4 глава

Я все больше времени проводила с Дэном и все дальше отдалялась от своей жизни, пока та не скрылась за линией горизонта. Теперь я знала о Кэм больше, чем когда-либо, но, кажется, теряла себя…

В тот день я зашла в редакцию и сиротливо встала в уголке. Укрылась в тени, наблюдая за утренней суетой.

— Камилла! Так рада тебя видеть! — высокая статная блондинка ослепительно улыбнулась и, наклонившись, чиркнула губами по моей щеке. За секунду до обмена любезностями, я видела яростно сузившиеся глаза. Она наверняка ненавидела мою сестру.

— Дэн говорил, но я не поверила, пока не увидела тебя здесь! — толстая женщина, смахивающая на прикроватную тумбочку, схватила меня за руку и потащила дальше по коридору.

— Я как раз к нему… шибко жарко даже для начала осени, — она вытерла вспотевший лоб и подмигнула мне, — здесь тебя не забыли.

Не утруждая себя стуком в дверь, мы ввалились в кабинет. Женщина опустилась на одно-единственное кресло. Сидящий за столом Дэн закончил печатать текст и поднял голову.

— Софья Васильевна, Вы подчистили статью? Мне надо знать, сколько остается свободного места.

— Дискуссию оппонентов развернули на двух страницах — в наше время читатели не любят длинных статей…

— Можете смело выкинуть половину. Вы же знаете длинные фразы и заумные выражения Шмелькина: «полемические обороты», «априори», «ошибочные тезисы»… Когда-нибудь это его прикончит. Если я не прикончу раньше.

— Ну что ж, — она с трудом вылезла из кресла, — пойду бороться с пустозвонной фразой, а заодно и с пустозвонными головами.

Несколько минут прошло в напряженной тишине.

— Не ожидал тебя здесь увидеть. Ты снова хочешь вернуться в родные стены?

— Видишь ли, я давно не являюсь сотрудником редакции…

— Это поправимо. Здесь уже привыкли к твоим выходкам, хотя, конечно, в этот раз ты особенно отличилась. Вот так, никому ничего не сказав, пропасть на целый год, оставив записку на столе шефа.

Я догадывалась, что было в той записке. Что-то вроде: отправляюсь в кругосветное путешествие, а вы все идите на…

— Но ты все равно пытался меня разыскать?

Он смутился. Признание проступило в его лице.

— Ты еще хочешь у нас работать?

Нет, нет, конечно — нет! Я же не безмозглая дура, чтоб так палиться!

— Да… пожалуй, да… внештатным.

Хлесткие струи дождя застали врасплох. Серый асфальт и серое небо слились в едином порыве. Вода сверху, вода снизу — я вбежала в первые попавшиеся двери магазина. И прилипнув к стеклу, наблюдала, как по ту сторону один за другим раскрывались зонтики. Все они торопились куда-то.

Дождь не желала кончаться. Понуро вздохнув, пришлось и мне покинуть гостеприимный магазинчик, надвинув на лицо капюшон. Зонтик справа и слева, на остановке хрупкая фигурка подростка с большим зонтом-тростью. Проковыляла скривившаяся старушка с потертым поеденным молью зонтом. Дорогая блестящая иномарка промчалась по луже, окатив брызгами немолодого господина, рассерженно выругавшегося в след.

Он остановился у стола. В руке — платок. Дэн осторожно коснулся моего лица, промокая капли, стекавшие с влажных волос.

— С теплым весенним дождем тебя, Кэм! Вижу, ты оценила его прелесть, но забывать зонт не стоит.

Я нехотя разлепила мокрые губы и прошептала:

— Она так любила дождь…

— Кто — она?

— Неважно, ее нет. А я есть. — Последние слова прозвучали особенно жалко, словно мне было стыдно за то, что я живу. Но в чем моя вина? Отчего я постоянно ощущаю давящее чувство тревоги.

— Кэм…

— Что?

— Ты изменилась. Словно была весна, а теперь — осень. И кажется, стала совсем другим человеком.

— Что Вы делаете после работы? — Зам главного. Вот уже минут двадцать терся поблизости. Навалившись крупным телом на мой стул, давил из себя ласковую улыбку маньяка.

Искусственно улыбнулась в ответ, чувствуя трупное дыхание у лица. «Оставь меня, в покое» — внушаю ему мысленно, продолжая сиять гирляндой.

— Работаю над статьей дома, доделываю, что не успела днем, — незаметно отодвинулась.

— Я хотел бы подбросить Вас до дома. Не волнуйтесь, мне по пути, — мой навязчивый собеседник открыто пододвинулся ближе. Еще ближе.

Теряю терпенье. Все попытки незаметно выскользнуть из расставленных ловушек, наталкивались на глухое непонимание. Или понимание, что мелкому журналисту из Его сетей никуда не деться.

— Она договорилась со мной. — Дэн появился как нельзя вовремя. — Я подвезу ее домой.

— На чем? На мотоцикле? — Зам главного поменялся в лице. Улыбка сползла, уступая место злой усмешке. — Леди не разъезжают на мотоциклах, они предпочитают автомобили.

— Какое совпадение, знаете, совершенно без ума от мотоциклов! — Радостно захлопала ресницами, успешно изображая дурочку. — А машины напротив — не люблю. У меня моторофобия. Все проклятая урбанизация…

К вечеру лужи высохли. Спустившись со ступенек, я собралась топать на остановку, но тут мой взгляд упал на Дэна. У мотоцикла! Похоже, это он говорил в серьез. Я приблизилась к двухколесному монстру, поблескивающему в свете фонарей и притворявшемуся совсем не грозным, а напротив милейшим созданием. В горле застрял комок.

— Сколько раз, я подвозил тебя домой. Как давно это было. — Дэн шагнул мне на встречу, и я поймала его взгляд. Необыкновенно мягкий и…

Кажется, мое сердце впервые дрогнуло.

Он наклонился, пряча глаза, чтобы опустить пассажирские подножки. Я уселась на белого скакуна. Мне никогда не приходилось ездить на мотоциклах! Но мысль, что сейчас я прижмусь к теплой, пахнущей кожей куртке Дэна, немного приободрила. С ним я ощущала уверенность, словно он передавал мне частичку спокойствия и затаенной нежности. И плевать, что все это предназначалось Кэм.

Я перекинула ногу через седло. Холодок проник внутрь, стало боязно.

И по трассе крутой,

Только ветер лихой

Обдувает счастливые лица…

Дэн протянул мне свой шлем. Ветер трепал беззащитную челку.

— А ты..?

Милая мальчишеская улыбка тронула его губы, они казались мне грубыми и не склонными к озорству…Ошибалась. Убрав под шлем непослушные волосы, еще крепче обхватила руками Дэна.

Холод обжег лицо, А сердце ухнуло куда-то вниз, застучав о ребра на третьей скорости… Дух захватывало от свободы и скорости. И от вечернего города. И от Его близости…

Серебристая разметка слилась в одну яркую черточку, рябившую в глазах. Ветер бил в лицо наотмашь, разбавляя запах бензина холодной свежестью. Я, то прятала лицо, склонившись близко-близко к его куртке, то подставляла ветру. — Кэ-э-м, не спи-и!.. — бросил мне ветер слова, они рассыпались и вновь собрались внутри меня. Сбросили скорость, притормаживая перед светофором. И три белых полоски на асфальте… А потом была пустота.

Я покачивала забинтованную руку, а внутри нарастала дрожь. Она усиливалась, вырываясь наружу ударами сердца. Неведомая сила подняла меня с кресла. До окна и обратно, до окна и обратно, до окна… Это был страх. Он гнал по коридорам, туда, в операционную, где лежал Дэн. Я еще помню ощущение липкости его крови на своей коже… Удушающий ужас при мысли, что он может уйти за Кэм.

Помню закрытые двери операционной, я здесь, а он — там. А еще белый кафель на полу. И дикое, всепоглощающее желание прилечь на этот прохладный белый кафель, закрыть глаза. А потом обжигающая мысль — не смей!

Остановилась у окна, пустыми глазами всматриваясь в мутное стекло в потеках. В пальцах — измятый листок растения с подоконника, упал… я проводила его взглядом. Еще один… Зеленый сок липнет на ладони.

Вошел врач, застав меня за странным занятием: я с ожесточением одной здоровой рукой срывала нежные зеленые листочки, бросая их на пол. Посмотрел на лысую пальму и отвел взгляд.

— Мы ничего не смогли сделать. Удивительно, что Вы почти не пострадали, — добавил он совсем тихо. Постоял минуты две и ушел, оставив наедине со своим горем.

Комната встретила пустотой и глухим молчанием. Я остановилась у зеркала.

— Вы не могли так поступить со мной! А как же я? Как мне теперь жить со всем этим?

Я приблизилась к зеркалу, воображая, что разговариваю со своей сестрой.

— Вы не имели право уходить, не подумав обо мне…

Разбитые ладони скользили по зеркалу. Я цеплялась за собственное отражение, как ребенок за ускользающий образ матери. Ныли ушибленные ребра.

Губы в зеркале слабо дрогнули и открылись.

— Хватит себя жалеть. Перестань думать о своих потерях. Подумай о других. Люди, которые тебе дороги, находятся в опасности.

Отражение в зеркале говорило так странно…. Мне казалось, что я сплю и вижу затяжной дурной сон.

— Слав, ты должна подписать новый договор с собственным демоном.

Моя рука коснулась стола, поднимая первый попавшийся предмет.

Толстый граненый стакан с силой опустился на гладкую поверхность зеркала, разбивая его на тысячи блеклых стекляшек.