В русской стратегии правильно определились те способы ведения военных действий, которые диктовались условиями борьбы. Эти способы всегда были различны. В одном случае на первом плане выступала оборона, в другом — стратегическое окружение противника, в третьем — ставилась задача «искать недруга в его земле» и т. д.

Русское командование хорошо понимало соотношение обороны и наступления. В России оборона рассматривалась как средство для создания условий, обеспечивающих переход в наступление. Вот почему русское командование не переоценивало тактических успехов и неудач, а извлекало из них уроки.

Русское командование в основном правильно выбирало направление главного удара как в целом, так и на отдельных этапах войны (Нарва, Лесная, Полтава, Финляндия). Петр I являлся передовым представителем стратегии, широкого маневра на театре войны, которую так неудачно пытался осуществить Карл XII.

Стремление с помощью активных действий переходить к успешному окончанию войны выражалось в нанесении частых и сильных ударов (бить противника по частям), добиваясь решающих результатов. Правильность выводов Петра I подтверждена боевой практикой. Так, в бою под Гуммельсгофом шведы потеряли убитыми и ранеными 5590 человек, под Лесной — 8 тыс. убитыми и более 1 тыс. пленными, под Полтавой — 9324 человека убитыми и почти 20 тыс. пленными. В этих сражениях были перемолоты основные силы шведской регулярной армии. Петр действовал смело, решительно и добивался успехов, строго учитывал силы, средства и возможности. Трезвый расчет и разумный риск приносили победу.

Петр I прекрасно понимал роль и значение решительного столкновения с противником. И если в 1704 году он заявлял, что опасно искать генерального сражения, то нужно учесть, что в это время он считал свою армию еще не вполне подготовленной, а международную обстановку недостаточно благоприятной для себя. А несколько лет спустя он с меньшими силами смело нападал на противника (Лесная) и сам искал генерального сражения под Полтавой. После Полтавской победы Петр I настойчиво искал сражений и подчеркивал: «хотя мы зело искали видеть онаго в лице, но оный никогда показать себя не хотел»[687].

Овладение территорией врага рассматривалось Петром лишь как средство принуждения его к заключению мира: «Того ради лучше его (шведа) на том берегу посетить и к желаемому миру принудить»[688].

Крупный вклад внесли русские и в тактику. В это время главная задача состояла в разработке и внедрении в боевую практику основ линейной тактики. Однако ни Петр, ни его сподвижники не смотрели на линейную тактику как на что-то неизменное. Они стремились извлечь из нее все то положительное, что она могла дать.

В то время как на Западе первенствующее значение придавалось огню и меньшая роль отводилась штыку, что приводило к усилению оборонительных стремлений, в России на огонь смотрели лишь как на средство, обеспечивающее решительный штыковой удар, причем штык рассматривался как оружие наступательного боя. Сам боевой порядок видоизменялся. В зависимости от конкретных условий боя войска строились то в линию с поддержками (Лесная), то в две, причем вторая линия являлась резервом, позади которого сосредоточивался общий резерв (Полтава), то, наконец, в четыре линии, при этом вторая и четвертая линии служили резервом (Лаппола). Линия боевого порядка нередко расчленялась по фронту и в глубину, что обеспечивало маневр на поле боя. Применялся также и фланговый маневр.

Глубокое понимание сущности боя выражалось в правильном сочетании огня и удара. На бой смотрели, как на главную цель, а на маневр, как на средство, обеспечивающее решение поставленной задачи. Отсюда и стремление к новому решению военных задач. Это новое проявлялось в том, что пехоте придавалась активная роль в наступательном бою.

Новое было также и в разработке идеи резерва. Петр рассматривал вторую линию как резерв первой, для чего, например, при Полтаве он располагал батальоны каждого полка в обеих линиях и ставил задачу вторым батальонам активно содействовать первым. Наряду с этим он располагал войска также и в одну линию, за которой на флангах находились резервы, предназначавшиеся для усиления удара. Учитывая характер местности, Петр ставил батальоны «позади один другого во столько линий, сколько ширина позволит». Так именно и поступил Голицын, расположив пехоту в несколько линий (Лаппола).

В своей основе идея использования резерва сводилась к взаимодействию частей во время боя. Они должны были поддерживать друг друга, а «когда неприятель пойдет на одно крыло, то другому крылу неприятелю с тыла во фланг атаковать»[689].

В русской армии по-новому решался вопрос о роли местности в бою. Если на западе для боя искали ровную местность, то Петр не раз подчеркивал, чтобы действовать «не гораздо на чистом поле, но при лесах, в чем превеликая есть польза», В России впервые стали приспосабливать местность для ведения боя. Система редутов, разработанная под Полтавой, прочно вошла в военную практику и стала применяться во всех передовых армиях Европы.

Являясь противником шаблона в военном деле, Петр I неоднократно говорил, что в бою все зависит от осторожности, искусства и храбрости генерала, которому «положение земли, силу неприятеля и обыкновения оной знать и по тому свое дело управлять надлежит»[690]. Указания Петра преследовали цель: повысить активность в бою пехоты, артиллерии и кавалерии. Он требовал отказаться от традиционного расположения артиллерии в боевом порядке, а исходить из учета местности и замысла полководца.

В ходе Северной войны была увеличена маневренность и подвижность артиллерии за счет облегчения веса артиллерии и использования конной тяги. Это позволило осуществлять передвижение артиллерии на большие расстояния, а также увеличить ее эффективность в ходе боя. Сведение однотипной артиллерии на огневых позициях в батареи позволило осуществлять массирование огня и маневрирование его по целям. Маневр колесами обеспечивал огневую поддержку пехоте. Создание же артиллерийского резерва обеспечивало возможность питать бой из глубины. Действенность огня достигалась увеличением числа зарядов картечи. Ф. Энгельс, исследуя вопрос о действии артиллерии, указывал, что в Западной Европе в лучших армиях XVIII века приходилась на каждую пушку одна четвертая часть картечных зарядов. В русской же армии число картечных выстрелов доходило до одной трети. Так, в сражении под Полтавой из 1471 выстрела 572 произведены картечью. Такое соотношение говорит о выдержке и стойкости солдат.

На кавалерию Петр смотрел как на активную силу в бою. Он отказался от традиционного расположения кавалерии в колоннах на флангах и строил ее также в развернутых линиях, чтобы она могла быстро «искать неприятельскую инфантерию», или располагал ее за пехотными линиями (в данном случае в колоннах) так, чтобы она была. готова для развертывания при переходе в наступление.

Передовые способы ведения военных действий способствовали развитию отдельных родов войск. В период войны окончательно оформились основные рода войск: пехота, кавалерия и артиллерия. Русская армия стала регулярной.

В ходе войны складывалась и передовая русская военная теория. Она обобщала боевой опыт и излагала его в многочисленных уставах и инструкциях. Воинские уставы первой четверти XVIII века показывают, что русское военное искусство достигло больших успехов. В уставах и инструкциях определены организация и формы боевой подготовки войск, обязанности обучаемых и обучающихся, дан перечень навыков, которыми должен владеть каждый солдат и офицер. В уставе закреплены формы организации войск, отвечающие способам ведения войны. Правительство Петра I вложило в эти формы свое национальное, русское содержание, что означало развитие военного искусства на новой основе, в новой исторической обстановке.

Огромное значение в Северной войне сыграл флот. Петр I понимал, что без регулярного флота нельзя было выиграть войну против Швеции, и строил как корабельный, так и гребной флот.

В ходе войны русское командование хорошо организовывало стратегическое взаимодействие войск и флота. Петр I стремился использовать флот прежде всего для непосредственного обеспечения войск и добился решительного успеха в этом (Выборг, Гельсингфорс, Аланд, берега Швеции). В отношении морской тактики нужно сказать, что в ходе войны были разработаны высокие образцы наступательных действий, которые отличались смелостью замысла, маневренностью и решительностью (Гангут, Эзель, Гренгам).

Персидский поход 1722–1723 гг. был вызван рядом причин. Одной из них была заинтересованность России в развитии торговли с Востоком, откуда поступали колониальные товары. Главная цель русской торговой политики состояла в том, чтобы превратить Россию в посредницу между Востоком и Западом. Именно в этих целях старались упорядочить водный режим Волги, создавались торговые базы в Шемахе и Реште[691]. Эти меры способствовали усилению торгового обмена между Россией и странами Востока — Персией и Индией. Однако начавшаяся в Персии внутриполитическая борьба осложнила торговые отношения. Русские торговые базы были разграблены, а многие купцы убиты. Русское правительство обратилось с протестом, в котором заявило о том, что оно будет отстаивать экономические интересы России.

Персидское государство разваливалось. Этим хотела воспользоваться султанская Турция. Ее правители пытались не только захватить находившееся в подчинении Персии Закавказье, но овладеть Дагестаном и Кабардой. Одновременно турецкие агенты собирали сведения о казанских татарах. Угроза захвата Турцией побережья Каспийского моря создавала серьезную опасность русским южным границам. Россия не могла допустить утверждения Турции в Кабарде и в Западном Прикаспии.