Ондатра насторожилась, темные висячие уши приподнялись от возбуждения. Собака радостно гавкнула и бросилась вперед быстрее, чем можно ожидать от старого пса с изношенными суставами. Вопреки всему, Тереза засмеялась.

— Ондатра! — крикнула она, но собака и не подумала вернуться. Толстый виляющий хвост скрылся за живой изгородью из сирени, привезенной с Земли, и Тереза побежала следом.

Она почти ожидала, что Ондатра вспугнула дергунчика, пепельную кошку или еще какую местную живность, бродящую по территории. Собака иногда их ловила и ела, хотя потом ей было плохо. Тереза всегда боялась, что однажды в сад прокрадется хищник покрупнее. Но когда она обогнула живую изгородь, то обнаружила Ондатру рядом с человеком, сидящим на траве и устремившим взгляд на горизонт. Седеющие коротко стриженные волосы. Лаконийский мундир без знаков различия. Дружелюбная, но ничего не значащая улыбка.

Джеймс Холден. И Ондатра растянулась на траве рядом с ним, катаясь по земле, чтобы почесать спину. Тереза резко остановилась. Холден неспешно протянул руку и потрепал собаку по животу. Ондатра вскочила на ноги и гавкнула Терезе: «Ну давай же!» Почти против воли Тереза шагнула к самому известному заключенному империи.

Холден ей не нравился. Она ему не доверяла. Но когда бы они ни разговаривали, он всегда оставался вежлив и доброжелателен. Как будто его всё слегка забавляло в каком-то философском смысле, и потому легко было проявлять ответную вежливость.

— Привет, — сказал он, не глядя на нее.

— Здравствуйте.

— А знаешь, что странно? — сказал он. — Дождь пахнет так же, но мокрая почва — нет.

Тереза промолчала. Ондатра переводила взгляд с заключенного на нее и обратно, как будто чего-то ожидая. Через мгновение Холден продолжил:

— Я вырос на Земле. Когда я был в твоем возрасте — тебе ведь четырнадцать, так? Когда я был в твоем возрасте, я жил на ранчо в Монтане с восемью родителями и кучей животных. Дождь пах в точности так же. Я думаю, это озон. Ну, знаешь, от электрических разрядов? Но почва после бури пахла так сильно... Похоже на... даже не знаю. Приятно. А здесь пахнет мятой. Это странно.

— Я уже сталкивалась с мокрой почвой, — ответила она как будто защищаясь. — Этот запах называется «петрикор». Его дают споры актинобактерий.

— Этого я не знал. Но запах приятный. Мне его не хватает.

— Это моя собака.

Холден не понял (или сделал вид), что это значит «оставь ее в покое».

— Ондатра, — сказал он, и собака завиляла хвостом, радуясь, что ее включили в разговор. — Интересное имя. Это ты выбрала?

— Да.

— Ты когда-нибудь видела настоящую ондатру?

— Конечно, нет.

— Так откуда же такое имя?

Он задавал вопросы на удивление прямо. Почти невинно. Как будто это она взрослая, а он ребенок.

— Это персонаж из книжки с картинками, которую читал мне отец.

— И это была ондатра?

— Наверное, — сказала Тереза.

— Теперь понятно, — отозвался Холден. — Загадка раскрыта. Знаешь, не стоит меня бояться. Она ведь не боится.

Тереза сменила позу. Земля под ногами была еще мягкой после дождя, и он прав — пахла мятой. В голову пришло сразу несколько возможных ответов, например, развернуться и уйти или сказать, что она его не боится и глупо думать, будто боится. Если бы Тереза не чувствовала себя униженной и злой, вероятно, она бы просто посмеялась. Но вышло так, что ей хотелось на ком-то сорваться, а Холден дал ей такую возможность. Он был одним из немногих людей, которых можно кусать без последствий.

— Вы террорист, — сказала Тереза. — Вы убивали людей.

Выражение лица на миг изменилось, почти незаметно, а потом он снова заулыбался.

— Наверное, я им был. Но теперь — нет.

— Не понимаю, почему мой отец не держит вас в тюрьме.

— На этот вопрос я знаю ответ. Я его танцующий медведь, — сказал Холден, снова лег на траву и посмотрел в небо.

Высоко на голубом фоне висели белые облака, а над ними мерцал свет строительных платформ. Тереза поняла суть игры. Он втягивал ее в разговор. Эта фраза про дождь и почву. И откуда Ондатра получила кличку. И этот загадочный комментарий про танцующего медведя. Всё это — приглашение, но она сама выбирает, играть ли дальше.

— Танцующий медведь?

— Древние короли держали при дворе опасных животных. Львов. Пантер. Медведей. Их учили всяким трюкам или хотя бы не есть слишком много гостей. Это способ показать власть. Все знают, медведь — убийца, но король так могущественен, что для него медведь всего лишь забава. Если Дуарте держал бы меня в камере, люди решили бы, что он меня боится. Или что я стану угрозой, если выберусь. А если он меня не удерживает, позволяет бродить по округе, как будто я свободен, то все посетители дворца решат, что он держит меня за яйца.

В его голосе не слышалась злость. Но не слышалось и смирение. Как будто Холдена это даже забавляло.

— Если будете так лежать, то промокнете.

— Я знаю.

Пауза затянулась и стала гнетущей.

— Сколько человек вы убили?

— Зависит от того, как считать. Я старался по возможности никого не убивать. Но видишь ли, я в тюрьме. Сейчас я совершенно уверен, что по крайней мере два опытных снайпера готовы вышибить мне мозги, если я тебя обижу. Так что я не только не желаю тебя обижать, но и не могу, даже если бы мне пришло такое в голову. В этом и смысл танцующего медведя. Он безобиднее любого другого при дворе, потому что все это знают. Опаснее всего те, кому ты доверяешь. Гораздо больше королей и принцев были отравлены друзьями, чем съедены медведями.

Ее терминал чирикнул. С ней хотел поговорить полковник Ильич. Тереза приняла запрос, но не соединилась с полковником. Холден с улыбкой посмотрел на нее.

— Долг зовет? — спросил он.

Тереза не ответила, лишь похлопала себя по ноге. Ондатра прыгнула к ней и завертелась, не зная, чего ей больше хочется — уйти или остаться. Тереза развернулась к Дому правительства. Когда Холден ее окликнул, в его голосе слышался какой-то звон. Словно он пытался вложить в слова больше смысла, чем могли вместить слоги.

— Если ты обеспокоена, то приглядывай за мной.

Она оглянулась. Холден сел. Как она и предупреждала, его спина потемнела от влаги, но ему как будто было плевать.

— За мной постоянно наблюдают, — сказал он. — Даже когда кажется, что нет. Приглядывай за мной.

Тереза нахмурилась.

— Ладно, — сказала она и ушла.

Она направилась к своей квартире и к полковнику, довольная Ондатра бежала рядом, а Тереза пыталась разобраться в своих чувствах. Мысль о Конноре и Мюриэль всё еще была болезненной, как и стыд из-за того, что это причиняет боль. Но присутствовала и какое-то подспудное беспокойство, которое Тереза никак не могла осмыслить, она знала лишь одно — это связано с тем, что Ондатре нравится встречаться с Джеймсом Холденом, а ей нет.

Полковника она нашла в общем зале. Когда все ученики разошлись, диванчики и кресла выглядели по-другому. Даже стены как будто разошлись, чтобы зал выглядел еще более пустым. Шаги отдались эхом, как и поцокивание когтей Ондатры по полу. Ильич что-то просматривал на ручном терминале, но встал, стоило Терезе приблизиться.

— Спасибо, — сказал он. — Надеюсь, я ни от чего не оторвал?

— Ничего такого. Я просто гуляла.

— Прекрасно. Твой отец просил узнать, свободна ли ты.

— Что-то произошло?

— Пираты в системе Сол, — ответил Ильич. И добавил секунду спустя: — Пираты, чьи действия привели к неприятным последствиям. Возможно, потребуется принять серьезные меры.

— Пропало что-то важное?

— Да. Но сначала пойдем к твоему отцу. — Лицо Ильича смягчилось. На мгновение выражение было похоже на то, которое она только что видела на лице Джеймса Холдена. Немного жутковато. — Не хочу вмешиваться, но мне показалось, что на сегодняшнем семинаре что-то произошло у тебя со сверстниками.

Это был момент выбора. Нужно только сказать, что ей разонравилось общество Мюриэль, и та больше никогда не появится в Доме правительства. Или сказать, что тоже хочет пойти в школьный поход с ночевкой. Тогда она тайком выберется ночью и будет целоваться с мальчиком у воды. Тереза чувствовала эти слова во рту, крепкие и твердые, как леденец. Но тогда Ильич всё поймет. Да он уже понял.

Опаснее всего тот, кому доверяешь.

— Тереза? — окликнул ее Ильич. — Что-то не так?

— Нет, — ответила она. — Всё хорошо.