— Ты мне наговорил всякой всячины, старик — засмеялся Конан хриплым голосом — Сейчас я стукну тебя по голове и спокойно выйду из дворца. Если кто-то захочет крови, то, клянусь Кромом, первым кому я перережу горло, будешь ты, да и остальные нахлебаются досыта!

Вайомидис нисколько не смутился. Его серые глаза по-прежнему взирали на упрямого северянина с хмурой уверенностью. Жреца по всей видимости ничуть не испугали угрозы варвара, хотя тот меньше всего был похож на шутника.

— Ты не сможешь причинить мне вред. — сказал тот и у Конана брови полезли вверх от удивления — Более того-Вайомидис тонко улыбнулся — Ты, Конан, должен молить богов о том, чтобы со мной ничего не случилось, иначе и ты умрешь страшной, мучительной смертью.

— Все мы когда-нибудь умрем — философски рассудил киммериец — Может быть моя смерть бродит где-то поблизости, но если ты вознамеришься воспрепятствовать моим планам….

— Посмотри на свои царапины, северянин — прервал Конана жрец- Рамасанти знала, что ей никогда не удасться победить тебя в схватке и я тоже знал об этом — жрец печально развел руками в ответ на недоверчивый взгляд чужестранца — Я молился Асуре, чтобы ты не убил ее. Нам нужно было заставить тебя помогать нам. Когти медных браслетов смазаны ядом из желез болотного демона. Здоровый, сильный мужчина умирает от этого яда в течение месяца. Ты же, не смотря на поразительную жизненную силу, переполняющую твое тело, такое сильное и выносливое, протянешь не намного дольше. Конечно, Конан, ты будешь бороться, сопротивляясь изо всех сил, но зеленая гниль сожрет тебя изнутри. Ты ослепнешь, оглохнешь и будешь визжать от боли. Конец твой будет просто ужасен.

— Ты лжешь старик! — Конан вздрогнул, представив, что ждет его в том случае, если все сказанное жрецом правда.

— Варвар, ты сомневаешься в словах служителя Высшим силам? — жрец казался искренне удивленным — Цивилизация испортила тебя. — Лжешь. лжешь..- задумчиво бормотал Конан, полувытащив меч и размышляя о том, не пора ли привести в действие свои угрозы относительно небольшого кровопускания — Не стал бы ты рисковать девчонкой, небось служит тебе не на страх, а на совесть. Глаза у нее блестят по-особенному. Такие не предают. Что ей стоило ненароком оцарапать меня еще там, в темнице?

— Девочка очень честная — тихо проговорил Вайомидис. — Не сомневайся, воин, Ади-Басс поступил бы именно так, как ты и говоришь. Рамасанти… Она хотела, чтобы все было честно, чтобы и у тебя был шанс.

— Честно? — бешеный блеск синих глаз затавил жреца слегка попятиться — Неизвестный яд в моей крови, а ты говоришь о честности?!

— Ты мог убить ее — просто ответил Вайомидис — Ты почти сделал это.

— Нужно было придавить мерзавку — мрачно произнес Конан-Возможно, я так и сделаю, если эта девка еще раз станет на моем пути. Что же касается тебя, служитель Высших сил — последние слова северянин произнес медленно и с издевкой — То ты служишь не моему богу. Крому нет дела до жалких людских распрей. Он правит далеко отсюда, в Звездных чертогах, среди льда и мрака. Прежде чем издохнуть от проклятой заразы — варвар злобно

блеснул глазами — я вырежу печень у половины жителей вашего вонючего княжества и начну с тебя, низкий обманщик!

— Я предвидел это. — лицо старца переполнилось скорбью, точно он только что похоронил всех своих родственников скопом — Мне очень жаль, Конан, что мы вынуждены были прибегнуть к обману, но, может быть, когда-нибудь ты поймешь меня и простишь мне эту ложь. Следуй за мной, воин, тебе нечего опасаться — видишь, я безоружен, а ты всегда сможешь привести в исполнение свою угрозу и перерезать мне горло.

Как ни странно, но варвару внезапно стало стыдно.

Дайомит выжидающе замер и Конан, возмущенно фыркнув, безбоязненно доверился жрецу.

Тот подошел к скале, поросшей зеленым мхом, и особым образом нажал на выпуклость.

Монолит сдвинулся в сторону, ни издав при этом ни звука, и глазам варвара открылся глубокий подвал и крутые, осклизлые ступени, ведущие вниз. Тусклый масляный светильник слегка развеял мрак подземелья. Вайомидис взял его в руки и принялся неспешно спускаться. Конан, в последний раз окинул взглядом веселый сад и, обнажив меч, готовый к любым неприятностям, двинулся за жрецом, жутко завидуя беззаботному Рахмату, кутившему где-то в городе вместе с заносчивым капитаном дворцовой стражи.

— Надеюсь — мстительно подумал Конан — Рахмат лишит этого напыщенного павлина не только алмазных пуговиц, но и денег, припрятанных для погребального костра.

Унылый коридор подземелья казался бесконечным. Охранники, при взгляде на дайомита, преклоняли колени и почтительно целовали руку старца, не обращая на чужеземца ни малейшего внимания, как будто жрец шел совершенно один.

Как заметил северянин, охрану несли лишь смуглые мужчины, в сине-желтых одеждах Кешанок в коротких юбочках в подземелье северянин не заметил. По всей видимости, подземной частью дворца, равно как и темницами со всем их содержимым ведал именно Ади-Басс, а не Рамасанти.

Во всяком случае, Конан догадывался, кого ему нужно благодарить за выдумку с ядом, и надеялся при случае достойно отплатить благодетелю.

У одной из дверей, окованной железом, Вайомидис остановился и подозвав охранника, повелел тому отпереть замок.

Стражник беспрекословно повиновался, и двери беззвучно распахнулись.

— Смотри, Конан, такая же участь ожидает и тебя! — с грустью в голосе проговорил дайомит — Предупреждаю, это не очень приятное зрелище.

Конан с неприязнью взглянул на немедийца в жреческих одеждах и решительно шагнул в камеру. То, на что он смотрел в следующее мгновение, не было человеком. Когда-то, быть может даже недавно, это был мужчина, верояно здоровый и крепкий, но теперь… Это был живой обрубок, непонятный и безликий, весь струящийся гнилью, расползающийся на глазах. С головы несчастного клочьями слетала кожа с ошметками волос, голые кости блестели при тусклом свете масляной лампы. Это существо, безнадежно страдающее, еще жило — но, точно почуствовав присутствие посторонних, вдруг забилось в конвульсиях и зашлось в страшном булькающем крике.

— Кром! — прошептал Конан, похолодев от омерзения — Зачем же так измываться над несчастным?

— Это файнаг — равнодушно ответил жрец, но Конан заметил, как побелели и задрожали его тонкие губы — Если бы ты только видел, что они вытворяют со своими жертвами в жутких подземельях черных храмов, ублажая свою кровавую богиню, тогда бы так не говорил. Нет им пощады. По всему княжеству бесследно изчезают люди: дети, молодые женщины, сильные мужчины. Пусть Асура сжалится над ними и страдания несчастных не будут долгими. Поэтому страшно даже представить, через что прийдется пройти нашей юной княжне Гури.

Конан в полуха слушал бормотания Верховного дайома. Сейчас его больше занимало существо, корчившееся от боли на каменном полу темницы.

Чтобы там ни говорил дайомит о пригрешениях этого человека, но он, Конан, не намерен и нальше любоваться его агонией.

Решительным движением варвар выхватил меч и одним ударом прекратил его страдания, а затем с вызовом посмотрел на жреца.

Круто развернувшись, киммериец поспешил прочь от ужасного места, от зловонных останков неведомого узника, от своей возможной участи.

Безошибочное чутье варвара помогло ему выбраться из запутанных коридоров подземелья и вновь вернуться в тенистый дворцовый парк.

Вайомидис поспешно следовал за ним, но благоразумно держался на некотором удалении.

Поднявшись по широкой лестнице, Конан вернулся в прежнюю комнату и принялся метаться по ней, рыча от злости.

Вайомидис тактично покинул его, но Конан ничего не имел против его ухода. Северянину больше не хотелось перерезать жрецу горло, но и превращаться в такое! — Конан тоже не желал.

Внезапно до его ушей донесся шум и он, ища на ком бы сорвать злость, бросился искать источник раздражаюший его нелепыми воплями.

Обнявшись, Ади-Басс, в своем роскошном камзоле и Рахмат, в тунике, бывшей когда-то ярко-зеленого цвета, а теперь грязной и порватой, во всю глотку орали развеселую песню. Самым интересным было то, что надменный кшатрий пел ее на вендийском, а туранец на своем родном языке, но в общем получалось не так уж и плохо, хотя голоса ужасали и манера исполнения приводила в бешенство. Словно самые близкие друзья они лакали вино из больших круглых чаш и щипали двух пухленьких девушек, услужливо подставляющих для этого самые соблазнительные части тела.

Конан внутренне содрогнулся, заметив глубокие царапины на загорелом лице своего друга, и сморщился от отвращения, припомнив, на что был похож несчастный узник зловещего подземелья. Киммериец уже принял решение и теперь горел желанием побыстрее избавить от неприятностей и себя и своего друга.

Отыскав темнокожую охранницу, он коротко переговорил с мускулистой девицей и последовал за ней в маленькую молельню, где в это время находился Верховный дайом.

По воздуху плыл запах благовоний, звучала еле слышная музыка, венки из белоснежных цветов украшали простой деревянный алтарь.

Жрец разогнул свою спину и поднялся с колен, отряхнув пыль с сильно поношенного одеяния. Его лицо казалось невинным, точно у новорожденного младенца. В который раз северянин подивился странностям этого служителя Асуры — вроде Верховный жрец, владыка, доверенное лицо правительницы целого княжества, а выглядит точно последний нищий из Шадизарской Пустыньки.

— Ты все же пришел ко мне, сын мой. — тихо проговорил жрец- и я вижу, что ты согласен помочь всем нам.

— Не то, чтобы я очень рад этому. — нехотя, сквозь зубы, признался киммериец- Но мне не хочется сдохнуть от той заразы.

— Как только ты выполнишь то, что тебе поручено, Конан, мы дадим тебе противоядие, способное изгнать отраву. Тебе и твоему другу. Вы отправитесь вдвоем и тебе, Конан нужно знать, что вас ждет в мрачных подземельях многоликой богини. Присядь, друг мой, беседа будет долгой. Твой друг еще успеет протрезветь к тому времени, как вы отправитесь в дорогу.