Мое сердце дрогнуло. Он вызывался провести со мной время, еще и не ради еды. Он звучал даже заинтригованно.
— Да, это было бы отлично, — сказала я.
Я подвинула газеты, чтобы он мог сесть удобнее. Папа взял одну из недавних, разгладил ее на коленях. А потом посмотрел на одну из фотографий в рамке на моем столе.
Я не знала, почему ее берегла. Большую часть времени мне было не по себе от фотографии мамы, папы и меня, мы обнимались на пляже во время отпуска во Флориде, когда мне было девять. От солнца волосы мамы пылали. Я ощущала запах крема от загара.
Конечно, папе было сложно смотреть на меня. Я была очень на нее похожа.
— Переезд дался тебе тяжело, да? — сказал он, глядя мне в глаза.
Я пожала плечами.
— Не так все плохо. Новая школа мне нравится. И у меня там теперь есть друзья, — не такие близкие, как в Цинциннати, но, может, со временем так будет и здесь.
— Я про… — он скривился. — Я погрузился в новую работу. Я не был… так доступен, как стоило быть. Я не хочу, чтобы ты думала, что я закрылся от тебя, понимаешь? Если что-то нужно, всегда можешь прийти ко мне.
Горло сдавило. Я могла лишь догадываться, как тяжело ему было. Но так было странно говорить. И я сказала:
— Спасибо. Я рада, что ты здесь.
Папа улыбнулся мне, и все словно встало на места. Будто мы пытались быть счастливой семьей даже без мамы.
— А теперь насчет разломов, что тут описываются, — начал он, постучав по странице перед собой, и я склонилась и впитывала все, что он рассказывал.
* * *
В субботу яркое солнце сияло на воде фонтана в Центральном парке. Я заметила Джонатана во дворе и помахала, спеша к нему. Мы встретились в парке, как обычно. Мы находили один-два часа в дни, когда я не подрабатывала после школы, и я старалась поскорее понять магию.
Конечно, я не могла сказать, что хотела видеть его так часто только поэтому. Улыбка Джонатана вызвала трепет в моем животе. Он вел себя дружелюбно, но некоторыми ночами, когда я обдумывала произошедшее за день, я представляла, как было бы, если бы он зашел дальше. Он не переставал быть милым, уверенным или интригующим, как в первый вечер в офисе.
— Было несложно уйти? — сказал он, пока мы шли к уединенной части парка, где я обычно тренировалась.
Я покачала головой.
— Я сказала папе, что встречусь с подругой. Пустяки, — это почти не было ложью, хоть мне и было не по себе. Папа старался болтать со мной о последних новостях о горе и о том, что я собиралась делать, так что магия в моей жизни начинала сама по себе казаться ложью.
— Он не увидел еще поводы тревоги в вулкане? — спросил Джонатан.
— Нет. Он думает, что уровень угрозы не изменился, но политикам стоило проявить больше осторожности. Но пока еще ничего плохого не произошло.
— Хорошо. Я буду слушать, может, маги что-нибудь заметят, — он улыбнулся, сменив тему. — Ты тренировалась?
— Конечно, учитель, — я закатила глаза, но при этом захотелось впечатлить его. Я посмотрела на землю впереди и заметила брошенную бумажку. Никого не было рядом, и ветерок немного трепал ее. Я могла это сделать.
Джонатан говорил, что магия лучше реагирует на фразы на древнегреческом и латыни, которые он учил в школе, но я пока придерживалась песен, которые понимала. По его словам, главное, чтобы ритм слов позволял проводить магию, подчиняя нашей волк.
Я тихо зашептала строку, которую использовала на листике в первый день тут, сосредоточилась на бумажке. Она поднялась в воздух, покачиваясь, а потом пролетела к моей ждущей ладони. Я сжала на ней пальцы с торжеством.
— Хорошо, — сказал Джонатан, склонившись, и я покраснела. Он был так уверен в себе и мне, что я… это было заразительно.
Мне хотелось думать, что ему нравилась не только моя магия. Мне в нем нравилось многое: его стиль общения, его терпение во время упражнений, его удивление мелким не-магическим вещам, которые мне казались нормальным. Он бы не тратил на меня столько времени, если бы ему было все равно, да?
— Надеюсь, ты не против, если я придержу те записи, что ты дала, до следующей встречи, — сказал он, игриво задев мой локоть, шагая рядом. — Ты была права. «Pink Floyd» меня впечатлили.
От этого трепет усилился — я впечатлила его музыкой и магией. Я ткнула его локтем в ответ.
— Ты еще не слышал их ранние альбомы. Там круче.
Вопль отвлек меня от Джонатана. Мальчик на поляне у деревьев спешил к большому полосатому воздушному змею. Ветер вырвал его из рук мальчика. Он пытался поймать нить, но промахивался. Его нижняя губа дрожала, а ветер поднимал змея все выше. Бедняга.
Джонатан взглянул на меня, замер и сказал:
— Мы можем ему помочь. Это будет хорошей практикой.
— О чем ты? Мне не хватит контроля, чтобы поймать всего змея.
— Ты не будешь одна, — сказал он. — Маги могут направлять магию друг в друга, чтобы объединить навыки. Я покажу.
Он протянул руку. Мое сердце забилось быстрее, я сжала его пальцы, теплые и сухие.
— Помнишь ту песню? «Возвращение на землю»? — сказал он. — Пой со мной. Медленно.
Я одновременно с ним напевала текст. Магия, которую я ощущала, стучала по моей коже. Она обвила наши соединенные пальцы, текла между нами, хотя больше от него ко мне.
Так много. Я столько еще не ощущала, весь воздух и все во мне гудело. Я могла сделать все этой силой.
Но сейчас мы просто хотели помочь ребенку вернуть змея. Джонатан поднял голову к небу, и мы снова запели вместе. Я ощущала его намерения в магии вокруг меня: вверх, обвить энергией змея и опустить, словно ветер утих.
Змей опустился достаточно, чтобы мальчик поймал нить. Он выдохнул с облегчением. Я отвлеклась от змея, посмотрела на Джонатана, улыбаясь. Энергия магии все еще щекотала меня.
Джонатан огляделся, проверяя, что мы не привлекли внимание.
— Как тебе это? — спросил он.
— Это было… невероятно, — я рассмеялась. — Спасибо. Теперь я хочу повторить это.
Он просиял.
— Вообще-то… мои родители уехали на выходные, и моя сестра у тети с дядей. Я думал, было бы неплохо потренироваться в уединенном месте, особенно если мы хотим попробовать чары сложнее. Пойдешь ко мне?
В его дом? Сердце дрогнуло. Он пару раз провожал меня домой, но не проходил внутрь. Мне казалось, что в том районе он обычно не бывало, но он казался любопытным, а не недовольным. Каким был его дом?
— Да, — сказала я, надеясь, что звучу ровно. — Почему нет?
Мы шли мимо деревьев и по дорожке вдоль парка. Джонатан все еще сжимал мои пальцы. Он повел меня по улице дальше, обрамленной высокими красивыми зданиями, и я сдерживалась, чтобы не пялиться. А потом он открыл входную дверь на середине улицы. Я прошла внутрь, и мой рот раскрылся.
— Ого, — ноги ударились о паркет, что так сиял, что на нем точно можно было кататься. Огромная хрустальная люстра висела в нескольких футах над моей головой. За ней вилась лестница на второй этаж. — Ты тут живешь?
Джонатан рассмеялся.
— Я надеюсь. Иначе я ужасно ошибался последние семнадцать лет.
Я прошла за ним по лестнице, кусая нижнюю губу. На миг я подумала, что мы окажемся в спальне Джонатана. Если я шагну туда, нервы взорвутся.
К моей радости, он толкнул дверь в стороне и сказал:
— Это наша библиотека.
Запах кожи и старой бумаги наполнил мой нос, я прошла за ним. Ого. Библиотека была большой. Полки обрамляли стены от пола до потолка, все были забиты книгами. Большой персидский ковер, в который мои ноги погружались, покрывал почти весь пол. Кресла и диван были будто из викторианской эпохи, но сохранились, словно стояли в музее.
— В общих библиотеках магии больше текстов, — сказал Джонатан, словно думал, что меня разочарует комната. — Ты скоро получишь к ним доступ, как только тебе разрешат учиться.
— Думаешь, твои родители помогут? — я все еще озиралась, стараясь не глазеть еще сильнее, чем было.
— Конечно. Как только они увидят, как быстро развивается твой талант, как только ты сможешь уверенно наколдовать хотя бы несколько чар, мы поговорим с ними, — он улыбнулся мне. — Просто дай знать, когда будешь готова.
— Еще не готова, — сказала я. — Так что тебе нужно меня учить, — я замешкалась. — Мы можем еще раз попробовать объединить магию?
— Конечно, — он указал на диван. Я села рядом с ним на твердую подушку, между нами было несколько футов. Он взял меня за руку, и мое сердце забилось быстрее.
— Что хочешь сделать в этот раз? — спросил он.
— Не знаю… А что мы можем?
Он рассмеялся.
— Почти все, главное, не зазнаваться. Почему бы тебе просто не постараться привыкнуть к ощущению магии? Когда я направлю в тебя больше, сосредоточься, ощути все получше, постарайся понять облик. Если в голову придет идея, колдуй.
Он посмотрел на наши соединенные руки и стал медленно колдовать на латыни в ровном ритме. Энергия гудела в воздухе уже громче, покалывала на моей ладони и руке, доходя до груди, лишая дыхания. Магия потоком дрожала у меня во рту, я приоткрыла его.
Боже, я могла сделать с этим все, что хотела, да? И в тот миг ощущала, что могла построить поместье сродни тому, в котором сидела. Я взглянула на Джонатана, сосредоточенного на наших ладонях, и симпатия с благодарностью звенели во мне вместе с магией.
Я могла призвать это чувство и отправить ему? Показать ему, как много для меня значит, что он привел меня в этот мир?
Строчка из песни, что-то о благодарности и связи, подступила к губам. Я едва замечала слова, все внимание было на Джонатане. На его лице и уверенности во мне. На моем восторге от всего, что он мне давал. Я собрала ощущение в себе и представила сияние, переходящее от меня к нему.
Джонатан вскинул взгляд. Его синие глаза посмотрели в мои, чуть расширились. Он все колдовал, даже когда мое пение сбилось. А потом и он утих. Магия все еще гудела вокруг меня, громче, чем раньше. Он крепче сжал мою руку.
Он без слов склонился и поцеловал меня.
Это было и удивительно, и тем, на что я надеялась. Его губы задели мои, и я поцеловала в ответ, надеясь, что не было очевидно, что в этом у меня опыта было не больше, чем с магией. А потом я забыла о тревоге, его свободная рука поднялась, он запустил пальцы в мои волосы. Его прикосновение вызвало искры. Его рот двигался на моем, пылко, но нежно.