Хотя времена изменились, но в принципе мотивы остались прежними. Выселение мусульманских народов Кавказа и крымских татар было несомненно связано и с напряженными отношениями между СССР и Турцией во время второй мировой войны, и с пантуранскими планами турецких шовинистов, получивших на какое-то время ободрение со стороны гитлеровской Германии. Подавляющая часть мусульманского населения, разумеется, и понятия не имела ни о пантуранизме, ни о великогерманских амбициях. Однако несколько турецких эмиссаров побывали в Крыму и на Кавказе во время германской оккупации, сколько-то тысяч из числа позднее переселенных народов изменило советской власти в дни войны и принимало участие в гитлеровских военных формированиях. Этого оказалось достаточным для обвинения в государственной измене целых народов, в приписывании им массового сотрудничества с врагом.
Если корейцев и китайцев можно было считать потенциально опасными, имея в виду Японию, а калмыков, имея в виду Китай, то и сотрудничество мусульманских народов Кавказа с мусульманской Турцией также могло рассматриваться и рассматривалось как потенциальная возможность. Бесспорным подтверждением репрессий против мусульманских народов служит выселение в 1947 году из Грузии в Среднюю Азию около 80 тысяч грузин-мусульман. Некоторые рьяные пропагандисты 40-х годов именовали крымских татар крымскими турками, смыкаясь в этом с татарскими эмигрантами-националистами. Так легко доказывалась необходимость очищения приграничных районов от «враждебного населения».
Как можно иначе объяснить выселение в 1944 г. с Черноморского побережья в Среднюю Азию греков? Они-то ведь наверняка не имели никакого отношения к турецким проектам. Однако исторической родиной греков является, естественно, Греция. А что такое Греция? Капиталистическое государство с монархической формой правления, связанное союзническими отношениями с империалистической Англией. Как же оставлять после этого греков на морских рубежах нашего государства?!
А курды, этот непоседливый народ, который только и делает, что кочует, пересекая государственную границу СССР, когда ему заблагорассудится. Тут уж для шпионов полное раздолье! Ну, а если речь идет и об оседлых курдах тоже? Ну и что с того, курды — они и есть курды… И поехали курды в Среднюю Азию… Заодно и хемшины с ними, народ, правда, оседлый, но большая-то его часть проживает в Турции.
А вообще-то — космополиты безродные… Простите, это уже было потом, да не про хемшинов, а про евреев!..
Мы приходим к выводу, что депортация народов во время войны рассматривалась государством как превентивная мера (немцы Поволжья, курды, турки, хемшины, греки), как мера карательная (чеченцы, ингуши, балкарцы, карачаевцы, крымские татары), но и как мера военно-стратегического характера, имевшая целью создание более «надежного» слоя пограничного населения. С полным основанием можно рассматривать депортацию 1943–1944 годов и как составную часть внешней политики СССР: едва окончилась война, как от Турции было потребовано возвращения Карса, Ардагана и др. земель, отошедших к ней после первой мировой войны. На случай вооруженного конфликта приграничная зона уже была очищена от «неблагонадежных» мусульманских народов Кавказа и Крыма.
Депортация времен войны не была случайным актом, совершенным при чрезвычайных обстоятельствах военного времени. Ведь она осуществлялась и до Отечественной войны, и после нее.
В конце 40-х и в начале 50-х годов было приступлено к подготовке выселения евреев из главных промышленных и политических центров страны в Сибирь. Для удобства пропаганды евреев обозначили словом «космополит». А «космополиты» изображались агентурой американского «сионистского» империализма. Уже началась политическая, идеологическая и материальная подготовка к депортации.
В Прибалтике прошла еще одна массовая высылка коренного населения по классовому признаку, связанная со сплошной коллективизацией в этих районах. В Среднюю Азию были переселены греки из других районов страны. Из Армении были вывезены несколько десятков тысяч армян-репатриантов[266]. На Черноморском побережье готовилось выселение абхазцев.
Таким образом, трагический поворот в политике по отношению к малым народам Кавказа и Крыма был на самом деле продолжением процесса, начавшегося задолго до войны и с тех пор не прекращавшегося.
Депортация целых народов превратилась на закате сталинской эры в инструмент национальной политики, и это было одним из важнейших симптомов и свидетельств глубокого политического и нравственного кризиса, переживаемого советским государством и обществом.
В то же время депортация не была совершенно новым явлением в истории России, хотя никогда раньше не принимала такого массового характера.
Вскоре после Крымской войны (1854–1855) против крымских татар были выдвинуты царскими чиновниками огульные обвинения в предательстве, в том, что крымские татары будто бы помогали Турции. Эти обвинения должны были прикрыть бездарность, проявленную во время войны, царского правительства, его виновников и военачальников. «Козлом отпущения» и были выбраны крымские татары. В результате 100 тысяч татар были изгнаны тогда из Крыма.
Вся прогрессивная общественность того времени осудила этот акт великодержавного шовинизма и дикости. 22 декабря 1861 г. в герценовском «Колоколе» была опубликована статья под названием «Гонение на крымских татар». В ней, в частности, говорилось:
И вот правительство вытеснило из Крыма преданное ему татарское население, с тем чтобы заселить в Крыму русских, — и только, когда не стало 100.000 татар, догадалось оно, что русские в Крым не пойдут… Едва ли самая кровопролитная война, общий голод или мировая язва могли бы в столь короткое время обезлюдить край — его опустошило, самою администрацией ускоренное, переселение татар[267].
Известный русский историк последней четверти XIX в. Е. Марков решительно опровергал ложь, возведенную тогда на всех крымских татар поголовно, будто они во время Крымской войны изменили России и переметнулись на сторону Турции. Вот что он писал:
Странная вещь! Вместо того чтобы гнать и расстреливать на месте воров-чиновников, у нас гнали и расстреливали самое честное из крымских племен — татар. Никого так не обидели в эту войну, как это тихое и полезное племя. Его опозорили изменою; его заставили покинуть древнюю родину, где только один татарин может жить счастливо и безо нужды. Кто был в Крыму лишь один месяц, — тотчас же узнает, что Крым погиб после удаления татар. Они одни переносили этот сухой зной степи, владея тайнами извлечения и проведения воды, разводя скот и сады… Но, может быть, татары действительно изменили, и уход их сделался необходимым, как бы он ни был достоин сожаления? Я думал так, въезжая в Крым… Но здесь я не встретил ни одного старожила, который не презирал от души этих гнусных нареканий на татарина, сделавших несчастье целого края. В один голос говорят, что без татар мы пропали бы в Крымскую войну: все перевозочные средства и все жизненные припасы были исключительно в их руках[268].
Вскоре после Крымской войны среди горцев Кавказа началось, не без подстрекательства связанных с Турцией местных феодалов и мусульманского духовенства, движение за переселение в Турцию. Царское правительство не только не препятствовало этому, но и поощряло переселенцев, надеясь с их уходом использовать земли, принадлежавшие горцам, для наделения ими создаваемых здесь казачьих станиц. В 1858–1865 годах в Турцию переселилось около 500 тысяч горцев. Половина из них погибла от болезней в пути, а треть, женщины и дети, были проданы в рабство[269]. Оставшиеся же в живых старались поскорее возвратиться в Россию, как только они убедились в том, что их бессовестно обманули. Особенно настойчивы были чеченцы, многие из них были готовы даже принять православную веру — только бы жить на родине. Однако царское правительство всячески затрудняло возвращение горцев, но сломить их несокрушимую волю к возвращению на родину не смогло. Основная масса чеченцев возвратилась из Турции после русско-турецкой войны 1877–1878 гг. С тех пор царская администрация культивировала представление о чеченцах не только как о «диких» (об этом неустанно твердил еще генерал Ермолов — «покоритель Кавказа»), но и как об изменниках, предавшихся Турции. Между тем жизнь в Турции вспоминалась горцами как проклятые годы. Тем не менее этот стойкий стереотип кавказского горца, который будто бы только и ждет случая, чтобы переметнуться на сторону врагов России, оказал немалое влияние на тех, кто снабжал информацией верхи, кто принимал решение об их судьбе.
Опыт истории подсказывает, что на принятое решение определенное влияние оказывает стереотип представлений о событиях, людях, народах. Немалое значение для принимающего какое-либо решение имеет и его собственный внутренний мир, его духовная культура. Нет сомнения в том, что в решении судьбы чеченцев и крымских татар определенную роль сыграл и опыт взаимоотношений этих народов с русским государством в прошлом.
Так, дважды в течение одного столетия чеченцы, ингуши и другие горские народы, крымские татары очутились перед опасностью физической гибели.
Общее руководство депортацией всех народов осуществлял член Политбюро ЦК ВКП(б), член Государственного Комитета Обороны, нарком внутренних дел СССР Л.П. Берия. Непосредственными руководителями операций по насильственному переселению были его заместители Б. Кобулов и И. Серов[270].