«Нельзя приходить на перестрелку с ножами», — сказала Наоми воображаемая Бобби.

— Посмотрим, — ответила ей Наоми. Её голос эхом отозвался в контейнере.

Она ощутила укол раздражения. Наоми закрыла свои файлы и отодвинула монитор. Покинув систему Сол, она всё надеялась, что последний их разговор хоть немного забудется, но он был как заноза под кожей — немного колет всякий раз, как дотронешься.

Что выйдет, если в бой вступят двое, но только у одного есть оружие и желание им воспользоваться? Чертовски короткая схватка.

Только на этот раз она слышала не голос Бобби. Голос Амоса. За несколько десятков лет, проведённых вместе на корабле, в голове у Наоми возникла уменьшенная копия её семьи. Часть их всех, её часть, даже когда она не особенно жаждала их присутствия. Даже когда это маленькое их отражение говорило ей лишь о том, что их спор не закончен.

Наоми поднялась с кресла, подвески зашипели. Чтобы взбодриться, она переключила музыку на более жизнерадостную и ритмичную. По расписанию ещё рановато для тренировки, но ей нужно подвигаться. Как будто работа мышц рук, ног и спины могла облегчить напряжённость между ней и людьми, которых сейчас здесь нет.

— Это ни разу не короткая схватка, — сказала она, преодолевая сопротивление укреплённой на потолке эластичной ленты. Когда Наоми впервые вошла в этот маленький ящик, крепёж был покрашен в серый. Теперь он сверкал отполированной сталью. — Она началась за сотни лет до того, как я впервые вышла на этот ринг. Невозможно проложить путь к миру оружием.

Мир — не единственное условие достойной победы. Может, нам стоит огнем и мечом пробить себе путь к свободе и справедливости.

Наоми опустила ноги в крепления на полу, пристегнулась, закрепила ленты и потянула. Работа тяжёлая. Немного больно, но потерпеть стоило. Теперь голос в её воображении принадлежал не Амосу, а Джиму.

Всё дело в единоличной власти. Это выглядит довольно прилично, но до поры до времени. Жить, во всяком случае, можно. Но только пока не станет нельзя. Тогда понимаешь, что уже слишком поздно.

— Я борюсь, — сказала Наоми, выдохнула и опять с усилием потянулась. — Тайная работа — это тоже борьба. И лучшая. С ней мы можем выиграть.

— Не в этой жизни, — отозвалась Бобби.

И вообще-то, смысл в этом был. Глубокий и правильный, который Наоми составляла по-своему, споря со всеми любимыми голосами в ее голове.

На лбу каплями выступил пот, а тяжести четверти G недостаточно, чтобы он стекал вниз с лица. Руки дрожали при каждом усилии. Она заставляла себя двигаться медленно. Это делало упражнение тяжелее, что ей нравилось. И снижало вероятность покалечиться, что критично. Медленно, осторожно, сосредоточенно. Избегая травм.

«Это звучит как метафора», — сказал голос Джима, и она рассмеялась над его шуткой.

Когда стареешь, всё неважное отпадает. И сильнее начинаешь ценить всё то, что достаточно важно, чтобы остаться с тобой.

Наоми отстегнула ленты и начала переустанавливать их, чтобы потренировать спину, когда раздался сигнал предупреждения. Одновременно звякнули и монитор, и ручной терминал. Она свернула и убрала ленты. Закончит потом.

На мониторе всплыло единственное сообщение. «Кама» перехватил зашифрованную передачу, соответствующую её шифру. Бутылка разорвалась далеко за эклиптикой Оберона, выплеснув данные.

Наоми выхватила из корабельного буфера копию и запустила в своей системе сравнение. Конечно, будет некоторое искажение. Всегда бывает. Но в сигнале есть повторы и контрольные суммы. Чтобы размыть её работу до неузнаваемости, потребуется или полная невезуха, или высокая радиация. И она просто убедилась, что всё правильно.

Все отчёты и файлы копии соответствовали оригиналу. На экран с сухим, как щелчок пальцев, треском всплыл вердикт: «Невосполнимые потери отсутствуют».

Значит, сделано. Выпущен на волю ещё один блок инструкций и рекомендаций. Наоми, конечно, уже начала работать над следующим. Но всё же наслаждалась успехом.

Она переключилась на ленту новостей, удалила из своей локальной системы все неотмеченные копии и опять заменила на свежие — словно погружаешь чашку в источник, который никогда не иссякнет. Постукивая пальцами по экрану, она выбирала пункты, которые, возможно, имеют к ней отношение.

На малозначительных выборах на Санаанге неожиданно победил кандидат, идущий вторым в рейтингах, именно так, как она рекомендовала в предыдущей бутылке. Производитель кодеров с Марса заключил договор с Мединой на создание новой охранной инфраструктуры — не то, что она хотела, но этот шаг был в её списке приемлемых отклонений. Из системы Сол поступили сигналы тревоги. Высокая опасность, но без подробностей трудно судить, о чём речь.

Вообще-то, что бы там ни случилось, Наоми это знала. Война Бобби. Та, с перестрелкой.

Где-то там, так далеко, что даже для скорости света это часы, Бобби и Алекс рискуют жизнью. Возможно, гибнут. Наоми тут ничего не может поделать. На неё накатила тоска. Или просто осознание того, что тоска всегда теперь с ней.

Она предпочла эту роль. Сама выбрала это место, и сама помогла обустроить эту маленькую горошину для игры в напёрстки, в которой теперь жила. У неё был десяток других способов работы с подпольем. Тысяча путей, чтобы строить новую жизнь без них. Но она была здесь потому, что сама так решила. И контейнер ощущался как уединение, а не изоляция. Убежище, где она могла подождать, пока муть в её сердце осядет, а разум очистится.

Тогда этот план казался хорошим, она думала, он сработает. Но сейчас, когда кончики её пальцев зависли над сообщением о тревоге, Наоми больше не была так уверена.

С глухим стуком, словно убив насекомое, она захлопнула ленту новостей. За ней на экране до сих пор висел отчёт её системы анализа данных, радостно сообщавший: «Невосполнимые потери отсутствуют».

— Выглядит как метафора, — сказала она и услышала, как рядом с ней рассмеялся Джим. Сейчас они обменялись шуткой, совсем как в прежние дни.

— Чёрт возьми, надо выбираться из этой паршивой коробки, — заключила Наоми спустя минуту.