Глава десятая

Что-то случилось. Она не знала, что, только чувствовала ошеломляющую угрозу и потерянность. Элви кашляла, ее тошнило дыхательной жидкостью, а Фаиз куда-то исчез. Кресло сухое, значит, мужа нет уже довольно давно. Элви медленно приходила в себя. Она была на «Соколе». Они летели к Текоме. Она лежала в кресле-амортизаторе. И что-то пошло не так.

Она попыталась спросить: «Что случилось?», но вышел какой-то нечленораздельный набор звуков.

— Не пытайтесь пока говорить, — попросил её медицинский техник, приятный молодой мичман по имени Келвин, с темной кожей и чертами лица, заставлявшими Элви предполагать, что его предки происходили из той же части Западной Африки, что и ее. Но она никогда не спрашивала, поскольку вряд ли он знал. Лаконийцы не разделяли интерес землян к этническим корням. Лицо Келвина расплывалось перед глазами, а разум Элви казался странным образом отключенным от тела.

— Что... — начала она, игнорируя его совет, и ее снова вырвало.

— Прекратите, — настойчивее произнес Келвин. — У вас реакция на седативные препараты. Нам пришлось провести некоторые тесты и процедуры, прежде чем разбудить вас, нужно было убедиться, что мы не нанесли никакого ущерба.

Келвин снял с ее руки медицинский манжет, которого она раньше не заметила, и иглы обожгли кожу. От манжета тянулись трубки к инъекционному монитору. Элви попыталась прочесть на экране, чем ее накачивали, но не смогла сфокусировать взгляд, и слова остались таинственным пятном.

— Что... — умудрилась выдавить она без очередного приступа тошноты, но в комнату ворвался Фаиз.

— Вы ее разбудили? Почему меня никто не позвал?! — заорал он на Келвина. — Дайте посмотреть ее карту!

Фаиз схватил ее за руку и сжал слишком сильно. Вблизи Элви увидела, что глаза у него красноватые и опухшие. Он что, плакал?

— Сэр, — ответил Келвин, — она проснулась, потому что закончилась процедура. Все снимки чистые, мозг не поврежден. Ухудшения его работы быть не должно.

— Мозг не поврежден? — хрипло переспросила Элви. — А с чего вы думали, что он поврежден?

Голос хрипел. Фаиз схватил пластиковую бутылку с соломинкой и поднес к ее губам. Элви жадно выпила. Очевидно, ей хотелось пить. Приятно это знать.

— Были некоторые опасения, что у тебя угнетены дыхательные функции, — ответил Фаиз. — Мы просто хотели проверить.

— Маловероятно, — добавил Келвин. — Но мы хотели принять все меры предосторожности.

— Что случилось? — наконец удалось сказать Элви после того, как жажда была утолена.

— Ты ей не сказал? — накинулся на Келвина Фаиз. — Эл, дорогая, у тебя случилась реакция на...

— Нет, — перебила она. — Это я знаю. Где мы? Я чувствую гравитацию. Мы прошли врата?

Келвин начал убирать инструменты. Похоже, что бы там с ней ни случилось, лечение окончено.

— Да, — ответил Фаиз. — Мы в Текоме, заканчиваем торможение.

— Я была без сознания так долго?

— Я до смерти напугался, Эл. Я провожу целую охапку тестов, пытаясь удостовериться, что такого больше не произойдет.

— Но планы Сагале....

— Сагале согласился со мной. Я сам удивился. Похоже, от перспективы потерять любимого биолога Дуарте он обмочил свой мундир.

Келвин фыркнул.

— Я закончил. Что-нибудь еще?

— Нет, — ответила Элви. — Да. Когда я могу вернуться к работе?

— Сейчас, если хотите.

— Спасибо тебе, Келвин.

Он отдал ей честь и улыбнулся:

— Не за что, майор.

И вышел из отсека.

— Может, тебе стоит отдохнуть. — Фаиз, нахмурившись, вглядывался в нее.

Элви рассмеялась. Он почти никогда не хмурился, и с его детским лицом теперь был похож на обиженного малыша.

— Всё в порядке. Ладно, не в порядке, но будет. Это всё из-за полета.

— Мне это не нравится, — сказал Фаиз.

Элви взяла его за руку. Ее кожа казалась какой-то липкой. Нужно хорошенько вымыться.

— Значит, система Текома, — сказала она. — Зонды передавали, что это нейтронная звезда?

Она попыталась сесть. Голова немного плыла, и Элви решила задержаться в этом положении.

— Да, — согласился Фаиз, придерживая ее за спину. — Но все немного страннее.

Головокружение прошло, и глаза стали лучше фокусироваться. Пятна на экранах вокруг снова превратились в буквы и цифры.

— Помоги встать, — попросила Элви и опустила ноги на пол.

Фаиз обхватил ее за талию, и она попробовала подняться. В ногах небольшая слабость, но, похоже, они шли примерно на четверти G, и стоять было легко. Муж посмотрел на нее и убрал руку, подстраховывая на случай, если она упадет. Она не упала.

— Мне нужна какая-нибудь одежда. — Фаиз кивнул и открыл ближайший шкафчик. — В каком смысле страннее?

— Она опустошена, — ответил Фаиз и бросил ей мундир и бельё. — Огромная, быстро вращающаяся нейтронная звезда и ни планет, ни планетоидов, ни астероидов, ничего.

Элви стянула тонкий комбинезон и направилась в душ. Фаиз с полотенцем в руках последовал за ней. От горячей воды снова закружилась голова, но, подержавшись за стену и глубоко подышав, Элви за несколько секунд с этим справилась. Фаиз внимательно наблюдал, но, убедившись, что все в порядке, расслабился. Элви смыла с себя остатки липкости и сказала:

— Они все убрали, чтобы сделать еще одну алмазную резервную копию.

— Не так все просто. Я говорил не только о планетарных телах. Я имел в виду — нет ничего. Ни микрометеоритов. Ни пыли. Ни свободных протонов. Вакуум настолько полный, насколько это возможно.

— Это... да. Странно. — Элви выключила воду, и муж кинул ей полотенце. — То есть, это вообще возможно?

— Нет. Если только нечто здесь не поддерживает его в чистоте. Мы все еще на Млечном пути. Тут должна летать всякая всячина. Так что система не просто вычищена, а что-то продолжает ее чистить. И представляешь, врата здесь в пять раз дальше от звезды, чем где-либо. И они над плоскостью эклиптики, девяносто градусов. А я еще не говорил о самой звезде.

— А что со звездой?

— Тяжелая. Такая тяжелая, что плюнь на нее, и начнет превращаться в черную дыру.

— Хорошо, что плевать тут некому.

— Точно. В общем, оказывается, нейтронная звезда — довольно скучное зрелище. Раз магнитные поля не видны, она просто... никакая. Ну да, плотная материя, излучение такой силы, что может разрывать пространство-время, и охренительно яркая. Но я ожидал световое шоу или что-нибудь в этом роде. А она выглядит как обычное солнце, только меньше и злее. Вращается достаточно быстро, чтобы оказаться пульсаром. Мы находимся далеко от зоны самого сильного магнитного возмущения.

Элви глубоко вздохнула. Она слышала тревогу в его словах. И понимала, что они значат.

— Я в норме, — сказала она.

— Нет. Ты могла умереть.

— Но не умерла, и теперь все будет хорошо.

— Как скажешь.

Элви вытерлась и сунула полотенце в утилизатор. Фаиз вынул из шкафчика крем для кожи головы и принялся втирать в ее короткие завитки. Очень приятно. Когда найдешь мужчину, которому нравится помогать тебе бороться с сухостью кожи, держись за него, подумала Элви.

— Можешь продолжать так целый день, если хочешь, — сказала она вслух.

— Если бы у нас был весь день, мое внимание сдвинулось бы пониже, — ухмыльнулся он. — Но мы затормозим через пару часов, а я ни за что не поверю, что ты хоть на секунду отложишь работу.

Он закрыл банку с кремом и убрал обратно, пока Элви одевалась.

— Так о чем они думали? — спросила она.

— А?

— Когда делали нейтронную звезду такой величины, что она балансирует на грани коллапса, а потом убирали все из системы, чтобы этого не произошло. Когда передвигали кольцо из эклиптики.

— Думаешь, они создали нейтронную звезду? Скорее, просто построили врата в дефектную систему.

— Как? Для постройки врат нужна жизнь. Это была живая система, как Сол, которую превратили в... — Элви махнула рукой.

— Да, — согласился Фаиз. — Не знаю. Если честно, от всех этих чудес у меня порой голова кругом.

Элви закончила одеваться и почистила зубы, а Фаиз наблюдал за ней. Последний раз критически оглядев себя в зеркале, она сказала:

— Пойдем, нанесем визит боссу.

Фаиз обхватил ее, смяв так тщательно расправленный мундир.

— Спасибо, что не умерла, Эл.

Через сорок восемь часов они закончили. Системы корабля проанализировали данные телескопов. Элви навестила катализатор, как всегда, и провела эксперимент. Протомолекула попыталась выйти на связь, и экраны заполнили данные. «Сокол» искал хоть какие-нибудь изменения, любую реакцию. На этот раз Элви действительно позволила себе поспать. Очевидно, клиническая смерть не прошла для нее даром, и к тому же смотреть было особенно не на что.

Когда они закончили с анализом, на мостик вплыл Сагале и закрепился за поручни ногой и рукой. Он с явным удовольствием пробежался глазами по экранам.

— Мехмет, — сказала Элви.

— Майор Окойе. — Сагале кивнул на главный монитор. Увеличенное изображение крошечной, но тяжелой звезды было единственным объектом на два световых года от врат Текомы. — Ну, скажИте же мне, что эта система — самое важное научное открытие всех времен.

— Нет, — ответила Элви. — Это звание, несомненно, еще принадлежит большому зеленому алмазу. Но она поразительная.

Нейтронная звезда на экране была слишком горяча, чтобы излучать много энергии видимого спектра, но, тем не менее, монитору пришлось затемнить ее, чтобы не ослеплять присутствующих.

— Больше трех звездных масс спрессовано в шарик вполовину меньше Род-Айленда, — прокомментировала Джен.

— Что за Рот? — спросил бывший марсианин Тревон.

— Майор Окойе, — продолжил Сагале, игнорируя болтовню. — Всё действительно так, как выглядит? Единственная бесполезная звезда в системе, где нет других артефактов или пригодных к эксплуатации планет?

Что-то в его тоне царапнуло Элви, какая-то строгая официальность, будто он допрашивает ее под присягой. Ей показалось, что ее втянули в какой-то ритуал, которого она, в отличие от Сагале, не понимает.