Жизнь оренбургского общества того времени хорошо описана в “Воспоминаниях” военного министра И.Ф. Бларамберга (1803- 1878), который прослужил в Оренбурге 15 лет. Он писал: “Оренбург был тогда... настоящим военным городом; в нем располагались все власти, и, так как большая часть жителей состояла из казаков или башкир, несущих военную службу, то здесь было полным полно офицеров всех чинов - настоящий парад мундиров. Линейная пехота, пешая и конная казачья артиллерия, оренбургские и уральские казаки, башкиры и киргизы - все они были представлены здесь. В Оренбурге находилось и много гвардейских офицеров из Петербурга, которые служили под началом военного губернатора генерал-адъютанта Перовского, собравшего возле себя блестящий круг образованных военных и гражданских чиновников, так что жизнь протекала тут очень интересно, и отдаленность от столицы не ощущалась” [208, с. 218].
В.И. Даль, человек общительный и веселый, легко вошел в местное образованное общество, что засвидетельствовала гостившая в Оренбурге барышня Е.З. Воронина, в ее письмах содержится красочное описание нового военного губернатора и лиц, приехавших с ним из Петербурга [197]. После встречи с молодой женой Даля, Юлией Егоровной, Воронина писала: “Мадам Даль мила, как нельзя более: миньятюрненькая, голос тоненький, звонкий; ну точно колибри эта интересная немочка. Муж ее литератор; это он пишет под именем Казака Луганского. Он служит у Перовского, женат не более двух месяцев; свадьба и остановила его в Петербурге, а то бы он приехал вместе с Перовским” [Там же, с. 648]. Под первым впечатлением она замечает, что наружность его очень мало обещает и его надобно, так сказать, расшевелить, чтобы он заговорил, а очень приятно слушать его, когда разговорится [Там же, с. 652].
Но, описывая вечер, который состоялся через несколько дней, Воронина выражается уже совсем иначе. Она пишет: «Перовский уехал ранее всех, тогда Даль послал за своими сказками и прочел нам две из них, презабавные и прекрасно написанные в самых народных русских выражениях. Одна из них под названием “О воре и бурой корове”, другая: “Дочь Строева или коровушка-буренушка”. И он читал их очень хорошо. Потом начали петь: прежде Дурасов, который поет прекрасно, потом жена Даля преприятным голоском; наконец составили трио: Дурасов и Даль с женой пели русские песни прелестно» [Там же, с. 658], и на другом музыкальном вечере, тоже описанном Ворониной, они исполняли русские песни, по ее словам, “очаровательно”.
Воронина сообщает и о встрече В.И. Даля с А.С. Пушкиным, причем приводит забавные подробности: “Мадам Даль, - пишет она, - рассказывала, как всем дамам хотелось видеть Пушкина, когда он был здесь. Он приезжал ненадолго и бывал только у нужных ему по делу людей или у прежних знакомых. Две ее знакомые барышни узнали от нее, что Пушкин будет вечером у ее мужа и что они будут вдвоем сидеть в кабинете Даля. Окно этого кабинета было высоко, но у этого окна росло дерево; эти барышни забрались в сад, влезли на это дерево и из ветвей его смотрели на Пушкина, следили за всеми его движениями, видели, как он от души хохотал; но разговора не было слышно, так как рамы были уже двойные” [Там же].
Но развлечениям Даль, конечно, не мог уделять много времени. В конце 1833 г. в Оренбурге происходили важные события, требовавшие его участия. Одно из них было связано с решением Перовского оживить русско-бухарские отношения. Для этого в качестве представителя Перовского с торговым караваном в Бухару отправился П.И. Демезон, выпускник Петербургского университета, он преподавал арабский и персидский языки в Неплюевском военном училище, а впоследствии стал одним из крупнейших русских востоковедов. Эта поездка длилась полгода и прошла успешно [442, 443, 450]. В это же время В.И. Даль впервые столкнулся с “восточными делами”, которыми ему в дальнейшем пришлось заниматься постоянно.
Другое событие носило серьезный политический характер. К военному губернатору поступил донос, впрочем, как выяснилось позднее, ложный, о вооруженном мятеже, который якобы готовят польские ссыльные [298, 321, 364]. В комиссию для рассмотрения “дела поляков” Перовский включил В.И. Даля. Его подпись стоит первой в протоколах допросов обвиняемых - смотрителя музея Неплюевского военного училища Ф.К. Зана, бухгалтера Оренбургской пограничной комиссии А.Д. Сузина и прапорщика И.В. Виткевича[4 ГАОО, ф. 6, оп. 18, №№ 18, 94.]. После основательного разбирательства они были полностью оправданы, а у Даля установились теплые дружеские отношения с Виткевичем, замечательным человеком с трагической судьбой [241, 440, 441,443].
В конце 1833 г. в Оренбург приехал выпускник Дерптского университета геолог Г.П. Гельмерсен, совершавший поездку по Уралу для описания месторождений полезных ископаемых. Он оставался здесь до весны, занимаясь обработкой собранных материалов и проводя барометрические и температурные наблюдения, а затем отправился на Алтай. С В.И. Далем, возможно, они познакомились еще в Дерпте, но теперь их связали дружба и взаимопонимание. В Оренбурге Гельмерсен бывал не раз и позднее.
Первая половина 1834 г. прошла в Оренбурге под знаком организации и отправки задуманной еще при П.П. Сухтелене экспедиции для заведения на северо-восточном берегу Каспийского моря Ново- Александровского укрепления[5 Там же, оп. 10, № 4110.]. Ее возглавил знаток Оренбургского края и зауральских степей Г.С. Карелин (1801-1872), а В.А. Перовский руководил исполнением этого важного правительственного задания.
Недавно в оренбургском областном архиве удалось обнаружить документы, из которых следует, что в августе 1834 г. военный губернатор совершил поездку в Ново-Александровское укрепление, а сопровождали его В.И. Даль и И.В. Виткевич[6 Там же, № 4186.]. Таким образом, знакомство Даля с Оренбургским краем и казахскими степями продолжалось, доставляя ему новые, часто неожиданные впечатления. Они отражены в корреспонденциях, которые он посылал в Петербург Н.И. Гречу для публикаций в “Северной пчеле”.
Должность чиновника особых поручений обязывала В.И. Даля принимать непосредственное участие в повседневных заботах по управлению Оренбургским краем. О разнообразии этих занятий нам известно из документов, хранящихся в ГАОО, в том числе из неизвестных до сих пор автографов Даля.
Одно из интересных в этом отношении архивных дел касается издания в Оренбурге провинциальной газеты, с чем еще в 1830 г. обращался в министерство внутренних дел тогдашний военный губернатор П.П. Сухтелен[7 ГАОО, ф. 6, оп. 4, № 9796.]. Он ссылался при этом на необходимость ускорить распространение среди населения распоряжений начальства, что было чрезвычайно важно в связи с бушевавшей в то время эпидемией холеры. Дело затянулось из-за значительных расходов и цензурных соображений. Осенью 1832 г. Сухтелен повторил запрос, предлагая издавать в Оренбурге два раза в месяц “периодические листки, любопытные для всех по содержанию оных, а для местных жителей особенно полезные”, под названием “Записки Оренбургского края”. Он полагал, что может обойтись без отягощения казны, рассчитывая на деньги, получаемые с подписчиков, а политическую благонадежность гарантировал, принимая на себя ответственность соблюдать цензурные требования[8 Там же, л. 18-19 об.].
В ответ министерство запросило о цене предполагаемого издания и редакторе, так как в 1832 г. вышло постановление: “Чтобы никакие новые журналы не были дозволяемы без особого Высочайшего разрешения и чтобы при испрашивании такового разрешения были представляемы Его Величеству, кроме подробного изложения предметов журнала, и обстоятельные сведения об издателе”[9 Там же, л. 27-27 об.]. Документ, датированный 21 марта 1833 г., поступил в Оренбург 15 апреля, т.е. уже после неожиданной кончины П.П. Сухтелена, резолюция на нем после назначения нового военного губернатора гласит: “Доложить по приезде его превосходительству Василию Алексеевичу”[10 Там же, л. 27.], т.е. В.А. Перовскому. По-видимому, Перовский не сразу обратил внимание на письмо, так как в феврале 1834 г. последовало напоминание от министра внутренних дел Д.Н. Блудова: “21 марта 1833 года я имел честь относиться к предместнику Вашего превосходительства покойному генерал-адъютанту графу Сухтелену о сообщении мне дополнительных сведений касательно издания в Оренбурге периодических заметок. Я покорнейше прошу Вас, милостивый государь, поспешить доставлением в министерство внутренних дел означенных сведений”[11 Там же, л. 30.]. На письме - резолюция Перовского: “В.И. Далю для объяснения с делом”.
О том, что Даль внимательно изучил все материалы по этому делу, свидетельствует обширная и собственноручно им написанная “Записка о делопроизводстве по предполагаемому в Оренбурге изданию газет”[12 Там же, л. 28-29 об.]. Ознакомившись с ней, Перовский отправил Блудову донесение, в котором писал: “Хотя с своей стороны крайне желал бы споспешествовать общеполезному предприятию сему, но при всем том затрудняюсь устранением некоторых препятствий”. Из них “главнейшее” состояло в том, что он не видел “никаких возможностей прикрывать издержки издания, буде не назначится на сей предмет особой суммы”, так как приходилось рассчитывать только на местных подписчиков, а “образованный класс Оренбургской губернии, по ограниченному числу помещиков, весьма невелик”[13 Там же, л. 31 об.]. Видимо, в это же время стали обостряться отношения с Хивой, и расходы из внутренних средств на издание газеты представлялись неуместными. Но Перовский, очевидно, надеялся на дополнительные деньги из казны, о чем свидетельствует вставка в текст письма, сделанная его рукой: “Если же бы вышеназванные затруднения могли быть устранены, то издателем периодических записок назначил бы я тогда состоящего при мне для особых поручений коллежского асессора Даля”[14 Там же, л. 32.].