7 глава

— Этих двух на курс «П137», — тюремщик подал знак четырем стражам и нас вывели из камеры.

Моя сокамерница тихо заплакала.

Я поспешила завести разговор, чтобы отвлечь ее и себя.

— Что такое курс «П137»?

— В народе его называют «курс покаяния», потому что делают заключенным, а цифры — число попыток, произведенных за их счет. А если в двух словах: в нас убьют нашу личность.

— То есть как? — Я резко остановилась, получив ощутимый тычок от идущего сзади охранника.

— Как, как, — девушка всхлипнула и пожала плечами, — все эмоции отвлекают от главного дела, а в этом мире первостепенное — война. Они воздействуют на определенные участки мозга. Жаль, правда, что большинство перестают быть людьми… Поэтому они и ставят свои опыты на арестованных.

Пока мы шли по коридору, я вглядывалась в каждое встречное лицо, тщетно пытаясь увидеть Эльфа (так про себя назвала объект). Вот только такой поиск не давал результата. Шансы ничтожно малы. Темные силы неплохо просчитали минимальный коэффициент моего везения.

Коридор расширился, превратившись в широкую площадь.

Стены здесь были значительно темнее, а потолок терялся в вышине. Общие размеры здания было трудно вообразить. Стражники и солдаты единым скоростным режимом шли рядами, не касаясь друг друга. Молчаливые и отрешенные.

— В последний раз вижу изваяние, — моя подруга по несчастью посмотрела куда-то вдаль. Я проследила за ее взглядом. На огромном плоском камне росли тончайшие золотые нити, оплетая друг друга и создавая высокую фигуру человека. Недалеко от монумента торчала кабина лифта. Вот она привлекла меня больше.

Я невольно замедлила шаг. Кабинка висела в нескольких сантиметрах от поверхности пола, маня блестящим выпуклым боком, но стражники потащили нас в другую сторону.

Сначала тихо-тихо, но нарастая с каждой секундой, вдалеке послышался ритмичный завораживающий стук. С прохожими стало происходить что-то невообразимое. Все поторопились скрыться в ближайших лифтах. Площадь мигом опустела. Один из охранников волочил мою сокамерницу, двое бежали впереди, расчищая дорогу. Вот он — единственный шанс. Я с неожиданной силой вырвалась из рук охранника и кинулась прочь, жалобно звеня цепью, обвившей запястья. Лицо конвоира скривилось и побледнело, но стражник лишь отчаянно махнул рукой, и, не вытащив оружие, поспешно скрылся в толпе.

Что заставило людей разбегаться подобно тараканам на сковородке? Мне тоже надо прятаться? Я кинулась к ближайшей кабине, когда на улице появилось необычное шествие. Седые старцы в длинных одеждах с татуированными гладкими лбами двигались мне на встречу, избрав конечной целью. Тонкие шесты в их руках издавали подобие мелодии, с силой опускаясь на каменный пол. Плененная этими стуками, грозной мимикой стариков и их странными одеяниями я осталась стоять.

Похоронная процессия?

Как оказалось — недалеко от истины.

Шедший впереди процессии поднял посох, направляя мне в лицо, когда кто-то ухватил меня за воротник и потащил к лифту. Старик недовольно вскрикнул. Словно кот, из-под носа которого увели мышь. Я обернулась и увидела незнакомца. Он брезгливо оттолкнул меня за спину и обернулся к старикам.

— Слава древнему клану Бури, — его голос звучал почтительно, но то и дело давал петуха саркастическими нотками. Водянистые глаза впередистоящего сердито сверкнули.

— Это моя добыча! Она послужит нам — все законно. Не тебе, юноша, нарушать обычай. Или хочешь присоединиться?

Незнакомец ничуть не смутился разъяренного старца, источавшего волны злобы.

— Эта — он, не глядя, кивнул в мою сторону, — принадлежит мне и, следовательно, не может принадлежать Вам. Это мой воин.

Пауза затянулась. Старик молчал, разглядывая молодого человека, словно решая: связываться или нет. Меня он больше не замечал.

— Кто ты, посмевший перечить нашей воле?

— Капитан первого ранга Верховного Совета.

Старик медлил, покачивая посох жилистой рукой.

— Что ж… на следующем совете ты за все ответишь…

И вернулся в шеренгу. Шествие продолжалось.

Незнакомец обернулся, и я смогла хорошенько его рассмотреть. Серебристое каре. Большие темные глаза с красным отливом. Изогнутые черные брови, контрастирующие с белой кожей. Тонкие губы, скривившиеся в гримасе. По земным меркам — не красавец, да еще бардовая полоса, прошедшая по всему лицу, от левого глаза до правого уголка рта, портила всю картину. Старый рубец. Из-за него сломанный когда-то нос, слишком изящный для мужского лица, казался с горбинкой.

— Приятно познакомиться. Похоже, Вы только что спасли меня.

— Если ты хотела покончить с собой, есть более простые и менее… — он поморщился, — скверные способы. Погибнуть в битве, например.

В последних словах, мне вновь почудился сарказм.

— Кто эти люди и как они могли причинить мне вред?

— Ты не знаешь законы Поднебесья?

— После курса покаяния, — соврала я. Ну хоть в моем воображении очередная попытка увенчалась успехом.

Он посмотрел на тюремную робу.

— Это шаманы Бурри. По старинному договору, скрепленному века назад, они прибирают себе людей, встретившихся на пути. Все знают об этом и спешат покинуть площадь, заслышав стук посохов. Но есть и те, кто остаются. Фанатики или самоубийцы. Ведь любой младенец в курсе, что люди Бурри приносят в жертву людей, высвобождая духов в помощь на поле боя.

— Они приносят в жертву людей, и никто не препятствует?

— Они оповещают о своем приближении — все честно. К тому же это старинный кодекс чести — погибни за свой народ.

— Подними руки, — приказал капитан. С минуту поколебавшись, я потянула обвитые железом запястья вверх.

Неторопливо достав из кармана предмет, в котором я с трепетом узнала пистолет, и прислонив его к моей голове, капитан вызвался сопроводить меня обратно в камеру.

Чертов ублюдок.