Курганов молчал. С неожиданной, но давней, полузабытой усталостью почувствовал он вдруг какую-то странную, непонятную зависимость от этого, только сегодня впервые увиденного им человека. Было что-то неопровержимо убедительное в его светлых волосах, располагающей к откровенности улыбке, во всех его доброжелательных жестах, манерах, словах.

Курганов посмотрел в широкое окно вестибюля. Золотистый купол Исаакия привычно желтел на своем месте. Каменная громада собора, четко организованная строгой классической колоннадой, звала к определенности, к решительности, к упорядочению настроений и чувств. «Черт с ним! — неожиданно для себя вдруг подумал Курганов. — Женюсь на Римме!.. Если уж вышибать клин клином, так до конца!.. Закачу свадьбу не хуже, чем тогда, в Москве. Уйду из газеты, перееду насовсем в Ленинград, буду жить здесь… Ленинград ничем не хуже Москвы. А во многом для меня, для моего теперешнего положения, даже лучше. Потому что не будет здесь всех этих московских лиц, которые о прежней жизни мне все время напоминают… Все старое перечеркну, выброшу и забуду! Начну совершенно новую жизнь!.. А Римме к свадьбе подарю золотое кольцо. Но только без всяких этих аллегорий — без трех бриллиантов, без намеков на будущее. Обыкновенное золотое кольцо. Обручальное…»

— Ну, так как же? — спросил редактор.

— Я же вам сказал — есть уже один сценарий об алмазах! — раздраженно бросил через плечо Курганов. — Вам просто никто не разрешит одновременно делать два фильма на одну и ту же тему!

— Зачем на одну и ту же? — пожал плечами редактор. — У вас в книге о Якутии огромное количество прекрасных сюжетов. Для Москвы вы писали сценарий о первоначальной стадии алмазной эпопеи — о поисках алмазов, а для нас напишите о следующем этапе: алмазы уже найдены, в тайге начинают строить алмазный комбинат и вокруг него новый город — Алмазоград… Вот вам и название для сценария: «Алмазоград»! Ведь неплохо, а? Гениальное название! Так и просится само на экран, а?

— Хорошо, я согласен, — неожиданно и быстро сказал Курганов. — Только давайте не тянуть с договором.

Редактор схватил Курганова за руку.

— Сейчас у меня завтрак с иностранной делегацией и товарищами из министерства, — торопливо заговорил он, — а ровно в двенадцать я жду вас на студии. Я закажу вам пропуск. Пойдем прямо к директору, подпишем договор. Ну как, договорились?

— Договорились, — сквозь зубы ответил Курганов.

Поднявшись на старинном, тихоходном лифте на четвертый этаж и войдя в номер, Олег долго и неподвижно стоял посреди комнаты.

Купол Исаакия знакомо рисовался в окне на фоне пепельного ленинградского неба. Я сплю, подумал Курганов, глядя на собор, или все это действительно происходит со мной наяву? Значит, для того, чтобы встретиться сегодня с этим человеком в вестибюле гостиницы, я должен был взять в аэропорту Кустаная билет не в Ялту и не в Одессу, как я хотел это сделать, а именно в Сочи и там, на городском пляже, встретить Игоря (а он до этого уже должен был познакомиться с Риммой). И Римма должна была вот так внезапно собраться домой, чтобы я полетел вместе с ней в Ленинград, оставив чемодан в Сочи. И сегодня утром я должен был именно в это время спуститься вниз, чтобы идти на почту (выйди я на десять минут раньше — мы бы с редактором разминулись). И только потому, что все это произошло именно в такой последовательности, одно за другим, стало возможным существование будущего сценария «Алмазоград». Именно поэтому, из-за такого стечения обстоятельств, население города Ленинграда может на одного человека увеличиться, а население города Москвы — на одного уменьшиться. (А если бы Римма в этом году не поехала в Сочи?)

Что это? Случайности? Закономерности? И если закономерности, то какие? Кто следил за таким ходом событий? Кто контролировал всю эту цепь? Кто не позволил никакой неожиданности ни разу Емешаться в эту вереницу будто бы нарочно совершенных поступков?

В десять часов Курганов набрал написанный накануне Риммой на авиационном билете номер телефона.

Трубку сняли сразу.

— Олег, ты? Здравствуй! — послышался знакомый, взволнованный голос, и у Курганова на душе снова стало спокойно и умиротворенно. — А я чуть было сама тебе не позвонила. Я даже твой номер узнала.

— Здравствуй, — улыбнулся Курганов. — Ну и надо было позвонить, я давно уже около телефона сижу.

— Олег, а я Элле в Сочи телеграмму дала по телефону, чтобы они с Игорем зашли за твоими вещами.

— И я дал телеграмму в Сочи, но неправильную.

— Почему неправильную?

— Потому что попросил хозяйку послать чемодан в Москву, а его надо посылать сюда, в Ленинград.

— Почему сюда?

— А потому, что я собираюсь жениться на вас, мадам, и сделаться жителем легендарного города на Неве.

Трубка молчала.

— Римма, ты где?

— Я-то здесь, но ты больше так не шути, Курганов.

— А я и не шучу. Я переезжаю в Ленинград. Мне полчаса назад предложили в вестибюле гостиницы «Астория» очень хорошо оплачиваемое место под солнцем. И это место, как нарочно, находится именно в Ленинграде…

— Олег, перестань…

— А чтобы ты поняла, насколько я не шучу, через двадцать минут ты выйдешь на Литейный и будешь стоять около своего дома. Я заеду за тобой, и мы поедем в ближайший загс…

— Курганов, остынь…

— Мы поедем с тобой в ближайший загс и узнаем: что должен сделать москвич, чтобы жениться на ленинградке.

— Москвич должен для начала развестись со своей московской женой.

— Риммочка, ну как не стыдно? Ты же знаешь — у нас давно все кончено. Наш нерасторгнутый брак — пустая формальность. Я в три дня разведусь.

— Значит, ты переезжаешь в Ленинград…

— Да, переезжаю.

— А как же быть с твоей газетой?

— Уволюсь. Или попрошу, чтобы назначили сюда собственным корреспондентом.

— А твой фильм в Москве?

— В Москве фильма не будет. Будет фильм в Ленинграде.

— А ты скор на руку, Курганов…

— Римма, так я заезжаю через двадцать минут?

— Я не смогу сейчас выйти из дому… Пока я с вами в Сочи развлекалась, купалась и ходила в горы, у меня мама очень серьезно заболела. Я прямо сердцем чувствовала… А сестра придет только в четыре…

— Какая сестра? Медицинская?

— Да нет, обыкновенная. Родная моя сестра.

— Римма, мы что — не увидимся сейчас?

— Я же сказала — я не могу уйти из дому.

— Тогда я сам к тебе приеду!

— Нет, не надо.

— Почему?

— Это неудобно.

— Да почему неудобно?

— Да потому, что у нас всего одна комната. И в ней лежит старая больная женщина.

— Римма, у тебя нет своей квартиры?

— Нету.

— Да я никогда не поверю, чтобы у такой женщины, как ты, не было своей квартиры.

— Сейчас пока нету. Временно.

— Мы сегодня же найдем тебе квартиру, слышишь? В крайнем случае — завтра. Завтра у меня будет куча денег…

— Курганов, вернись на землю.

— Да я стою на земле обеими ногами. И с сегодняшнего утра, может быть, даже крепче, чем когда-либо.

— Романтическая ты все-таки личность…

— Я абсолютно реалистическая личность. Мне сегодня утром «Ленфильм» заказал сценарий. И договор на шестьдесят тысяч.

— Когда же они успели? Сейчас только начало одиннадцатого…

— Случайно встретил в вестибюле, когда ходил на почту, работника сценарного отдела. Он, оказывается, давно уже меня разыскивает. А мне, чтобы приехать в Ленинград, нужно было встретить тебя. Понимаешь, какое совпадение?

— Понимаю.

— Наша встреча в Сочи, оказывается, была предопределена судьбою и «Ленфильмом». А теперь товарищ Ленфильм взялся финансировать первые полгода нашей жизни в городе на Неве, понимаешь?

— Понимаю…

— А ты говоришь, романтическая личность. Да я сейчас самая реальная личность на всех этажах гостиницы «Астория».

Молчание.

— Алло, Римма, ты Чего молчишь?

— Я не молчу…

— Так когда мы увидимся?

— Позвони в половине пятого…

Без десяти двенадцать Курганов был на «Ленфильме». Студия удивила его своими маленькими, по сравнению с «Мосфильмом», размерами и полудомашней обстановкой.

Сияющий редактор встретил Курганова на пороге.

— Директор уже подписал четыре бланка для договора с вами, — радостно сообщил он, — Как только я рассказал ему о вас, он тут же позвонил главному бухгалтеру и приказал выдать аванс сегодня же. Прямо сейчас.

— Оперативный человек у вас директор, — улыбнулся Курганов.

— Таким образом, поставив свою подпись вот на этих четырех бланках, вы сию же минуту можете идти в кассу и получить двадцать пять процентов от общей суммы гонорара за сценарий «Алмазоград».

— Условия договора не изменились? — спросил Курганов.

— Ни на одну копейку! Пятнадцать тысяч на руки сейчас и сорок пять через полгода, после сдачи сценария.

«Авантюра, — подумал про себя Курганов. — Ведь в Москве же не получилось… Опять будут вызывать на помощь Аркадия Леонидовича?»

— Все промежуточные стадии наших отношений, — добавил редактор, заметив, что Курганов задумался, — мы будем регулировать в рабочем порядке, и, надеюсь, к взаимному удовлетворению.

«Но ведь он же знает о судьбе московского сценария, — продолжал размышлять Курганов. — И тем не менее с легкой душой отваливает мне пятнадцать тысяч. Значит, верит в меня… Так чего же я сам в себя не верю?»

«Подумай, подумай хорошенько, прежде чем подписывать, — мелькнула где-то около виска мысль. — Ведь это же не шутка, придется долго и напряженно работать, а ты жениться надумал и место жительства менять…»

«Второй сценарий пойдет легче, чем первый, — решился наконец Курганов, — И потом, они же серьезные люди, государственное учреждение. Не будут же они, в конце-то концов, просто так деньги на ветер бросать… Значит, что-то во мне есть. Что-то кинематографическое. Не лично во мне, а в моей книге. Недаром и благодетель сразу на нее клюнул, и этот светловолосый… Он же сам сказал, что сейчас мода на молодых журналистов. Ведь это же здорово, Курганов! Этим надо гордиться! Ведь это же успех, победа!.. Ты побеждал на всех стадионах, на всех гаревых дорожках, на которых выступал, — почему бы тебе не начать побеждать на киностудиях?»