- Некоторые парни в деревне зарабатывают на жизнь подъемом затонувших судов, - пояснила она. - Берут, что могут, с кораблей, затерявшихся вдоль островов. Они приносят мне свои находки, я покупаю их для сада.

С опозданием я поняла, что скульптура - лицо носовой фигуры, все, что осталось от какого-то бедного разбитого корабля, обрушившегося на камни.

- Как уникально, - заметила я вежливо.

У нее вытянулось лицо.

- Вам не нужно беспокоиться. По всему саду есть сюрпризы, но ни один из них не столь поразителен, как этот. Я зову ее Мерси. Иногда я разговариваю с ней во время работы.

Последнее было произнесено почти с неповиновением, как будто она провоцировала меня осудить ее за эксцентричность.

- Вам повезло, - с жаром сказалa я.

Мертензия моргнула.

- Повезло?

Я развела руками в широком жесте.

- Жить в таком месте. Полностью управлять садами. Это как бы ваше маленькое королевство, где вы королева.

Она внезапно рассмеялась резким и ржавым смехом, словно детская сжимающаяся игрушка, которой не пользовались очень долгое время.

- Я не королева. Всего лишь пешка, движимая прихотями короля, - добавила она, бросая взгляд к окнам замка.

- Это Малкольм, - рискнула предположить я.

- Естественно. Сад, как и все на этом острове, принадлежит ему.

Она повернулась и начала подвязывать тонкий зеленый усик.

- Тем не менее, он, кажется, мало мешает вам, - изрекла я, сидя на скромной каменной скамье. Был ли это мой тон (непринужденно приглашающий) или моя поза (расслабленная и неторопливая), не знаю, что именно убедило ее: от меня нелегко избавиться. Она вздохнула и взяла секаторы, чтобы обрезать растения, пока говорит.

- Малкольм позволяет мне делать, что угодно, - призналась она. - Пока.

- Вы ожидаете, что это изменится?

- Так почти случилось. Но это в прошлом.

Было очевидно, что cлова произнесены без реального желания довериться мне. Так или иначе, я подозревала, что прошло много времени с тех пор, как Мертензия наслаждалась интимной беседой с женщиной своего возраста. Можно было cманипулировать ee на дальнейшую откровенность, но мне пришло в голову, что прямой подход скорее принесет плоды.

- Мертензия, вы были достаточно сердечны, когда я впервые приехала. Однако теперь вы, кажется, настроены против меня. Если я нечаянно вас как-то оскорбила, хотелось бы знать, в чем дело. Тогда я смогу извиниться или, по крайней мере, держаться подальше от вас. В противном случае я буду сидеть здесь и ждать ваших извинений за то, что вы беспричинно грубы с гостем в вашем доме.

Я положила руки на колени, когда она уронила секаторы. Она подняла их, бросив на меня зловещий взгляд.

- Я была сердечна, поскольку думала, что вы могли бы мне понравиться.

- А теперь вы решили иначе?

Мертензия безжалостно отсекла кусок Cestrum.

- Очевидно.

- Наконец-то я вижу прогресс, - поощрила я.

Мертензия молчала долгое время, единственным звуком было щелкание ее секатора. Внезапно она повернулась ко мне, разразившись гневным:

- Хелен видела вас. Вчера на пляже с Стокером.

- Да, я знаю. Вчера мы с ней оживленно обсудили это событие за чаем.

Она открыла рот.

- Разве вы не смущены? Вам не стыдно? Я сказала, что она вас видела!

- Я слышала вас, моя дорогая. И мне не в чем упрекнуть себя. Мы со Стокером - очень хорошие друзья.

- Могу себе представить, - язвительно сказала Мертензия, ее рот сжался от настоящей горечи.

- Не настолько хорошие. Но мы знаем друг друга в течение долгого времени, мы работаем вместе.

Ее глаза подозрительно сузились.

- Вы работаете?

- Безусловно. Вы не думали, что мне нужны Glasswings для развлечения, не так ли? Я совершенствую виварий при музее в центре Лондона, который мы со Стокером создаем. Это займет десятилетие, даже больше, но мы уверены в успехе.

Я уловила неохотный интерес к моей работе, но она быстро задушила его, вновь повернувшись к своему Cestrum.

- Это не объясняет, почему вы преспокойно наблюдали его в таком виде.

- Голым? Моя дорогая Мертензия, какая вы пуританка. Я думала, что католики должны быть более разносторонними в таких вещах. В человеческом теле нет ничего постыдного, особенно в Стокере. Он особенно хорошо изваян.

Ее рука дернулась, и пышный цветок упал на траву.

- Черт, - пробормотала она. Мертензия снова повернулась ко мне. - Я имела в виду из-за вашей помолвки с его братом.

- Ах это. Ну, полагаю, не повредит, если я признаюсь: моя помолвка с Тибериусом просто выдумка. Он считал, в противном случае нам неприлично путешествовать вместе. Настаивал на том, что Малкольм довольно консервативен в таких вопросах, но подозреваю, его настоящая цель - раздражать Стокера.

- Вы действительно не помолвлены с Тибериусом?

- Должна ли я поклясться? У меня нет под рукой Библии, возможно, моего слова будет достаточно.

- Я верю вам, - наконец решила она. - И думаю, знаю, почему Тибериус придумал такую историю. Не из-за Стокера или религии. Это из-за Малкольма. Они всегда так смехотворно конкурировали друг с другом. Невеста Малкольма исчезла, значит Тибериус появляется с красивой невестой. Дурацкий способ cвести счет.

- Насколько инфантильными могут быть мужчины, - заметила я.

- Часто, - согласилась она. Мертензия отложила в сторону свои секаторы и порылась в кармане, вынимая тонкую темно-коричневую сигарету. Она зажгла еe, чиркнув спичкой о каменную скамью, глубоко затянулась острым дымом и передала мне сигарету. Я закурила, втянув достаточно дыма, чтобы выпустить элегантное кольцо.

- О! Вы научите меня, как это делать?

- Конечно. - Я провела следующую четверть часа, объясняя механику колец сигаретного дыма и руководя процессом. Первые кольца вышли кривыми, но последние получились красивее, чем мои.

- У вас врожденный талант, - отпустила я комплимент. Она потушила сигарету о подошву своего ботинка.

- Я скучаю по этому, - сказала Мертензия. - С тех пор прошло много времени... - Она замолчала, и я поняла, что она думает о Розамунде.

- Вы были школьными подругами с Розамундой, не так ли? Должно быть, это был ужасный шок, когда она исчезла.

Она покачала головой.

- Шок наступил раньше.

Мертензия посмотрела на меня, ее темные глаза долго вглядывались в мое лицо, оценивая. В конце концов она решила мне довериться, хотя бы отчасти.

- Я думала, что мы подруги. Была так счастливa, что она проведет лето с нами. У меня здесь маленькая компания. Я любила друзей Малкольма, но иметь собственного собеседника...

Оставшаяся часть предложения незавершено повисла в воздухе.

- Розамунда изменилась. Я увидела это, как только она приехала. В ней появилось что-то жесткое. Должности, которые она занимала, оказались слишком трудными. Розамунда выдохлась, устала и было еще немного чего-то.

- Немного чего?

- Обозленная. Ничего очевидного, что бы прямо указывало на это, но в ней появилась злость. Как будто она была на грани срыва. Она была осторожна, никогда не делала никаких замечаний перед другими, кроме меня. Но Розамунда сидела на этой скамейке и присматривалась. Я знала, что она что-то замышляет.

- Что-то вроде чего?

- Выйти замуж за моего брата и стать королевой замка, - сказала прямо Мертензия.

- Мне следовало понять это раньше. Мы говорили с ней о замке в школе. Наши дорматории были устроены так, что две девочки делили кровать; и Розамунда была моей соседкой по кровати. Мы долго лежали без сна после того, как остальные засыпали. Я слишком тосковала по дому, чтобы уснуть. Поэтому зaливалась соловьем, и она поощряла истории о замке. Я рассказала ей все легенды: великан, Три Сестры, русалки, испанские моряки, - она сделала паузу. - И твердила, какой Малкольм самый милый брат на свете. Думаю, что сделалa его немного королем Артуром, Зигфридом и Тесеем в одном лице. Я его обожаю, - добавила она с извиняющейся улыбкой. - Младшие сестры часто так чувствуют. Но я не отдавала себе отчет, как это звучит для девушки со столь скудными перспективами, как у Розамунды. Мне было одиноко без замка и замечательного старшего брата. У нее ничего не было, кроме пустой комнаты в школе и дополнительных обязанностей, которые она должна была выполнять как стипендиатка. Я никогда не осознавала, что это жестоко.

- Вы были ребенком, - напомнила я ей.

- Мечтательным ребенком. Я накручивала эти истории, и она верила им так же, как и я. В конце концов она помогла мне сбежать. Дала мне немного своих карманных денег и лгала целый день, рассказывая директрисе, мол, у меня болит живот, и я осталась в постели, Розамундa влипла в ужасные неприятности. Ей повезло, что ее не исключили. Малкольм помог с этим.

Мертензия с расплывчатой улыбкой посмотрела на меня.

- Он был страшно напуган моим побегом из школы и обрадовался, что я добралась до дома невредимой. Бедняга! Ужасно молод для такой ответственности и не очень годился в опекуны. Люциан сходил с ума в своей школе, a я была на полпути к тому, чтобы моего лучшего друга исключили из школы. Малкольм сделал единственное, что знал: он платил и платил директрисе, пока тa не согласилась оставить Розамунду. Розамунда мельком увидела его, когда он приехал улаживать дела. Этого оказалось достаточно. Oна решила, что когда-нибудь будет жить в нашем замке и выйдет замуж за принца, который появился из ниоткуда, чтобы спасти ее.

- Должно быть, он произвел на нее сильное впечатление.

- Действительно. Я не удивлена. Для кого-то вроде Розамунды, знающей только укусы лишения и никакой легкости в жизни, Малкольм, должно быть, казался откровением. Вежлив и богат. Он представлял безопасность. И когда словно мифическая фигура вступил в бой, чтобы устроить ее будущее в школе, она чуть-чуть его обожествила.

Она замолчала и через минуту продолжила с легкой улыбкой:

- Знаю, кажется смешным, что Малкольм может стать центром фантазий молодой девушки. Для меня он такой обыкновенный. Но он недурен собой, и Розамунда была полна решимости видеть его героем. Думаю, она была удивлена, когда наконец приехала на остров и нашла его довольно заурядным человеком.