– Достаточно. Ещё 682.

– Выставить все торпеды на максимальную мощность и выстрелить сотню прямо в центр скопления противника! – приказал Озимцев. – Расстояние между торпедами – 2 километра, я хочу эффект картечи! И чтобы волны от взрывов накладывались! Выполнять!

– Но капитан! – Макнил посмотрел на него округлившимися глазами. – Взрыв такой силы может серьёзно отразится на Земле, – он взглянул на экран консоли. – Симуляция показывает, что такая мощность взрыва способна испарить атмосферу планеты.

– Хм... – Гена умерил пыл. – Рассчитайте всё так, чтобы не нанести Земле вреда, – согласился Геннадий. – Можете уменьшить количество торпед, но первоначальный замысел остаётся в силе. Предупредите наших, чтобы держались от взрыва подальше.

– Есть! – Макнил быстро провёл необходимые расчёты и дал залп шестью десятками торпед.

Они с огромной скоростью вылетели из пусковых шахт, и одна за другой долетев до самого большого скопления вражеских крейсеров, начали взрываться. Каждый последующий взрыв усиливал детонацию предыдущего и, таким образом, удалось, если не повредить, то, как минимум, раскидать противников на тысячи километров, серьёзно ослабив атаку на этом участке фронта. Около 40 нимерийских крейсеров оказались повреждены и ещё 18 – уничтожены.

«Астерион» чуть поодаль яростно уничтожал противников точными точечными выстрелами. Вокруг него роилось с десяток кораблей поменьше и два крейсера сопоставимого с «Астерионом» класса. Джейкоб проявлял чудеса пилотирования, совершая различные манёвры уклонения, большинство из которых даже не входили в программу подготовки пилотов, и были, как минимум, наполовину обусловлены адреналином в его крови. Часть запущенных по ним энергетических торпед и выстрелов попросту не достигала цели, но всё равно натиск был довольно серьёзен и, хоть обшивка и держала удар, но долго это продолжаться не могло.

Хитрым манёвром Лёша заманил часть крейсеров за Луну, лишив возможности вести огонь по основной части обороняющего Землю флота. Романенко приказал открыть оборонительный огонь торпедами и фазерами, выманивая противника как можно дальше, но в это же время часть последовавших за «Астерионом» кораблей обогнула спутник Земли с другой стороны, практически встретившись с крейсером Лёши нос к носу. В его сторону устремились несколько десятков торпед, столько же догоняло «Астерион» сзади. Насколько бы ни была крепка его броня, взрыв такой силы она бы не выдержала.

– Четыре секунд до контакта, – судорожным голосом произнёс Матвеев, сглотнув застрявший в горле ком.

– Есть идея, – сказал, не оборачиваясь Джейкоб.

– Действуй, – времени на расспросы не было, и Лёша решил полностью довериться своему пилоту, благо тот не раз доказывал своё мастерство.

Джейкоб немного накренил корабль на правый борт и перешёл на варп 5. Пролетев мимо торпед и в паре десятков метров от крайнего из вражеских крейсеров всего за одну стотысячную долю секунды, он вышел из варпа в трёх километрах от ближайшей из двух групп нимерийцев. Всё это больше напоминало микрогиперпрыжок по своей сути.

– Огонь из кормовых торпедных аппаратов! – тут же сориентировался Романенко.

Матвеев незамедлительно активировал пусковые установки и 50 торпед отправились в полёт, уничтожив 11 крейсеров и повредив ещё 7.

– Наш флот несёт серьёзные потери, – доложил Булавский. – Пятнадцать крейсеров уничтожены, ещё пять серьёзно повреждены.

– «Пётр Великий» передаёт, что его подбили! – сообщила Маркова. – Двигатели отказали. Компьютер прогнозирует падение в Тихий океан через две минуты.

– Это корабль адмирала, – Булавский заметно встревожился. – Мы должны спасти экипаж!

– Шашков, курс к «Петру Великому», – приказал Гена.

– Уже сделано. Держитесь! – Андрей почти мгновенно разогнал корабль до максимально рекомендованной на квантовых двигателях трети от скорости света, и продолжил разгон, не щадя ни экипаж, ни компенсаторы перегрузок.

Его курс пролегал через центр сражения. На пару с компьютером ему каким-то чудом удавалось лавировать между быстро движущимися истребителями и крейсерами, стараясь держаться чуть в стороне от основной массы атакующих, срывая на себя шквал торпед и выстрелов. Макнил усилил огонь из фазовых установок до максимума, торпеды покидали пусковые шахты почти каждые полсекунды, разлетаясь во всех возможных направлениях.

– Пробита броня на 24-й палубе, отсеки 2 и 3, – доложил старпом. – Серьёзные повреждения кормовой части фюзеляжа на верхних палубах.

– Мы же летим практически под основными силами врага? – уточнил Озимцев. – Поворот на 180 градусов вокруг продольной оси, лечь брюхом кверху.

Пилот немедленно выполнил приказ и подставил менее повреждённую нижнюю часть крейсера под вражеский огонь и сразу же в действие вступили фазовые установки, расположенные там.

– Мы в зоне действия телепорта, – сообщил Вайт.

– Начинайте транспортировку.

Вайт дал команду операторам транспортных отсеков и те немедленно начали перемещать на борт экипаж «Петра Великого».

– Они входят в плотные слои атмосферы, корабль распадается, – Светлана вывела изображение падающего крейсера на главный экран. Корабль зиял дырами и пестрел вмятинами. Каждую секунду от него отрывались куски обшивки, и следом тянулся огненный шлейф.

– У нас на борту большая часть экипажа, – доложил следящий за ходом спасательной операции Вайт.

В следующий же миг крейсер распался на несколько неравных частей, каждая из которых принялась падать по своей траектории, продолжая сгорать в атмосфере. Через минуту горящие обломки упали в океан.

– Скольких мы успели забрать?

– 342 человека, – рапортовал Вайт.

– Экипаж «Петра Великого» состоял из 560 человек, – тихо добавила Новицкая.

Гена с горечью вздохнул. Только что на его глазах океан принял останки 218 человек, и он никак не смог этому помешать.

– Капитан Тихонов! – на мостик в буквальном смысле слова вбежал адмирал Разумовский, он был весь в порезах, ссадинах и ушибах, а его китель был прожжён в нескольких местах, но главное – он был жив. – Благодарю вас за спасение меня и моего экипажа. Я думал, это конец, – честно признался он, и совсем не по-адмиральски устало опёрся о пульт рядом с Геной.

– К несчастью, всех спасти не удалось, – грустно ответил Озимцев.

– Тогда, давай не будем грустить, а зададим нимерийцам перцу, чтобы они не думали, что земляне уходят из этой жизни просто так, – голос адмирала звучал всё громче, казалось, он только прятал горечь утраты в глубине сердца, и теперь она вырывалась наружу. – Товарищи! – он встал, его тело приняло горделивую осанку. – Скажу по-простому – рвите гадов! Зубами и ногтями!

«Феникс» хорошенько тряхнуло, и нос задрался вверх, офицеры от встряски с трудом удержались на ногах, но в ответ донеслось дружное и громкое «Так точно!».

– Попадание 5-ти торпед в левое крыло. Повреждено несколько варп-пластин, – Макнил без всякой паузы и перехода принялся докладывать о повреждениях.

– Задать, говорите? Сейчас мы им устроим! – Озимцеву передалось настроение адмирала, он начал не на шутку вскипать. – Займите удобную позицию. Приступить к манёвру «Катализатор»!

Шашков заложил крутой вираж и развернул крейсер на 180 градусов. Встретившись лицом к лицу с врагами, Макнил сделал залп 40 торпедами, разлетевшимися веером, и, когда они уже почти достигли своих целей, фазовые пушки одновременно выстрелили в каждую из них. Фазовый луч, вступил в реакцию с активным компонентом боезаряда, создав тем самым ещё более сильный взрыв. А тем временем на подходе были ещё 40, и ещё...

– Доложите расстановку сил, – приказал Разумовский.

– У нимерийцев осталось 165 крейсеров. Примерно половина из них понесли повреждения различной степени тяжести, причём 28 из них небоеспособны. У нас осталось 25 крейсеров, из них 8 серьёзно повреждены и не могут больше вести бой. Три из восьми орбитальных станций также выведены из строя, – доложил обстановку Булавский.

– К нашей позиции приближается значительная часть вражеского флота, – поспешил добавить Вайт.

– Фиксирую торпедный залп, – довершил «радостную» картину Макнил.

– Сбивайте торпеды! Не хватало нам закончить, как мой корабль! – крикнул адмирал.

Совсем скоро «Феникс» оказался в самом центре боя. На него обрушилась боевая мощь и ярость десятков вражеских кораблей. Крейсеру с переменным успехом удавалось отбиваться от бесконечных атак, однако, настал момент, и, несколькими точными попаданиями, врагу удалось взорвать целую секцию верхних палуб земного звездолёта. От ворот ангара оторвалась створка, прихватив с собой немаленький кусок расположенной рядом обшивки, и теперь в «Фениксе» зияла дыра, предоставляя врагу ещё одно уязвимое место для атаки. В других местах обшивка пострадала чуть меньше, но всё равно достаточно ощутимо. В корпусе каждую минуту появлялись новые пробоины.

– Критические повреждения обшивки. Восемь из тридцати шести орудий отказали, палубы с 29 по 33-ю разгерметизированы в различных местах, уровень вырабатываемой энергии упал на 38%, – доложил Макнил.

– Ещё 50 кораблей только что вышли из гиперпространства, – перебил его Вайт.

– Кого ещё черти принесли на нашу голову? – зарычал адмирал.

– Это креатонцы, – Эрик удивлённо посмотрел на Гену. – Они всё-таки прилетели.

– Они вызывают нас, – сообщила Климова.

Гена кивнул, и на экране тут же появилось уже знакомое им лицо Родиуса.

– Я вижу, что вам нужна наша помощь, – переводчик интонацией воспроизвёл заложенную в словах креатонца иронию.

– Весьма не помешала бы. Что заставило вас изменить решение? – у Гены плохо получилось скрыть радость, да он особо и не пытался.