А 8 марта газета напечатала высочайший рескрипт на имя Перовского, в котором выражалось одобрение мерам, принятым “против туркмен и адаевцев, обитающих на восточных берегах Каспийского моря, близ Мангышлака, для наказания их за разбои и грабежи, произведенные ими в течение минувшего года на водах Каспийских и даже в самих устьях Волги и Урала”. Оренбургский военный губернатор получил “признательность за сей новый опыт неусыпной попечительности о сохранении, пользе и выгоде” вверенного ему края. Перовский получил поддержку своей политики в отношении Хивы. Как видно из еще не опубликованных писем В.И. Даля, в это время все были уверены, что задержание хивинских купцов принесет ожидаемые результаты - из Хивы будут возвращены все русские невольники, хан прекратит действия, враждебные России.
Решались и другие вопросы, связанные с управлением Оренбургским краем. Так, Перовский заключил договор с петербургским механиком Дж. Ишервудом об устройстве в Оренбурге водоподъемной паровой машины для обеспечения горожан водой из Урала. Задача казалась очень сложной, но уже через год водопровод был построен и начал действовать[63 ГАОО, ф. 6, оп. 5, № 11277.]. Г.П. Гельмерсен в книге, вышедшей в 1841 г. [488], писал о “водопроводе, который завел нынешний военный губернатор генерал-адъютант Перовский” [478].
Одновременно были заказаны паровые машины для мукомольного и лесопильного заведений, которые предполагалось открыть в Оренбурге, контракт предусматривал обучение “семи способных молодых казаков Оренбургского войска искусству установлять машины, знать употребление их и проч.”. Заметим, что это было отнюдь не рядовым событием - в январе 1836 г. “Северная пчела” писала: “В России с недавних времен заметно распространяется употребление паровых машин, но все эти машины строятся и управляются англичанами, которым мы платим очень дорого”. Поэтому подготовка отечественных специалистов была весьма насущной. Оренбург, таким образом, оказался в числе первых российских городов, где не только внедрялось замечательное техническое новшество, но и появились местные умелые механики.
Не менее успешно Перовский вел переговоры с Академией наук - прежде всего были согласованы и получили правительственную поддержку его планы организации научной экспедиции к северо-восточным берегам Аральского моря. Решили провести ее весной 1838 г., а приготовления начать сразу же. В Оренбурге подготовкой экспедиции должен был заняться В.И. Даль.
Другим серьезным научным предприятием, в котором ему предстояло играть главную роль, было устройство задуманного ранее Музеума естественных произведений Оренбургского края, т.е. естественно-научного краеведческого музея. Для осуществления этого проекта также требовалась поддержка Академии наук. В.А. Перовский обратился с просьбой о содействии к директору Зоологического музея академику Ф.Ф. Брандту. Они договорились о том, что обучаться набивать чучела будут присланы оренбургские “казачьи малолетки”. Взамен была обещана доставка образцов редких животных, обитавших в Оренбургском крае и зауральских степях. Здесь главная роль отводилась В.И. Далю, который вел переговоры с академиком.
Из писем Даля к Брандту, недавно обнаруженных в ПФА РАН, видно, что между ними установились тесные научные и дружеские связи. В.И. Даль, который еще в университетские годы особенно интересовался биологией и был страстным охотником, в ходе работы по организации музея, настолько усовершенствовал свои познания в зоологии, что стал считаться профессионалом в этой области.
Но вернемся к зиме 1837 г. Даль - чиновник особых поручений при военном губернаторе. Обоих очень волнует вопрос о маршруте предполагавшегося в мае путешествия по России наследника престола, будущего императора Александра II. Программа поездки, составленная его воспитателем В. А. Жуковским, предусматривала, что от Царского Села он проследует через Новгород, Тверь, Ярославль, Кострому, Вятку, Пермь, Екатеринбург до Тобольска, а затем вернется в Москву. В первоначальном варианте путешествия Оренбург не значился[64 ГАОО, ф. 6, оп. 5, № 11263, л. 3-5.]. Однако Перовский, заинтересованный в том, чтобы высокий гость посетил земли вверенного ему края, по-видимому, приложил немало сил для изменения маршрута. В марте он отправил В.И. Даля в Оренбург, поручив ему составление годового отчета, а сам оставался в столице до 4 мая. Как видно из архивных документов, 27 марта он уже знал, что цесаревич проследует через Оренбургский край в начале июня, и посылал подробнейшие распоряжения относительно организации его приема.
В.И. Даль трудился над годовым отчетом по управлению Оренбургским краем (этот отчет получил впоследствии особое одобрение), а город жил в напряженном ожидании, готовясь к торжественному событию. Для Даля оно тоже было радостным, так как среди лиц, сопровождавших наследника, был В.А. Жуковский, их старая дружба окрепла в часы, совместно проведенные у постели умирающего Пушкина.
В путевом дневнике Жуковского [292] 12 июня появилась запись: “Приезд в Оренбург, в три часа пополудни. Тотчас с Далем на берег. Роща за Уралом”. Дальше отмечено: “Вечер с Далем. Бал”. Из последующих кратких заметок Жуковского видно, что и в следующие два дня они много времени провели вместе. Отмечены “разговор с Далем”, пребывание “у Далевой жены”. Когда 15 июня гости покинули Оренбург, В.И. Даль провожал их до Уральска. Жуковский записал, что он ехал вместе с Перовским, его ближайшим другом, но сначала в тарантасе с Далем.
Во время поездки в Уральск в семье произошло большое несчастье - скончался маленький сын Святослав. Для всех, а особенно для Юлии Егоровны это было тяжелым ударом, 20 июля Даль писал сестре: “Четыре года сряду тешила судьба нас житейным и семейным счастьем и только изредка разве... суетные случаи напоминали нам истину древнего (изречения): нет счастья на земле! Вот и мое семейство познало горькую утрату, которой молодой и крайне чувствительной матери перенести тяжело; не велик человек, а дом теперь пуст! 18-го июня, в день маменькиного рождения, часу в 3-м ночи Святослав скончался. Я, по приказанию В.А., ездил за наследником в Уральск, воротился уже в тот же день, 18-го в полдень. Юля теперь спокойна и вынесла всю беду лучше, нежели я полагал”[65 ИРЛИ.].
Но долго предаваться печали ему не пришлось - в первых числах июля Даль вновь оказался в Уральске в связи с происшествием, которое произошло во время пребывания там наследника, - группа казаков пыталась подать ему жалобу на притеснения местных властей. После отъезда высокого гостя наказной атаман В.О. Покотилов оповестил Перовского об опасном брожении умов в казачьем войске. В разбирательстве этого дела участвовал и В.И. Даль. Виновные были наказаны, а зачинщики сосланы в Сибирь. Далем написан текст “Приказа генерал-адъютанта Перовского по Уральскому войску”, датированный 4 июля 1837 г.[66 “Рус. старина”. 1897. №11. Очерк VIII.]
В Уральске Даль - впервые после возвращения из Петербурга - смог основательно взяться за написание писем к столичным писателям и сестре. Эти письма чрезвычайно интересны, так как помогают понять, какой напряженной внутренней жизнью он жил в это время, успешно совмещая службу с писательством и работой натуралиста. Так, в письме А.А. Краевскому он сообщает, что написал “с пяток повестей и рассказов”, которые нужно лишь переписать начисто.
Сестре Паулине Даль рассказывает о своем горе, переосмысливает его. Он пишет 4 августа: “Давно, давно и очень давно, сестрица, не писал я тебе ни слова. Сперва почти некогда было, работал, сколько сил было над отчетом за прошлый год, который следовало кончить к приезду В.А., потом то, другое, третие, - дело затянулось, я заленился и когда, проводивши наследника в Уральск, воротился я домой в обед на маменькино рождение, то нашел Святлашу своего - на столе. Долго не верилось нам с женой в беду и горе. Вот, так были мы избалованы в четыре года нашего брака счастьем; особенно для нее, это было что-то новое, к чему она не привыкла. Меня уже не так легко удивить и сбить с толку - грусть и горе не гложет меня и не убивает через меру, а так, заставляет иногда только призадуматься на счет будущего и прошедшего и - предать дело воле Божией. Не миновать же того, чтобы умереть, ни нам, ни детям нашим; а коли оглянешься назад, поглядишь вперед, то видишь и тут и там одну только Вечность - то как-то совестно придавать муравьиному бытию своему такой вес и важность. Ничтожно и суетно привязываться к житейским заботам до такой степени, тогда как час, сутки, год и десять лет в сравнении с этою вечностью так же ничтожны, как один миг в жизни нашей. Коли Богу угодно сохранить и вырастить мне живого сына, то не стану плакать по мертвым.
Жена крепко порывалась куда-нибудь в деревню, ей летом в городе неимоверно скучно. Мне нельзя было ехать, и мы уже думали оставаться на все лето дома, как В.А.П. вдруг собрался и поехал, за делами, в Уральск, и мне велел ехать с собою. Поэтому я в тот же день отправил жену с Арсланом к Циолковскому в деревню, где они живут довольны и веселы уже около месяца, а мы сидим в Уральске, откуда, однако, скоро отправимся домой.
Тогда надобно опять засесть на полгодика, до весны, и поработать”[67 ИРЛИ.].
Даль здесь мало пишет о делах, которые привели его в Уральск, так как цель поездки была секретной. Зато он довольно обстоятельно рассказывает сестре о своей литературной работе. Опять упоминает “Памятную книжку для нижних чинов Императорских казачьих войск”, сообщает, что ему предложено написать такую же для солдат, только здесь уже должно быть не просто изложение правил службы, а занимательное чтение, которое будет развивать, просвещать, обучать не только военному делу, но и расширять кругозор, воспитывать патриотические чувства. Речь идет о будущей книге “Солдатские досуги”: «Посылаю тебе, при открывшемся случае, книжечку мою, которая наконец вышла. Кой-что выкинуто, но, спасибо, ничего не переменили. Она разослана во все казачьи войска. Теперь я приготовил: “Солдатские досуги”, книжка, которой выйдет, если Правительству будет угодно, несколько частей и которая назначена для солдатского чтения и заключает дельное и шуточное, забавное и поучительное, в коротких, перемежающихся между собою статьях. Не знаю, как она понравится».