Или он не хотел, чтобы я упомянул о его вторжении в кабинет папы.
— Ты словно далеко мыслями, — сказала она. — Папа сказал, что ты спрашивал его о подходе Конфедерации к горе Сент-Хеленс.
— Да, — сказал я. — Но он ничего не рассказал.
Слова прозвучали резче, чем я хотел. Мама взглянула с вопросом.
— Ты расстроен из-за этого.
Она читала мое настроение магией или понимала, как мама? Наверное, не важно.
— Я не ребенок. Я уже в Колледже. Я заслужил магию. Мне не нравится оставаться в неведении, будто мне это не понять.
— О, Джонатан, не в том дело, — сказала мама. — Мы оба знаем, какой ты способный. Было чудесно видеть, как быстро развиваются твои таланты в магии и не только. Твой отец не думает, что ты не справишься. Мы хотим избавить тебя от стресса, что приходит с ответственностью, пока мы можем.
Я не мог злиться на нее, еще и после таких слов. Но папа… Жар опалил мое горло.
— Или папа не хочет признавать, что избегает своей ответственности.
Мама вскинула брови.
— О чем ты?
— Он собирается действовать? Настаивать, чтобы послушали, а не ждать в стороне, пока все согласятся? Люди умирают. Много людей. Если власти не-магов не могут сами справиться… Он всегда говорил, что потому нам нужно объединиться, чтобы помогать им в таких ситуациях. Теперь ситуация опасная. Я знаю, что ваши друзья поддерживают идею. Разве не пора надавить?
— Почему ты думаешь, что он не действует? — спросила мама.
Слова застряли в горле на миг, а потом прозвучали:
— Я вижу только разговоры, как нам нужно помогать остальным, но потом… даже когда кто-то умирает перед ним, он и пальца не поднял, чтобы помочь. Потому что он переживает из-за того, что подумают такие, как дядя Реймонд.
Мама поджала губы. Двигатель гудел, мы завернули за угол.
— Ты про случай в те выходные.
Я подавлял стыд, но он был там, сжимал мою грудь.
— Мы были там. Если и нужен момент, чтобы разбить те правила, как он говорит…
— Ей помогали. Люди звонили в скорую. Кто-то оказывал первую помощь.
— Но она все еще могла умереть. Может, умерла. Даже если нет, вдруг там не было бы помощи?
— Тогда никто не увидел бы наши чары, и мы бы вступились, — сказала мама, но ее голос был слишком ровным. Словно мы не говорили о жизни и смерти.
— Но так делают все маги. А он всегда говорит, что мы должны делать больше.
Мама кивнула.
— И мы пытаемся убедить в этом общество. Но прогресс медленный, Джонатан. Многие в Конфедерации иначе оценивают риски, чем он или кто-то из наших друзей. И принцип твоего отца — справедливость. Разве честно с его стороны будет раскрыть всех магов, потому что он считает, что так правильно, даже если они не согласны?
Я так об этом не думал. Я скрестил руки, сдерживая гнев, подавляя нечто, похожее на вину. Я не думал о таком принципе, когда решил открыть Эми общество магов.
Но я никому не навредил. Я никого не раскрыл. И я навредил бы Эми, если бы оставил ее в неведении насчет силы и мира, частью которого она была, да?
— Не знаю, — сказал я маме.
Мама остановила машину у Колледжа.
— У тебя есть много времени набраться опыта и сделать свои выводы. Но, поверь, если твой отец что-то делает или нет касательно жизней не-магов, это не значит, что ему просто принимать такое решение. В такие моменты нужно видеть разницу между тем, что вызовет у тебя гордость, и тем, что лучше для всех.
* * *
Профессора дали нам днем заниматься самим, и я независимо учился в такси, двигаясь к западной стороне парка. Я обещал Эми, что встречусь с ней за обедом и проверю результаты нашего ночного похода.
На дорожке было немного мусора, что летал, пока я ждал снаружи. Целлофановый пакет, обертка от батончика и салфетка. Здание школы выглядело потрепано по сравнению с тем, которое я только что покинул.
Она заслужила лучшего. Конечно, я пришел к ней, потому что так было для всех. Разве это могло быть только для меня?
Эми вышла чуть позже. Она взяла меня за руку, и приятная дрожь пробежала по мне. Я быстро поцеловал ее. Ее щеки мило покраснели, глаза сияли.
Да, это было правильно.
— Как нам получить те газеты? — спросил я, пока мы шли по улице.
Она удивленно взглянула на меня.
— Думаю, в киоске у парка. Ты редко покупаешь газеты, да?
— Да. Папе приносят на выходных «Times». Я знаю только это.
— Тогда я научу тебя новому, — она потянула меня за руку. — Идем.
Учить было почти нечему, когда мы подошли к киоску с газетами. Я сто раз проходил такие в прошлом, но не обращал внимания, сколько бумаг простаков там было. Я моргнул от их количества.
— Какие нам нужны?
— Те, в которых общие новости, а не только местные… — Эми склонила голову и стала вытаскивать их из стойки.
Мы купили пять разных газет и устроились на скамейке в парке. Не нужно было скрываться, ведь это не было магией. Мы с Эми взяли по газете, листали их в поисках статей о вулкане. Мы только начали, когда голова Эми дернулась.
— Ты в порядке? — сказал я.
— Да. Все хорошо, — она потерла ухо. — Я еще привыкаю к… ощущению магии постоянно. Это немного странно.
Она не звучала радостно. Гул магии в воздухе был успокаивающим для меня. Я нахмурился.
— Это тебя беспокоит? — я где-то ошибся, знакомя ее с магией?
— Нет, — сказала она. — Я привыкаю, — она улыбнулась и ткнула плечом мое плечо. — Давай искать дальше.
Я наблюдал за ней еще миг, она склонилась над газетой. Мне стало не по себе. Я не был умелым наставником. Но я думал, что раскрытие магии будет восхищать.
Она неплохо выглядела. Просто вздрогнула. Я отогнал тревогу и продолжил работу.
В моей газете было две статьи: одна перечисляла то, что я уже знал — ситуация, с виду, стабилизировалась, власти призывали к спокойствию и все такое. А в другой геофизик объяснял, почему на боку вулкана появилась шишка, и почему хорошо, что ее рост прекратился.
Эми вздохнула.
— Ничего о новых отчетах. А у тебя?
Я покачал головой.
— Они, похоже, не изменили подходы к безопасности.
Мы взяли еще по газете. Статьи у меня говорили о том же, но другими словами. Я нахмурился.
— Ничего не изменилось. И то, на что мы указали…
— Ученые могут над этим работать, просто еще не сообщили репортерам, — предположила Эми, но не звучала уверенно.
— Даже если это так, они слишком медленны. В отчете извержение произойдет через десять дней. Может, даже раньше.
— Мы оставили неточное послание.
— Я рассказал им все, что они должны были понять. Что еще им нужно?
— Может, мы можем как-то еще достучаться до кого-то.
— Например? — спросил я.
Она кусала губу.
— Не знаю. Папа говорил, на политиков давят компании. Не знаю, можно ли это затмить.
Нет. Мы не были детьми, но власти видели нас такими. И у нас не было информации, которой они не знали, если брать то, что не связано с магией.
Я посмотрел на статью перед собой. Я читал, скрипя зубами.
— Зевс, ты знаешь, что люди просят, чтобы их впустили в зону риска, чтобы они убрали дома? Они не понимают, что могут умереть? То, что они простаки, не означает, что все — идиоты.
Эми напряглась рядом со мной.
— Как ты их назвал?
Я растерянно взглянул на нее.
— Вроде бы идиотами. Думаю, так и зовут тех, кто хочет подойти к дымящемуся вулкану.
— Нет, — сказала она. — До этого. Простаки?
О, папе не нравился этот термин, и я редко его использовал. Она услышала впервые.
Я понизил голос. Никто мимо нас не шел, но я не хотел, чтобы это подслушали.
— Просто… мы так описываем людей без магии. Которые не ощущают ее. Они простые.
Эми поджала губы.
— Звучит как оскорбление.
В этом был смысл. Потому папе и не нравилось.
«Слово показывает долю презрения, которое не стоит развивать».
«Простой» — не было комплиментом.
Но, боги, сейчас слово подходило.
— Это такое выражение, — сказал я.
— Говорить о людях, как я, словно мы хуже вас.
Я моргнул.
— Не таких, как ты. Ты — не простая.
Она отмахнулась.
— Тогда о таких, как мои родители. Как мои друзья. Как все, кого я знаю. Так ты о них думаешь? Что они простые и тупые? — ее голос становился выше.
— Нет, — возразил я, стараясь звучать тихо. — То есть… они простые. Без магии, — они не подозревали о мелодии в мире. — Но я не считаю это их виной…
Она смотрела на меня так, будто я ударил ее по лицу.
— Поверить не могу, что ты так думаешь.
О чем она? Я не думал хуже о таких людях, как ее отец. Но я не знал, как объяснить, не разозлив ее еще сильнее. Я не знал, почему она расстраивалась. Я не говорил так о тех, кого она знала.
— Не лучшее место для этого разговора, — сказал я.
— Точно, — Эми разглядывала меня. — Мы же окружены простаками? — я не спорил, и она встала, бросила газету на свое место. — Ты бы не заговорил со мной, если бы тебе не нужна была информация, и дальше считал бы меня простой, да?
— Не было бы причины, — начал я, но явно говорил не то, что нужно.
— Конечно, — сказала она. — Как и нет причины использовать эту свою суперсилу, чтобы помочь другим. Я все еще прежняя, Джонатан. Летающий карандаш ничего не изменил. Мне лучше вернуться на уроки.
— Эми, — сказал я, но она уже уходила.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Эми
— О, как я это хочу, — Лори смотрела на диск Блонди «Call Me», который вытащила с полки. — Но денег с летней подработки почти не осталось, а мне нужно прожить еще полтора месяца до следующих.
Дениза скользила пальцами по дискам, пока шла по ряду.
— Это постоянно на радио. Ты и так это услышишь.
— Но не тогда, когда хочу, — Лори сморщила нос, как всегда делала, пытаясь что-то решить. — Что думаешь, Эми?
— Хм? — я пришла в себя.
Обычно я была рада походу в магазин музыки с друзьями, но за песней Элтона Джона, играющей из колонок магазина, я слышала гул ламп, что действовал на нервы. Весь магазин гудел. От этого шепот магии окутывал меня шумом электричества, который ощущался сильнее после того, как Джонатан повысил мое восприятие.
— Земля вызывает Эми, — рассмеялась Дениза. Не со злостью — Дениза всегда тепло улыбалась, когда шутила — но от ее шуток я нервничала сильнее. Они с Лори были вместе с начала старшей школы, а я появилась в начале года. Они мне нравились, и мы явно сближались, но мне было не так удобно, как с подругами из старой школы.