей больно, пожалуйста, остановись.

ОСТАНОВИСЬ. ОСТАНОВИСЬ. ОСТАНОВИСЬ.

Я просто киваю, кусая губу.

— Спасибо за совет.

— Значит, ты ненавидишь бури? — произносит Джейс, наклоняя голову набок.

Думаю, он по-прежнему пытается понять меня. Все еще подозревает, что я больше, чем просто долбаная подруга его отца.

— Ненавижу влажность, — пожимаю плечами. — Вот и все.

— Хм. — На мгновение замолкает, а потом резко встает. — Хочешь ненадолго подняться на крышу?

Разве не там, бл*дь, буря?

— Я имею в виду, если только ты не боишься. — Это открытый вызов, который он бросает мне с вытянутой ладонью и нахальной улыбкой. Засранец.

Улыбаюсь, протягиваю ему руку и встаю.

— Только если после этого ты выпрямишь мои волосы, — игриво говорю я.

— Эм-м... договорились? Наверное? Как, черт возьми, ты выпрямляешь волосы?

— Утюжком, — усмехаюсь. — Идет?

— Наверное, — проговаривает он, не выглядя при этом слишком убедительным. Выведя меня обратно в коридор, выставляет руку за дверной проем и берет из кухни бутылку «Джека».

— Для светового шоу, — подмигивает, размахивая бутылкой.

Я просто наиграно улыбаюсь, пока мой желудок переворачивается, а сердце ухает вниз.

В клубном доме почти нет окон и хорошая звукоизоляция — это мечта для девушки, которая боится грома и молний. Едва мы достигаем верхней ступеньки лестницы и Джейс открывает пожарную дверь, я сжимаюсь от ярких вспышек света и грозного грома, какой прорывается сквозь все волокна моего существа. Как только дверь открыта, шум ветра и грома становится оглушительным. Задумываюсь насчет перспективы выйти в нее.

— Пошли, — Джейс кричит возле выхода, дергая меня за руку. — Доверься мне!

Довериться ему? Конечно, я ему доверяю. Он рисковал своей чертовой жизнью, чтобы попытаться спасти мою несколько лет назад.

Но доверяет ли ему Сэмми? Должна ли она доверять?

— Да пошло оно все, — выдыхаю, передвигая свои упрямые ноги и следуя за ним на улицу в завывающий ветер и неоновые вспышки. Наверное, было бы лучше застрять внизу с матерью. Я зажмуриваюсь, вздрагивая от внезапной атаки жгучих, острых капель дождя, которые почти достаточно твердые, чтобы считаться градом. Они пробивают мою кожу, как крошечные пули, жаждущие моей крови.

— Какого черта тебе здесь надо? — кричу на Джейса. Он тащит меня за руку, и мы продолжаем бежать. Видимость ужасная, и с трудом вижу то, что передо мной, кроме плотной занавеси ледяного дождя. Молния ударяет до ужаса близко. Я кричу, практически запрыгивая на Джейса. Он смеется, указывая на что-то перед нами. Сначала не понимаю, что там такое: пространство без стен, но внутри оно не мокрое.

Это не магия — это комната, полностью сделанная из стекла. Оранжерея.

«Как странно», — думаю я и снова визжу, когда еще одна молния бьет менее чем в ста футах. Я практически приклеена к Джейсу, будто паукообразная обезьяна, прилипшая к его спине.

Вздыхаю с облегчением, только он открывает стеклянную дверь и втягивает меня внутрь, закрывая ее позади нас. Буря все еще бушует вокруг, но я хотя бы чувствую себя немного более защищенной. Комната довольно большая, по крайней мере, шесть метров в ширину и с потрясающим видом на побережье Венецианского пляжа.