АКТ ВТОРОЙ
(Продолжение первого.)
Г о л о с. На чем мы остановились? Ах, да! Виталик сказал…
В и т а л и к. Ну, тогда этот день кончился для нас совсем неплохо. Совсем неплохо.
Г о л о с. Но, кажется, мальчик ошибся. День этот вовсе еще не кончился.
П р а с к о в ь я. Оставь рубашку, я к утру приготовлю.
Виталик на ходу стаскивает с себя рубаху, бросает Прасковье и уходит к себе в комнату.
(Напевает.) Я ехала одна, двурогая луна светила в окна тусклые вагона…
Звонок. Прасковья открывает. Входит Ч у р и н.
Ч у р и н. Не сказал вам самого главного.
П р а с к о в ь я. Опять поссорились с Викторией Викторовной?
Ч у р и н. Нет. Да. Не в этом дело. Положите рубашку! Есть приятная новость.
П р а с к о в ь я. «Она обожала светские новости».
Ч у р и н. Вчера приходил участковый Барабанов и спрашивал о вас. Говорит, поскольку вы не работаете, своей семьи и своих детей у вас нет и вас нельзя считать домашней хозяйкой, вас можно считать тунеядцем и ставить вопрос о вашем выселении из Москвы.
П р а с к о в ь я. Это и есть приятная новость?
Ч у р и н. Да! Получено письмо из райисполкома о том, что мое предложение сделать добавочно лифты в пятиэтажных домах рассматривается. В нашем доме будет лифт.
П р а с к о в ь я. На каком этаже вы живете?
Ч у р и н. На первом.
П р а с к о в ь я. Так за каким шутом вам лифт?
Ч у р и н. Потребуются лифтерши. Много лифтерш. Мы их подберем из различных старух. И вы будете над ними старшая. Улавливаете?
П р а с к о в ь я. Улавливаю.
Ч у р и н. И вот это письмо Виктория Викторовна спрятала и забыла мне показать. А я его так ждал!
П р а с к о в ь я. Спасибо за заботу. Только я ведь не умею вязать.
Ч у р и н. Научитесь.
П р а с к о в ь я. И не люблю сплетничать. А надо будет сидеть в подъезде, вязать и сплетничать. Нет, милый, спасибо. Я подумаю о вашем предложении. «Она загадочно улыбнулась собеседнику, давая понять, что беседа окончена». А ваш Барабанов болван. Скоро вернется Елена и объяснит ему это.
Ч у р и н. Вы уверены? Не далее как час назад я спускался от вас по лестнице и слышал, как молодой человек кричал своей любимой, что ее тетка изувер и тюремщик и что он сегодня же выкрадет из ее лап маленького мальчика, если она добром не отдаст, и увезет в Останкино, где снял комнату. И они там будут жить втроем.
П р а с к о в ь я. Это были Симочка и Феликс?
Ч у р и н. Да, это были они.
П р а с к о в ь я. И вы не вызвали его на дуэль, не проткнули шпагой?
Ч у р и н. Простите меня, Прасковья Дмитриевна, но вы мне кажетесь человеком чрезмерно легкомысленным. Пора подумать о себе! С чем вы останетесь, когда Симочка и Зайка уедут отсюда? Вы их не удержите — закон на их стороне. Виталик скоро станет совсем взрослым. Елена Антоновна еще не старая женщина. Она выйдет замуж. С чем вы останетесь? У вас нет трудового стажа. Вам даже пенсии не дадут.
П р а с к о в ь я. Тунеядцам давать пенсию, еще чего! Так любое государство прогорит.
Ч у р и н. Как вы встретите свою старость?
П р а с к о в ь я. На лифте. Я буду королевой лифтерш.
Ч у р и н. Мы с Викторией Викторовной предлагаем вам переехать к нам. У нас хорошая двухкомнатная квартира. Вы будете нашей сестрой.
П р а с к о в ь я. Дед ловил неводом рыбу, одна старуха пряла свою пряжу, другая старуха — зверь, ведьма, тюремщик и изувер — каталась на лифте вверх и вниз. Спасибо, голубчик, вы верный и трогательный друг. (Вдруг.) Ну и что они еще говорили?
Ч у р и н. Он кричал на всю лестницу, что будет жить вместе с Симочкой в большой светлой комнате, где тепло и их никто не гонит.
П р а с к о в ь я. Подумать только — у такого приличного отца такой сын!
Ч у р и н. Откуда вы знаете отца?
П р а с к о в ь я. Познакомилась сегодня вечером на Красной площади. Капитан Лихояров подарил мне великолепный красный шарик для Зайки.
Ч у р и н. Каков оказался капитан?
П р а с к о в ь я. Галантен и выглядит, будто только что вылез из телевизора. Приглашал к себе в гостиницу «Пекин», где у него полно друзей. Вызван в Москву на парад Победы, прекрасно знает Елену и Татьяну Ивановну, которые на его теплоходе вернулись с Кубы.
Ч у р и н. Вы о нем знаете больше, чем родной сын. Не далее как час назад здесь, на лестнице, я слышал, как его Феликс рассказывал вашей Симочке, что его отец Андрей Петрович Лихояров лишен звания капитана, выгнан из пароходства за пьянство, отсталость и невежество. В Москву на парад Победы его никто не вызывал, в Кремль у него приглашения не было, в гостиницу «Пекин» его не пустили. Он живет у сына в общежитии и спит там на полу.
П р а с к о в ь я. Неправда!
Ч у р и н. Его сделали капитаном-наставником. Затем перевели в помощники. Тогда он напился, перестал появляться в пароходстве, плюнул на все и уехал из Калининграда. Об этом говорил его сын Феликс. Туда, в Калининградское пароходство, каждый день приходят новые суда из Польши, из Германии. Новые, усовершенствованные, сплошная электроника и кибернетика. С водкой они не уживаются. С Лихояровым тоже. Так говорил его сын Феликс. У бывшего капитана очень плохие дела. Подозреваю, что он приехал в Москву, чтобы при посредстве Елены Антоновны и Татьяны Ивановны — они женщины знаменитые, влиятельные, со связями — попытаться поправить свои дела.
П р а с к о в ь я. Вы правду говорите? Действовать через женщин… Бедняга! Вы просто поразили меня, Пимен Федорович. Вы в куски разбили мое бедное сердце. Ай-ай-ай. (Смеется.) На нас пошли в бой, Пимен Федорович! Против нас весь мир. Участковый Барабанов и родная племянница, отец и сын Лихояровы, эта старая макака из Мелитополя… Ужас! (Смеется.) У вас закурить нету? Ужасно вдруг захотелось подымить. Мы еще повоюем, а? Кто — мы? Я, вы, ваша Виктория Викторовна, различные старухи — будущие лифтерши — и два мальчика, одному из которых пятнадцать, а другому три года. Вот наша армия! Лифты к бою приготовить! Вязальные спицы вперед! В атаку! Надо продержаться до приезда Елены. Хотя кто знает, какую сторону она примет…
Звонки в дверь.
Не открывайте! У Симочки есть собственный ключ, я дома, Елена в Африке. Мы забаррикадируемся и будем отстреливаться.
Опять звонки.
Откройте же! Если меня — скажите, что я уже сослана на Колыму.
Настойчивые продолжительные звонки.
Посмотрите в щелочку.
Ч у р и н (смотрит в щелку). Это Татьяна Ивановна.
П р а с к о в ь я. Ночью! С ума сошла. Может быть, с Еленой что-нибудь, и она узнала… (Открывает.)
Входит А н г е л е й к о.
А н г е л е й к о. Ты что же, матушка, так долго за дверью держишь?
П р а с к о в ь я. Случилось что-нибудь? С Еленой?
А н г е л е й к о. Нет, с Еленой ничего не случилось.
П р а с к о в ь я. Зачем пожаловала?
А н г е л е й к о. Дай отдышаться. (Снимает пальто. Перевешивает орден на кофточку.) Вернулась я к себе в гостиницу «Украина», на восьмой этаж, там знаешь кто у меня в комнате сидит? Угадала, Лихояров! Сидит и спит… «Ты чего?» — «Поедем к ней!» — «К кому?» — «К Прасковье-Аделаиде-Мерседес!» — «Да они уже спать полегли». — «Поедем, я тебя умоляю!» Слышишь, как ставит вопрос? «Я тебя умоляю! Дело у меня к ней. Я ей по ошибке чужой воздушный шарик подарил». — «Отнимешь, что ли?» — «Выяснить!» — «Что выяснить?» — «Важное!» Ну, раз важное… сели в такси-машину, приехали. Он на лестнице ждет.
П р а с к о в ь я (с замиранием). Кто?
А н г е л е й к о. Прынц. (Открывает дверь на лестницу. Кричит.) Эй, Лиходей Петрович! Поднимайтесь.
П р а с к о в ь я. Что ты, что ты… Я в таком виде…
Ч у р и н. Приехал хлопотать. Какие люди бесстыдные! Пользуется Днем Победы.
Щурясь от яркого света, заходит в распахнутом плаще Л и х о я р о в.
Л и х о я р о в (в прихожей). Добрый вечер! С праздником!
П р а с к о в ь я (она кухне забилась в угол). Зачем ты, Татьяна Ивановна! Зачем…
Лихояров в это время снимает плащ, вешает его, направляется на кухню, сопровождаемый Ангелейко.
Нельзя сюда! (Визгливо, будто и не своим голосом.) Нельзя, сказано, нельзя! Здесь никого нету! Куда вы! На дворе ночь-ночинская, а они в гости, на кухню… (Хватает скалку.) Вот я вас сейчас скалкой… Хозяев нет, дети спят… (Пробегает мимо изумленного Лихоярова со скалкой в руке. Скрывается в комнате.)
Л и х о я р о в (не узнавший ее, смотрит вслед. Обращаясь к Чурину, в поисках сочувствия). Видал, дед, как в Москве гостей встречают?
Ч у р и н (как ужаленный). Я вам не дед! Не дед!
Л и х о я р о в (удивлен). А кто же ты? Бабка, что ли?
Ч у р и н. Нахал! (Уходит на лестницу, громко хлопнув дверью.)
Л и х о я р о в (показывая вслед ушедшей Прасковье). Это кто же такая была?
А н г е л е й к о (улыбается). Не обращайте внимания. Не обращайте, пожалуйста. Отдохните, Лиходей Петрович. (Уходит следом за Прасковьей в комнату Елены.)
Лихояров один. Он заходит на кухню, закуривает.
А в комнате Елены — П р а с к о в ь я и А н г е л е й к о.
А н г е л е й к о. Не пойму я тебя, Прасковья, никак не пойму. Шмель тебя, что ли, укусил? Ты чего безобразничаешь?
П р а с к о в ь я. Она еще права! Приезжает ночью, без предупреждения, да еще не одна, да еще с претензией. Что ему от нас нужно? Думаешь, не знаю, кто он такой и зачем здесь? Все известно! Капитан погорелого корабля! За сына приехал хлопотать. Женить сынка надо! А попутно и свои дела устроить. Выгнали его отовсюду, звания лишили, так он теперь решил через женщин действовать. Как это неблагородно! А от тебя я этого никак не ожидала, откровенно говоря, Татьяна Ивановна, ну никак не ожидала, дорогая фея.
А н г е л е й к о. А чего же ты ожидала?
П р а с к о в ь я. Всего, только не этого. Собственно говоря, кто ты такая? Знатная свекловичница? Ну, так и сажай свою свеклу, пожалуйста, а в чужие жизни не вмешивайся. А ты уж решила — раз тебя во все президиумы сажают, ты всех умнее? Всех имеешь право учить? И как романы писать, и как сахарный тростник выращивать, и как в космос летать, и как нам жить на свете. Народный контролер? Нас контролировать не надо, мы уж сами как-нибудь без чужой помощи сообразим. Да-с! Сами с усами.
А н г е л е й к о (спокойно). Высказалась?
П р а с к о в ь я. Вся!
А н г е л е й к о. А теперь, раз вы сами с усами, ты себе на усы и намотай. Сами знаете, как жить? Ну и живите на здоровье, не о вас разговор. О человеке. Если человек этот тонет у тебя на глазах, ты ему так утонуть и позволишь? Веревку не бросишь? На помощь не позовешь? Нет, матушка, хоть ты и не хочешь моих советов слушать, я тебе все же совет дам… Дам совет. И заставлю тебя послушать. Сиди! А то как двину… (Берет ее за руку.) Слушай, милая, слушай, ласковая, слушай…